Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)
Чего-чего, а религии в Последнем Легионе не было в принципе.
– У меня есть власть, дарованная мне самим Командором, – повысил голос Мут для пущей торжественности. – Я могу выбрать одного из вас для вступления в монашеский орден – и тем самым спасти его жизнь, посвятив ее Неназываемому Богу.
Этап второй: предложить людям решение проблемы.
– Но тот, кто хочет жить и служить, должен доказать искренность своих желаний.
Этап третий: озвучить цену вопроса.
Все замерли, а Мут замолчал. Тот, кто задаст вопрос первым, хочет жить больше всех. С ним и будем работать.
– Что надо делать? – визгливо спросила девица и выпятила грудь.
«М-да. Девочка привыкла всего добиваться сиськами. Нет, дорогуша, тут не проканает», – злорадно подумал Мут.
– Принести жертву, – заявил Человек в Железной Маске. – Человеческую. Прямо сейчас.
Шкаф бы не одобрил. «Тупо и в лоб» – так он называл такую стратегию. Шкаф предпочитал более изящные комбинации. Но времени было мало, и Мут пошел ва-банк.
Как стравить пауков в банке? Бросить им муху!
– Слышь, ты! – набычился бугай. – А если мы всем скопом свернем тебе голову вместе с этой дурацкой маской?
Так. Кто бы мог подумать – моральные терзания у этого мускулистого анацефала. Хотя нет, вряд ли, просто бугай привык получать приказы от старика, и его микроскопическому мозгу тяжело перестроиться и принять факт появления нового лидера.
– Пожалуйста, – развел руками Мут. – Моя жизнь – служение Неназываемому Богу. Я с радостью отдам ее за него.
Бугай шмыгнул носом, утер сопли и двинулся вперед. Старик жестом остановил его.
– Скажите, – вкрадчиво поинтересовался Хоттабыч, – а ваш Неназываемый Бог принимает только самолично принесенные жертвы или эти полномочия можно делегировать?
Хитрый, гад. Сейчас прикажет бугаю грохнуть интеллигента. Что в принципе – тоже зачет.
– Неназываемому угодны любые жертвы, – сказал Человек в Железной Маске и потянулся к тесемкам, удерживающим маску на голове. – Я отдал ему свое лицо.
При этих словах Мут снял маску. Бабы завизжали, девица хлопнулась в обморок. Интеллигент судорожно хватал ртом воздух, старик Хоттабыч отвернулся и блеванул. Лишь тупой бугай Виталик смотрел прямо и не моргая – видимо, до него туго доходило.
А один из братьев-близнецов схватил с земли камень и с воплем:
– Ненавижу тебя, гада, всю жизнь мне переломал! – обрушил оный камень на голову брата.
Голова раскололась, как грецкий орех. Брызнули кровь и мозги.
– Ну что, – задыхаясь от волнения, спросил братоубийца, стоя над телом единоутробного брата. – Неназываемому Богу угодна такая жертва?
Мут от неожиданности (кто бы мог подумать! Какие сложные внутрисемейные отношения!) смог только кивнуть.
Интеллигент же, осознав, что единственная вакансия монаха Неназываемого Бога внезапно оказалась занята, вскочил, вытащил из рукава заточенную отвертку и пырнул близнеца-убийцу в печень.
– Приношу эту жертву… – успел крикнуть интеллигент перед тем, как его сшиб с ног бугай Виталик по приказу старика.
Завязалась драка, интеллигент тыкал заточкой, окровавленный Виталик яростно молотил руками и ногами. Бабы набросились на старика, накинули тряпку ему на лицо и принялись душить.
Девица по-прежнему валялась без сознания и только благодаря этому имела шансы уцелеть в мясорубке.
Мут надел маску, пожал плечами на камеру – мол, извините, дорогой учитель, я несколько перестарался – и пошел к выходу с полигона.
* * *Командор был суров и немногословен. Он сидел за своим огромным столом и молча перебирал листочки в толстой кожаной папке.
Мут стоял, вытянувшись по стойке «смирно», и старался не дышать. Шкаф стоял за спиной, и Мут чуть ли не физически ощущал его взгляд.
«А ведь сейчас решается моя судьба, – понял Мут. – Сейчас Командор дочитает мое досье – и либо Шкаф одобрительно хлопнет меня по плечу, как тогда, после последнего полигона – либо накинет удавку на шею и тихо придушит, как придушили бабы старика Хоттабыча».
– М-да, – сказал Командор и пошевелил пальцами.
Если бы у Мута было лицо, по нему бы сейчас градом катился пот. Но лица не было, и Мут прилагал огромные усилия, чтобы лицевые мышцы не дергались судорожно.
– Оценки у тебя неплохие, – проговорил Командор неохотно. Он вообще был скуп на похвалу. Мут сглотнул.
– Талантливый манипулятор, – зачитал Командор строчку из досье. – Склонен к насильственным методам решения проблем. Умеет импровизировать и принимать решения в условиях жесткого цейтнота. Мыслит масштабно, дерзко. Не считается с человеческими жизнями. Абсолютно аморален. Социопат. К Легиону относится преданно. Мечтает вступить в его ряды… Мечтаешь, Мут? – спросил Командор, оторвавшись от досье.
– Так точно! – сильнее прежнего вытянулся Мут.
Сердце у него колотилось от волнения.
– Как ты относишься к людям? – спросил Командор.
– Расходный материал!
– А к мутантам?
– Генетический мусор!
– Так почему же я, – хитро прищурился Командор, – должен взять тебя, мутанта – генетический мусор – в ряды Последнего Легиона?
Вопрос был с подвохом, но после учебки Шкафа Мут не сплоховал:
– Даже мусор бывает полезен! Я принесу пользу Легиону!
Командор покивал:
– Да, Шкаф хорошо тебя выдрессировал. Молодец. Скажи, Мут, а ты не боишься большой и грязной работы?
– Никак нет! – щелкнул каблуками Мут.
«Неужели мне доверят настоящее дело?»
Командор опять полистал досье.
– Тут сказано, что ты устроил бойню на полигоне. За полчаса стравил между собой восемь человек и заставил их убивать друг друга во имя… ха-ха, Неназываемого Бога! Молодец, хвалю. А сможешь устроить такое в масштабах целого острова?
– Так точно!
– Например, острова Крым…
Мут будто язык проглотил.
«Меня отправят в Крым? Убивать листонош за то, что они со мной сделали?»
– Я хочу, – жестко продолжил Командор, – чтобы ты вернулся в Крым. Уничтожил орден Листонош. Стравил между собой татар и казаков. Развязал несколько войн. Словом, чтобы Крым вернулся к своему природному состоянию – дикости и варварству, а не лез в возрождение цивилизации. Справишься?
– Да, – сказал Мут.
– Держи, – Командор достал из ящика стола коробку из красного дерева. – Держи. Мой тебе подарок к окончанию курса шпионажа.
Мут принял коробку и замер, не зная, что делать дальше.
– Открой, не бойся.
Мут послушался. В коробке лежала маска – не грубо склепанная поделка, а произведение ювелирного искусства из полированного серебра.
– Нравится? – спросил Командор.
– Да, – охрипнув от волнения, проговорил Мут.
– Теперь ты – Человек в Серебряной Маске. И твоя цель – нести смерть и разрушение в Крым. Запоминай – нашего главного агента в Крыму зовут Рыжехвост…
Глава 6
Минск
Генерал Ольшанский как в воду глядел: Чернобыль обогнули без происшествий, мелкие банды будто попрятались, а вот населенных пунктов, и правда, не было. Бандерольке, привыкшей к тому, что в Крыму деревни на каждом шагу, это представлялось странным. Неужели и правда повымерли все или попрятались в крупные города, в метро?
Бандеролька несколько раз работала штурманом, сменяя уставшего Влада, а вот подменить Телеграфа было некому – выяснилось, что вездеход обладает характером, притом – не лучшим, и вести себя кому попало не дает, блюдет верность старому листоноше. В перископ было видно одно и то же, навевающее тоску и желание повеситься. Бандеролька ни разу еще не попадала в настоящий лес – густой, угрожающе-темный и непроходимый, а тут леса эти, древние, еще больше разросшиеся после Катастрофы, обступали дорогу, будто зажимая между высокими щитами, и кто-то выл в их глубине так громко, что слышно было сквозь обшивку.
Счетчик Гейгера показывал неутешительное. Бандеролька понимала, что может, конечно, выйти и прогуляться без защитного костюма, но делать этого не хотелось – знакомство с местной фауной не входило в число интересных Бандерольке вещей.
Время коротали за разговорами, но вскоре даже Кайсанбек Аланович иссяк, Игорь совсем приуныл, и даже Марика перестала хихикать и болтать. Особенно трудно пришлось, когда измученный Телеграф попросил об остановке – ему хотелось отоспаться.
Поворочавшись на неудобном лежаке под аккомпанемент разноголосого мужского храпа, Бандеролька решилась-таки выбраться наружу. Стояла светлая лунная ночь, ветер приносил тревожные незнакомые запахи, и Бандеролька просто открыла люк тамбура и выбралась на броню – посидеть в одиночестве. Вокруг настороженно шумел непривычный лес. Высоченные деревья с золотистой днем корой и высокой, зеленой кроной – Кайсанбек Аланович сказал, что это такие сосны, а похожие на пирамиды и почти черные – «ели». Кого ели, впрочем, не обмолвился.
Бандеролька сосны раньше видела, но были они низкие, пушистые и корявые, а эти колонны ничем привычные не напоминали. Разве что пахли так же – хвоей. В лес было не пройти – нижний ярус заполонили кусты с крупными черными ягодами и, Бандеролька пригляделась, цепкими колючками. Как малина, только цвет другой. Ну его. Да и не хочется.
