Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь
— Пришла в себя? — осведомилась Анджелла.
— Немного, — ответила Эмма.
— Еще плеснуть? — предложила Анджелла.
— Пожалуй, не стоит, — ответила Ричардс.
Анджелла кивнула, поставила стакан на пол и снова погрузилась в свой тайник.
— Слушай, Анджелла, а как получилось, что вампир состоит на службе у мафиозного синдиката? — спросила Эмма.
— С чего ты взяла? — спросила Анджелла. — Я не того полета орлица, чтобы лезть в мафиозные разборки.
— А что же ты тогда говорила про вашу организацию? — спросила Эмма.
Анджелла тяжело вздохнула, принялась один за другим проверять извлеченные из тайника пистолеты.
— Наш Клан появился вместе с первыми человеческими государствами, — сказала она. — За прошедшие века мы накопили большую силу, прибрали к рукам многие и многие политические и экономические структуры, во многих организациях, корпорациях, отраслях и органах власти на ключевых постах стоят наши ставленники. Мы не вмешиваемся в ход человеческой истории, лишь отстаиваем свои интересы.
— Фон Штернгольдт — вампир? — перебила Эмма.
— Простой заурядный человечишка, — ответила Анджелла небрежно. — Винтик в одной из частей сложного механизма нашей государственной машины.
— А ты можешь сказать, среди тех, с кем мне довелось столкнуться — помимо тебя еще были вампиры? — спросила Ричардс.
Анджелла отложила пистолеты, села на подоконник.
— Брант, — коротко произнесла она. — Бернски.
— Ты сказала, что Брант солдат, — произнесла Эмма.
Анджелла кивнула.
— У нас есть свой аппарат принуждения, — произнесла она. — Свои внутренние войска, военизированная охрана, разведка своя, надо сказать, весьма своеобразная, система правоохранительных органов.
— А кто ты во всей этой системе? — спросила Эмма.
— В мои обязанности входит руководство подразделением специального назначения, — ответила Анджелла. — Брант, Бернски, все те бойцы, которых ты видела со мной во время операции в подземке — мои подчиненные.
— Альк тоже вампир? — спросила Эмма.
— Нет, Альк не вампир, — ответила Анджелла. — Но если тебя это хоть как-то утешит — человеком он тоже никогда не был.
— А кем он был? — спросила Ричардс.
— Видишь ли, природа очень мудрая штука, она все предусмотрела, — сказала Анджелла. — Если бы у нашего вида не было естественного конкурента, мы бы очень быстро употребили в пищу весь людской род, затем братьев ваших меньших, а там, глядишь, и самих себя пожрали. К счастью, мы такие бессмертные и непобедимые — не одни. Есть параллельная ветвь, с которой мы конкурируем за кормовую базу. Периодически употребляем друг друга в качестве пищи, так сказать, совмещаем приятное с полезным. На ваше счастье мы не отличаемся высокой плодовитостью, поэтому на фоне взаимного истребления — наша численность остается совсем небольшой.
— Кто эта параллельная ветвь? — спросила Эмма.
— Они, также как и мы, копируют ваш внешний облик, — сказала Анджелла. — Вот только у нас это врожденное свойство, а у них приобретенное. А настоящий их облик очень неприятен, хотя способность к мимикрии у них достигла таких высот, что даже после смерти они не возвращаются к нему, оставляя после себя вполне так человеческие трупы.
— Как Альк? — спросила Эмма.
Анджелла кивнула.
— Метаморфозы требуют ощутимых затрат физических и душевных сил, — ответила она. — Личность словно распадается на куски, социальные связи и моральные нормы утрачиваются, и существо, внешне похожее на человека, превращается в опасное чудовище, похожее на двухметрового прямоходящего волка. В оборотня.
— Не повезло вашему ресторану с конкурентами… — осторожно заметила Ричардс. — А что, они тоже имеют какое-то влияние в нашем обществе?
— Несомненно, — ответила Анджелла. — Не такое сильное, как наше, но, тем не менее, они также пользуются вами, как и мы. И точно также пользуют вас в качестве кормовой базы. Но если мы всего лишь пьем вашу кровь — они поедают вашу плоть, разрывают вас на части…
Поняв, что она чрезмерно увлеклась живописанием жизни оборотней, Анджелла внезапно умолкла.
— Забавно, — Эмма проглотила ком в горле. — Всю жизнь полагала, что я способна что-то изменить в этом мире, что мое существование имеет какой-то высокий смысл. А оказалось, я всего лишь статист. И пища.
Анджелла виновато развела руками.
— Фон Штернгольдту я в свое время сказала примерно то же самое, пусть и не в такой изящной форме, — усмехнулась она.
— А он что? — спросила Ричардс.
— Ничего особенного, — ответила Анджелла. — Выдал гневную тираду, куда более богатую на розовые сопли, нежели твоя сухая констатация факта.
— И что мне теперь со всем этим делать? — Ричардс с надеждой посмотрела на Анджеллу, словно она должна подсказать ей направление.
— Дорогая, на планете проживает семь миллиардов человек, — сказала Анджелла. — Поверь, подавляющее большинство из них делает примерно то же самое, что и ты — работает, пьянствует, ходит на горшок в конце концов, и совершенно не волнуется по поводу осмысленности своего бытия.
— Я не об этом, — сказала Эмма. — Я о том, что ты мне сегодня рассказала.
— Ну, не знаю, — ответила Анджелла. — Ну, если тебе это покоя не дает — напиши, что ли, книгу.
— Книгу? — переспросила Эмма.
— Ну да, — ответила Анджелла. — Ты знаешь, сколько бреда в красивых обложках издательская индустрия ежегодно выбрасывает на прилавки? Одной книгой больше — никто и не заметит. А тебе, глядишь, хоть какой-то психотерапевтический эффект выйдет.
— И о чем я напишу? — задумалась Эмма.
— Откуда же мне знать? — удивилась Анджелла. — Вот, хотя бы про это свое расследование напиши.
— Ты знаешь, а это вроде не такая плохая идея… — ответила Эмма. — Напишу про отважную следачиху, попавшую в водоворот событий…
— Ага, и твоя рукопись улетит в мусорное ведро, где таких историй про отважных следачек уже лежит не меньше двух десятков, — усмехнулась Анджелла. — Уж поверь искушенной читательнице, это клише основательно наскучило.
— Тогда напишу от твоего лица! — выпалила Эмма. — Но учти, оставляю за собой право приврать там, где мне известны не все факты.
— Будь любезна, — снова усмехнулась Анджелла.
— А ты мне не поможешь? — осторожно спросила Эмма, предварительно набравшись наглости. — У меня еще есть несколько моментов, которые хочется осветить…
— Насколько смогу, я постараюсь помочь, — ответила Анджелла. — Но у меня сегодня еще есть некоторые планы.
— Не поделишься? — спросила Эмма.
— Через полтора часа заканчивает свое заседание Верховный Совет нашего Клана, — сказала Анджелла. — Мне есть что сказать этим обнаглевшим бюрократам.
— Будешь наставлять их на путь истинный? — спросила Ричардс.
— Что-то типа того, — ответила Анджелла. — Слушай, может, кофею навернем? У меня там есть, в зернах…
Когда они вышли из подъезда, никто бы и не взялся предположить, что эта очаровательная бухгалтерша не так давно держала эту жгучую брюнетку под дулом боевого пистолета. Парочка о чем-то оживленно беседовала, направляясь к «Мерседесу» Анджеллы.
— А ты случайно не знаешь, кто Кеннеди убил? — спросила Эмма напоследок.
Анджелла загадочно улыбнулась, послала ей воздушный поцелуй, открыла дверцу и изящно скользнула на водительское сиденье, оставив следователя в замешательстве. «Мерседес» фыркнул мотором, полыхнул красным заревом стоп-сигналов, зажужжал трансмиссией, сдавая назад и вырулил на внутриквартальную дорогу. Эмма проводила свою новую подругу взглядом, затем села в свой автомобиль. Что-то не давало покоя. Какой-то червь в подкорке точил ее и без того изможденный мозг. Эмма выдернула из сумочки записную книжку и авторучку, открыла первую страницу — надо же, этим блокнотом она еще ни разу не воспользовалась — расположилась прямо на руле и принялась аккуратно выводить мелкими буковками слова и предложения.
Вместо эпилога
«Будь хотя бы моим врагом!»
так говорит истинное почитание, не осмеливающееся просить о дружбе
Фридрих НицшеНа какое-то время снег перестал падать. На иссиня-черном небе ярко горели звезды, и среди них дымчато-серым шелковым шлейфом протянулся Млечный путь. Белым светом тускло горел новорожденный месяц. В небе воцарился покой. Но может, это было то самое обманчивое состояние затишья перед бурей.
Черный армейский вездеход Хаммер М998 стоял на берегу залива, на опустевшем пирсе. У самой кромки воды качалась одинокая баржа. На противоположной стороне горели огни ночного города. Рядом с внедорожником стоял, повернувшись спиной к заливу, молодой, тщательно выбритый мужчина с темными прямыми зачесанными назад волосами. Жан Фарэ глядел куда-то вглубь порта.
