"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том

— Милый виконт, сегодня у меня намечается другая прогулка, — насмешливо ответил Алва. — Но, если пожелаете, вы можете присоединиться ко мне.

Умильная мина на лице Валме сменилась легким недоумением. Между тем бедный маркиз Фарнэби, вынужденный торчать за креслом короля, готов был грызть локти с досады, наблюдая весь этот спектакль.

Церемониал большого выхода шел обычной чередой: дворяне королевской опочивальни уже подносили его величеству хлеб и вино. То была высокая привилегия, которую даровали только достойнейшим. Но что увидели глаза графа Энтрага, жадно следящие за королем? Серебряный поднос держал прыщавый Анатоль Мей, которого герцог Колиньяр пристроил в камер-пажи, когда никто из Лучших Людей не пожелал взять юнца в оруженосцы! Потрясенный таким неуважением к августейшей особе, Энтраг побурел и решительно шагнул вперед, словно намереваясь отшвырнуть мальчишку и самолично обслужить зятя. В это мгновение рассеянный взгляд короля, ищущий поднос, упал на опального родича. Сначала его лицо выразило недоумение: что делает на его утреннем приеме узник Багерлее? Однако, очевидно, припомнив недавно подписанный приказ, король успокоился и равнодушно отвернулся от брата королевы, протянув руку к угодливо изогнувшемуся Мею.

Энтраг в одно мгновение из бурого стал серым. Он склонился, словно придавленный упавшей на него плитой монаршей немилости, и, пятясь, стал удаляться от королевского кресла. Вероятно, он так бы и пятился до самого выхода из дворца, если бы, по счастью, на его пути не встал Эдуард Феншо, посланный своим эром.

Зеркальная галерея, куда вышла группа дворян, окружавшая герцога Алву, была сейчас почти пуста. Только в дальнем ее конце жались просители, перешедшие сюда из соседнего зала. Однако чуть ли не у самого порога герцога встретил Феншо-Тримейн в компании графа Ариго, графа Тристрама и Джеймса Рокслея.

— А вот и вы, капитан! — преувеличенно громко сказал Алва, чопорно кланяясь обществу. — Как поживают офицеры Кремо́нского полка?

— Офицеры Кремонского полка поживают неважно, сударь, — ответил Феншо-Тримейн в том же язвительном стиле, возвращая поклон.

— Это печально. Но в чем же дело?

— Дело в том, что они недоумевают: зачем Первый маршал Талига, посланный сражаться против бириссцев, вместо этого устроил западню своему собственному генералу?

— Вы можете передать офицерам Кремонского полка, сударь, — сухо произнес Алва, — что генерал Феншо-Тримейн четырежды получал предупреждение не лезть в эту западню.

— Я слышал другое, — возразил брат Оскара. — Я слышал, что генералы Савиньяк и Вейзель упрекали вас за то, что вы подталкивали своего командующего в ловушку, на что вы якобы ответили: «Пусть не подталкивается».

— И я готов повторить вам то же самое, — холодно проговорил Алва.

Феншо-Тримейн дернулся от гнева, но сумел сохранить самообладание.

— А еще, герцог, меня и других офицеров удивляет, как вы могли назначить на должность командующего авангардом невежественного адуана только потому, что вам приглянулась его собака.

— Я охотно объясню вам это, — хладнокровно ответил маршал. — Дело в том, что для командования авангардом необходимо иметь хоть какие-нибудь мозги, а даже у приглянувшейся мне собаки их было гораздо больше, чем у упомянутого вами генерала.

— Очевидно, что собачье общество, — зло произнес Феншо-Тримейн, — подходит вам гораздо больше, чем общество людей. Вы подло заманили в западню и убили моего брата, монсеньор! Я знаю, что вы пользуетесь милостью кардинала и покровительством самого Леворукого, но я найду на вас управу. Я требую удовлетворения! — И он сильно толкнул Алву в грудь рукой, затянутой в грубую замшевую перчатку. — Я требую, чтобы вы дрались со мной на линии до смерти одного из нас или нас обоих!

Алва даже не покачнулся и не утратил насмешливо-учтивого выражения лица.

— Кажется, господа Феншо-Тримейны пребывают во вражде с вами, капитан? — спросил он у Манрика, слегка поворачивая к нему голову.

— Совершенно верно, монсеньор, — подтвердил тот.

— Тогда вы не откажетесь стать моим секундантом в этом маленьком деле?

Манрик ухмыльнулся, сверкнув зубами.

— Мой секундант – теньент Ми́квиц, — заявил Феншо-Тримейн, полуобернувшись к своему спутнику, но тут его перебили.

— Постойте, дорогой Тримейн, — вмешался в разговор граф Ариго. — Я признаю, что герцог Алва глубоко оскорбил вашу семью и вы сейчас в своем праве, но дело в том, что мы с господином Первым маршалом, можно сказать, отчасти родственники.

Рот Марселя Валме, до того слегка приоткрытый от веселого удивления, теперь окончательно округлился. Виконт Мевен, стоящий с ним под руку, оторопел, а граф Тристрам, напротив, смутился.

— Простите? — со злой иронией переспросил герцог Алва.

— О, это так понятно, — любезно пояснил Ги. — Разве не вы, ваша светлость, рискуя жизнью, залезли в мой объятый пламенем особняк, и попытались героически спасти мои ковры и сервизы? И разве это не свидетельствует о дружеских чувствах, настолько глубоких, что их можно считать почти родственными?

— Несомненно, — иронически хмыкнул Джеймс Рокслей.

— Довольно, Ариго! — гневно воскликнул Феншо-Тримейн. — Сейчас не время для шутовства!

— Спокойно, дружище, — ответил ему Ариго, однако, не спуская глаз с Алвы. — Вы деретесь на линии, а линия – это случайность. Я буду в совершеннейшем отчаянии, если лишусь такого почти родственника, если вы убьете его раньше, чем мы уладим наши маленькие семейные дела. Вы же все равно не пострадаете из-за этого. Разве вам не известно, что герцог Алва прекрасный фехтовальщик? Позвольте ему сначала убить меня и моего брата. Если же удача или Леворукий отвернутся от него, то вы, дорогой Тримейн, будете всего лишь обязаны мне спасением души.

— А! — сказал Алва. — Так вот в чем дело. Вы тоже хотите драться со мною?

— Зачем же изъясняться так грубо? — вкрадчивым тоном спросил Ариго. — Я хочу всего лишь уладить небольшое недоразумение. Видите ли, когда мы с братом сидели в Багерлее, нам показали те бумаги, которые вы так мужественно спасли из моего дома. И знаете, что я обнаружил? Они действительно были написаны вами.

— В самом деле? — В голосе Алвы послышался неподдельный интерес. Виконт Валме посмотрел на него с восхищением.

— В самом деле. И я спросил себя: зачем бросаться в огонь, чтобы писать приказы коменданту, которого вы сами к тому времени уже отстранили от командования гарнизоном?

— Могу уверить вас, любезный Ариго, — ответил Алва с обычной насмешкой в голосе, — что в вашем горящем особняке было решительно невозможно писать.

— Я подумал то же самое! Следовательно, все представленные вами на Совете бумаги были написаны уже после. И меня стал мучить вопрос: зачем вам все это?

— Разве это не очевидно, любезный граф? — ответил Алва, поигрывая герцогской цепью. — Разумеется, такой мерзавец, как я, искал только удобного случая, чтобы отправить в Багерлее воплощенную невинность и добродетель в вашем лице.

— Это вовсе не очевидно, любезный герцог, — возразил Ариго. — Такой человек, как вы, не станет звать себе на помощь судью и палача. Покойный генерал Феншо-Тримейн тому свидетель. Почему бы нам не решить это дело тихо, по-родственному?

Тем временем Зеркальная галерея мало-помалу снова заполнялась народом. Уход герцога Алвы с графом Гирке не остался незамеченным. Откланявшись королю, придворные поспешили вернуться назад, чтобы стать свидетелями разворачивающегося действа. Капитан Манрик с неудовольствием обратил на это внимание.

— Господа, — вклинился он в разговор, — мне кажется, нам следует удалиться. Король скоро выйдет, чтобы отправиться в придворную церковь. Нам будет удобнее продолжить беседу у меня в комнате.

Алва словно бы не услышал его.

— Любезный граф, — задумчиво сказал он, — признаться, я не люблю, когда Люди Чести вроде вас набиваются ко мне в родственники. Вы и ваше очаровательное семейство способны опозорить любую родословную. Однако в этом деле я готов пойти вам навстречу, чтобы раз и навсегда избавиться от всех притязаний подобного рода. Насколько я понял, вы тоже желаете линии?