Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)
А драпать было самое время. Потому что история с отправкой «Рипли» на Цербер пахнет дурно, и Рашену того и гляди оторвут его чересчур умную русскую башку.
* * *На двери каюты старшего навигатора Кендалл была красным фломастером нарисована конфетка. Рисунок явно делался в одно движение, на ходу, но яркая линия, небрежно брошенная на белый пластик, выдавала недюжинный талант.
Вернер задумчиво ткнул пальцем кнопку вызова, дверь тут же распахнулась.
— А у нас на «Тушканчике» маньяк, — сказал Эндрю, невольно провожая глазами уплывающую в стену конфетку. — Здравствуйте, капитан. Извините, я немного запоздал… — он перевел взгляд на стоящую в дверном проеме женщину и поборол желание схватиться за сердце, которое вдруг основательно защемило. Он не думал, что соскучился по Иве до такой степени. И не опомнился еще от бестолковой перепалки с Мозером. Всю дорогу до каюты Эндрю пытался в мыслях примерить себя на место флаг-адъютанта, а Мозера — на свое. Не вышло.
— Здравствуй, — сказала Ива и отступила назад. Судя по ее виду, она тоже пребывала в легком замешательстве. — Ну что стоишь, заходи. А маньяков у нас полкорабля.
— Да нет! — отмахнулся Эндрю. — Вот, посмотрите, что у вас на двери нарисовано.
— Мы, кажется, были на «ты», — напомнила Ива, выходя в коридор и закрывая дверь. — Ого! Слушай, это откуда?
— Понятия не имею. — Эндрю все-таки поднял руку и потер ноющую грудь. Никогда с ним раньше такого не было. Странное ощущение, как будто всем телом он что-то предчувствовал. Нечто грандиозное и даже пугающее.
Ива стояла в шаге от него, совсем близко, и Эндрю с умилением подумал, какая она трогательно маленькая, уютная и домашняя в легком спортивном костюме и босиком. Вдруг захотелось положить ей на плечо сильную уверенную мужскую руку и защитить Иву сразу от всего на свете. Но рука плохо слушалась.
— М-да-а, — протянула Ива, разглядывая конфетку, — Художник. Бывают ведь талантливые люди… Один росчерк, а сколько экспрессии. Вот бы его, негодяя, поймать! Чтобы в наказание приличную картину для кают-компании написал!
— Вы руку не узнаете?
— Слушай, Энди, ты меня достал, — сказала Ива, поворачиваясь к нему лицом. — Не «вы», а «ты».
— Я больше не буду, — скромно пообещал Эндрю. — Узнаешь руку?
Ива еще раз посмотрела на рисунок, покачала головой, открыла дверь и махнула Вернеру: заходи.
— У него пристрастие к красному цвету, — объяснил Эндрю, шагая через высокий порог с вакуумным уплотнителем. — Это ведь его художество в бассейне-то.
— Может быть, — кивнула Ива, приказывая двери захлопнуться. — Очень даже может быть…
— Простейшая графологическая экспертиза, — не унимался Эндрю. Он был по-прежнему смущен, хотя сердце уже отпустило. — Есть образцы почерка всего экипажа. Подписи на платежных ведомостях. Достаточно отсканировать эту конфетку и поставить компьютеру задачу. Наверняка в Сети найдется подходящий софт. Нужно его только отыскать и скачать наверх. Правда, у нас вспомогательные компьютеры слабенькие, но это ерунда. Ходовому процессору работы на пять секунд.
— Ах ты, негодник! — рассмеялась Ива. — А еще мастер-техник называется!
— Подумаешь! — Эндрю гордо выпятил грудь. — Делов-то. Все равно этот процессор сейчас отдыхает. Никто и не заподозрит, что у него там на уме… И вообще у меня один приятель из обычного унитаза самогонный аппарат соорудил. На скауте. Там все равно никто им не пользуется. Вот как ребята до Цербера долетят… — тут он осекся и сделал большие глаза.
— Я молчу! — усмехнулась Ива. — Расскажи еще что-нибудь.
— Да это все неинтересно. У техников своя жизнь, свои байки. У навигаторов тоже. Профессиональный фольклор. У нас только что в центральном стволе такой хохот стоял! Но окажись рядом Боровский, он бы решил, что мы с ума посходили. Хотя и отвечает за боевую часть. А ввв… Ты зачем меня позвала?
— Молодец, — похвалила Ива. — Привыкаешь. Слушай, тут дело такое… Надо же, чуть не забыла!
— Я тоже, — ляпнул Эндрю. Просто не мог с собой ничего поделать. Взял и сказал.
— А ты о чем забыл? — удивилась Ива.
Вернер крепко зажмурился и выпалил:
— Я уже подумал, что у нас просто свидание!
А когда разжмурился, Ива была совсем рядом и глядела на него снизу вверх, доверчиво и внимательно.
— Кто ты, Эндрю? — спросила она в точности, как в прошлый раз.
— Или я тебя сейчас поцелую, или умру, — сказал он невпопад.
Вот так просто, без привычных заигрываний, что называется, грудью на амбразуру. «Как даст мне по морде сейчас… — пронеслось в голове. — А я перед ней на колени упаду. Все, пропал. Это любовь. Надо же!»
Но ласковые руки уже обнимали его за шею, а мягкие нежные губы прижались к его губам.
Эндрю осторожно, но крепко обнял Иву и провел кончиком носа по ее щеке. Поцеловал в шею, почти неощутимо, одним дыханием. И заглянул в чуть приоткрытые глаза.
И снова поцеловал в губы, страстно, но без напора, без мужской жадности, которую знал за собой. С Ивой сейчас был совсем другой Энди Вернер, не тот, которого знали многие женщины, там, внизу. Он и сам-то не узнавал себя.
— Погоди, — сказала Ива, мягко отстраняя его. Эндрю послушно отодвинулся, но объятий не разжал, только позволил ей чуть увеличить дистанцию. Глаза Ивы были прикрыты, и вырываться она не собиралась. Каким-то шестым чувством Эндрю понял, что ей хорошо в его руках. Она просто хотела что-то сказать. — Я же действительно забуду, — почти шепотом сказала Ива и, чтобы собраться с мыслями, уперлась Вернеру пальцем в грудь. — Слушай, у нас… тьфу, все путается. У нас ходовой тренаж внеплановый. Но в рубке не получится. Две команды, понимаешь? Соревнование. Мы сядем в библиотеке и вводные будем давать вспомогательным компьютерам. А ты же сам говорил, они слабенькие…
— Что там у вас? — спросил Эндрю деловито, и Ива совсем очнулась. Широко раскрыла глаза (Вернер от восхищения тяжело вздохнул, эти глаза и так были невероятно красивы, а сейчас еще и светились), но в сторону не отошла, а наоборот, обхватила Эндрю руками за пояс.
— Рейд к орбите Юпитера, на скорость, — объяснила Ива. — Через Пояс, насквозь. Соображаешь?
— Угу. Обзорные мониторы… Правильно, что в библиотеке. Но?
— Вот именно — но. Слушай, Энди, брось туда линк от ходового процессора, а?
— Боровский в курсе? — мгновенно отреагировал Эндрю.
— А это обязательно? — хитро прищурилась Ива.
— Да как сказать… Когда тебе это нужно?
— Завтра к восемнадцати бортового. Ну, к восемнадцати тридцати…
— Понимаешь, милая, я ведь не успею протянуть линк по вентиляционной системе, как это обычно делается. Кабель пойдет открыто, через коридор. И если Боровский об него споткнется… Ладно, ну его. Будет тебе линк.
— Как ты сказал?
— Что?
— Как ты меня назвал?
— Милая…
— Еще раз, — попросила Ива.
— Милая, — повторил Эндрю, внутренне замирая от восторга.
Ива подалась к нему, прижалась лицом к его груди и, опустив глаза, в который раз отметила, до чего у Эндрю красивые руки и как ей это нравится. А еще она снова заметила шрам. Эндрю был в рабочей куртке с рукавами, закатанными до локтя — по моде Ванкуверского училища. Длинная белая рваная линия. Ива осторожно потрогала шрам кончиком пальца.
— Значит, полз и зацепился? — спросила она.
— В каком-то смысле зацепился. — Эндрю прижал ее к себе крепче и от удовольствия закрыл глаза.
— Врешь постоянно! — беззлобно обвинила его Ива.
— Да не вру я! История на самом деле идиотская. Был такой скаут, «Язон дин Альт». Первый скаут Абрама Файна. И я около года на нем ходил. Лет двадцать пять мне было или около того. Однажды нас загнали в Пояс, базу контрабандистов искать. К полицейским на усиление. И Абрам против обыкновения разлетелся. Вокруг каменюки, давно пора надевать скафандры, а он все соображает что-то. Нет, думаю, так не пойдет. А пульт техника на скауте в корме, у всех за спиной. И я потихоньку в скафандр влез. Тут Абрам говорит: ладно, мужики, одеваемся. В этот самый момент ка-ак долбанет! Потом оказалось, что эту зону пиратский дестроер патрулировал. У него тоже вахта спала, наверное. Пираты, они же все кто пьяный, кто еще что… Короче говоря, нас элементарно не заметили. Только в последний момент спохватились и шарахнули беднягу «дин Альта» по заднице. Внешняя обшивка — насквозь, а внутреннюю так… порвало слегка.
— Пожар? — догадалась Ива.
— Не то слово. Черный дым, народ поливает друг друга из огнетушителей, крик страшный… Воздух-то выгорает. И сирена орет: разгерметизация. А где дырка, просто не видно, потому что все в дыму. Меня слегка контузило, я сижу, головой мотаю, а шлем-то закрылся, и вся телеметрия прямо на забрало идет. Смотрю: так вот же дырка, только руку протяни, чудо вообще, что не убило меня. Угадал я с этим скафандром… И главное, здоровая дырка, затягивает ее помаленьку, но слишком медленно. Смертельный вариант, до критической точки — пара секунд. Подкачка вовсю старается, а давление падает. Ну, я отстегнулся, шагнул и, собственно, руку протянул. Сунул. Как-то машинально. Вот и вся история. Пока разворачивались, пока из Пояса выпрыгивали, я так и стоял с рукой в дыре. И скафандр приварило к обшивке. Ну…
