Джен Александер - Пустошь
– Разве шел снег?
Да что это за погода такая, в самом деле?!
– Да, почти целый час. Ты вся тряслась, но продолжала храпеть.
Деклан с улыбкой подмигивает и принимается запихивать спальный мешок в рюкзак.
Мысль о снеге в середине августа по-прежнему меня беспокоит. И все же когда я отворачиваюсь, чтобы собрать вещи, я тоже невольно улыбаюсь.
Идти сегодня труднее. Каждый раз как я пытаюсь заговорить о том, о чем Деклан упомянул вчера перед сном, он меняет тему. Мы беседуем о внезапной смене погоды (сейчас, наверное, градусов сорок) и о его работе модератором (он в компании чуть больше года), однако опасное нововведение Деклан обсуждать отказывается.
После полудня мы останавливаемся передохнуть в заброшенном магазине у дороги. Деклан возвращает мне «глок» и велит осмотреть окрестности на предмет непрошеных гостей, пока сам он устраивает внутри убежище.
– Не пытайся сбежать, Клавдия. Только выведешь меня из себя и зря потратишь и свое, и мое время.
Мерзавец.
Я быстро убеждаюсь, что вблизи никто не прячется и нам ничего не грозит. Я уже хочу вернуться в магазин, когда мое внимание привлекает знакомый предмет.
Рядом с поблекшей рекламой неэтилированного бензина валяется ярко-голубой рюкзак. Сердце у меня сжимается. Я кладу «глок» на землю и беру его в руки. В нем что-то лежит. Еще прежде, чем открыть молнию, я знаю, что найду внутри: четыре энергетических батончика и две бутылки с водой.
Низ рюкзака заляпан красным. Еще больше крови на земле, буквально в шаге от меня. Сколько прошли те два мальчика, прежде чем на них напали?
Живы ли они еще?
– Вертью, все в порядке?
Я вздрагиваю, роняя рюкзак. Резко разворачиваюсь и ударяю Деклана кулаком в грудь.
– Никогда больше так не делай! – выкрикиваю я.
Он беззвучно ругается и трет ушибленное место.
– Еще раз меня ударишь, и, клянусь, я в долгу не останусь!
Я не отвечаю, молча глядя на рюкзак. Немного помедлив, Деклан садится на корточки рядом со мной.
– Эй, что случилось? Ты выглядишь… как-то странно.
– Все нормально.
Большим пальцем Деклан поддевает лямку рюкзака.
– Это твой?
– Нет.
Скорее всего, те два парнишки – в сущности, совсем еще дети – уже мертвы.
Сердце у меня обливается кровью.
Глава одиннадцатая
Тем же вечером, когда Деклан засыпает, положив себе на грудь перевернутый планшет, я внедряюсь к Оливии в сознание. Она сидит в большой столовой с металлическими стенами без окон и сводчатым стеклянным потолком. Уже поздно, но комната залита солнечным светом. Если стеклянный купол на крыше можно одним нажатием кнопки превратить в ночное небо, наверное, иллюзию дневного света создать тоже нетрудно. Мой геймер спорит о чем-то с высокой женщиной с темными, коротко стриженными волосами.
– …пора возвращаться домой. Не хочу здесь торчать, раз мне ничего не позволяют делать, – говорит Оливия.
Она ходит туда-сюда вдоль белого овального стола. Ее каблуки громко цокают по черному полу. Женщина не смотрит на нее и продолжает есть. Тогда Оливия опирается на стул, впиваясь пальцами в спинку и словно не замечая стоящей перед ней тарелки с едой.
– Мама, пожалуйста…
Таким же полным отчаяния голосом я умоляла Деклана меня отпустить.
– Оливия, мы это уже обсуждали. Поедем домой завтра утром. Можешь подключиться к игре после академии. А сейчас сядь и поешь.
– Ты не понимаешь! Я…
– Если пропустишь несколько дней, ничего страшного не произойдет. Пожалуй, тебе только на пользу – поможет избавиться от игровой зависимости.
– Я не могу бросить игру, – отвечает Оливия сквозь сжатые зубы. – Курс лечения еще не окончен. Как ты не понимаешь?
Мать невозмутимо улыбается:
– Твоя цель – заработать двенадцать тысяч очков. Ты должна была закончить лечение еще два года назад. Не понимаю, почему ты не наберешь нужную сумму очков и не покончишь с этим. Тебе не кажется, что надо оставить Клавдию Вертью и вернуться к нормальной жизни в обществе? По-моему, давно пора забыть про игры и сосредоточиться на чем-нибудь другом, как твой брат.
Брат… Этакая мужская версия Оливии…
Оливия фыркает:
– Ты издеваешься? Мне же поставили диагноз «ген агрессии В». Ты уверена, что хочешь выпустить меня в общество?
– По-моему, ты специально затягиваешь лечение, чтобы продолжать общаться с Лэндоном.
– Папа так не думает.
На лице матери появляется выражение, которое меня пугает: за спокойным фасадом таится столько ненависти, что можно заполнить всю «Пустошь».
– Ну конечно, он на твоей стороне!
Она хлопает по столу слева от тарелки, и тот начинает светиться. В центре поднимается небольшая площадка. Женщина ставит на нее свою пустую тарелку и почти нетронутый обед Оливии. Площадка опускается, увозя с собой грязную посуду, и монотонный мужской голос сообщает:
– По данным аку-системы, Оливия испытывает острый недостаток в следующих веществах…
– Игнорировать! – хором выкрикивают Оливия с матерью.
Похоже, Деклан не врал: аку-планшеты действительно подключены к домам. Что ж, я не против взять в руку собственный планшет, почувствовать легкое электрическое покалывание и услышать, что я получила недостаточно питательных веществ. От возможности получать достаточно питательных веществ я бы тоже не отказалась.
– Можешь считать, что я вообще ничего не говорила, – бросает Оливия, обиженно отворачиваясь.
Двери столовой открываются. Оливия уже готова выйти, но на пороге ее останавливает легкое покашливание.
– Оливия, я знаю, что Лэндон – по-прежнему член твоего маленького клана.
Оливия скрещивает на груди руки. Ее дыхание учащается.
– Ну и что? Папа же хочет, чтобы я поправилась. Вот и родители Лэндона хотят для него того же.
Она пытается говорить спокойно, но на каждом втором слове ее голос становится на октаву выше.
– Уверена, он давно должен был закончить лечение. Его родители – известные заступники. Они заставят Лэндона набрать оставшиеся очки, как только поймут, что он медлит из-за тебя. Неужели ты решишь продолжать игру без него?
– Спокойной ночи, мама.
Когда я возвращаюсь обратно к храпу Деклана и нестерпимому холоду ночи, мне почти жаль Оливию. Бедной девушке не дают видеться с парнем, которого она любит. Она вынуждена играть в жестокую компьютерную игру, чтобы с ним встречаться.
– И для этого ты используешь меня, – вслух произношу я.
Деклан просыпается и открывает один глаз. Видит, что я по-прежнему лежу в его спальном мешке, и переворачивается.
Вся моя жалость к Оливии мигом исчезает. Если я хочу выбраться из игры, нельзя тратить время на сострадание к девушке, которая меня в нее заточила.
* * *На следующее утро, через час после рассвета, мы с Декланом подходим к пешеходному мосту, который приведет меня обратно в вонючий бар на Демонбрен-стрит. Через семь-восемь часов Оливия вернется с занятий и войдет в игру. Я медлю, не желая возвращаться – именно из-за нее.
Сажусь на бетонную скамейку. Деклан ждет меня в конце моста. Его лицо выражает нетерпение. Ему не понять, как мне тяжело. Да, я шла не в том направлении. Да, я не задумывалась, что со мной будет, когда я выберусь из игры. Но на краткий миг я поверила, что свободна. Поверила, что стану сама себе хозяйкой.
Даже если высказать все это прямым текстом, вряд ли Деклан поймет.
Я смахиваю пот с лица, вытираю руки о мокрую футболку и встаю. Прохожу под конструкцией из бетона, металла и тросов и присоединяюсь к Деклану.
– Думаю, мы быстро его найдем, – тихо произносит Деклан, пока я веду его к юго-западу, на Третью авеню.
Каждый миг, который я провожу в «Пустоши» в качестве беспомощной марионетки, кажется мне вечностью. Поперек горла встает огромный ком. Я киваю, не глядя на Деклана.
– Хорошо.
Мы проходим мимо мусорного бака, в котором роются мальчик с девочкой. Девочка поднимает на нас глаза, жадно оглядывает наши огромные рюкзаки и улыбается. Два передних зуба у нее гнилые. Я пытаюсь представить, какой она была до того, как геймер заставил ее копошиться в отбросах в поисках просроченных энергетических батончиков и протухшей воды. До того как они с мальчиком превратились в ходячие скелеты.
Деклан похлопывает по кобуре, висящей у меня на поясе, и улыбка девочки блекнет. Она опускает голову и снова принимается рыться в мусоре. Я хочу спросить, почему Деклан не показал ей электрошокер – меня-то он не постеснялся им запугивать. Но Деклан прижимает палец к губам и жестом велит мне идти дальше.
– Я же говорил, – объясняет он, как только мы отходим достаточно далеко, – задание секретное.
Я закатываю глаза:
– Ты всерьез думаешь, будто двое умирающих с голоду персонажей могут чем-то тебе помешать?
Деклан на секунду останавливается и изучающе смотрит на меня, склонив голову набок.
– Персонаж – просто оболочка. Гораздо больше меня волнует, что могут услышать геймеры. – Он подмигивает. – Когда твоя девица в офлайне, тебе тоже не мешает думать, что говоришь.
