Виктор Косенков - Моя война
Вино вместо кислого сделалось горьким. Иногда после того, как сделаешь ошибку, вдруг понимаешь, что больше ты права на нее не имеешь. Как не может змея забраться в сброшенную шкуру.
— Кали! Кали! Ответь! Кали! Он ушел! Ответь! Ты жива? — в ухе надрывался Лорд.
— Жива! — крикнула я. Официант испуганно шарахнулся.
— Просто я провалила задание!
Скачок в прошлое.
Парк “4 апреля”. Москва
— Все-таки я их не понимаю, — сказала Анна, с явным удовольствием облизывая мороженое. — Как можно быть привязанным к одной фирме на протяжении всей своей жизни?
Перед нами возвышалась многоэтажная громада, увенчанная синей сверкающей надписью “Hewlett Packard”. Иногда мне казалось, что здание — это один большой живой организм вроде непомерно разросшейся амёбы. Амёба питается множеством маленьких людей, которые вливаются через зеркальные мембраны дверей, фильтруются во внутренностях, а затем выливаются наружу уже другими. Здание успело их переварить, вытянуть все нужное себе и выплюнуть, равнодушно таращась в мир бесчисленной неподвижностью глаз-окон. “Семеновская, 12/3”, значилось на углу амёбы. Эта пометка, впрочем, нисколько ее не беспокоила. Я пожала плечами.
— А чем мы от них отличаемся?
— Ну, ты же знаешь! Мы не люди. У нас особая ситуация, — Анна покосилась на меня.
— А может быть, и они не люди. Уже!
Мне было неуютно. На летней скамейке, в парке, перед зданием огромной корпорации, я ощущала себя микробом, который случайно примостился отдохнуть на предметном стеклышке микроскопа.
— Как это?
— Так. Просто все они, — я кивнула на толпу служащих, которая как раз вывалила из зеркальных дверей, — уже не люди в прежнем понимании этого слова.
— Э-э, осторожно. Мы так можем углубиться в вопрос, что же такое человек.
— Нет, я думаю, что так далеко нам углубляться не понадобится.
Я поежилась, лето, казавшееся до этого момента жарким и беспечным, вдруг родило прохладный ветерок, который нахально забрался под легкое платье, облапав тело.
— Ведь что нужно корпорации?
— Что?
— Некий биологический организм, безукоризненно выполняющий-свои должностные функции, озабоченный благосостоянием организма-матки, от которого зависит напрямую, которому верен, чьему внутреннему расписанию подчиняется. Правильно?
— Ну, правильно. Правда, больше смахивает на муравья.
— Это из-за терминов. Я думаю, что любой менеджер по персоналу способен расписать все, сказанное мной, в других, очень красивых выражениях. И получилось бы, что именно такое существо и является на данный момент времени идеалом человека разумного.
— А разве нет? — Анна проглотила остатки мороженого и зябко сжалась.
Небо потихоньку затягивалось темно-серой тучей. Ее строгий костюмчик с коротенькой юбочкой был хорошо приспособлен для беганья от начальника к начальнику, но совершенно не подходил для нынешнего лета, с его погодой, меняющейся едва ли не ежечасно.
Я повела плечами.
— Откуда я знаю? По идее человек не статичное существо. Он должен меняться, эволюционировать или наоборот. В общем, приспосабливаться к внешним условиям. Так что, может быть, сейчас этот человеко-муравей — наиболее приспособленное к жизни существо.
— Хм, сомнительно.
— Почему?
— Потому!
Анна с тревогой посмотрела куда-то вверх. Я проследила за ее взглядом, но ничего особенного не заметила.
— Потому что насмотрелась я на этого корпоративного хомо сапиенса. Совершенно искусственное и несчастное создание.
— Ну, мы тоже не особенно естественные.
— Не в том дело. Выкинь ты стандартного клерка из его муравейника! И что с ним станет? Хорошо если другой муравейник подберет, а если нет?
— Подохнет.
— Ага. Именно так, —Анна поежилась. — холодно как стало. Как ты в этом платьишке терпишь, Темная?
— Да ничего. Прохладно чуток.
— Да? Я, видно, просто мерзлячка…
— Как там твой?
Анна пожала плечами и снова тревожно посмотрела на небо.
— Ничего. Нормально. Жалко мне его, вот что…
— Почему?
— Недавно про свадьбу зашел разговор.
— И чего?
— Ничего. Хочет на работе проводить. Потому, говорит, что это все наша большая семья. Весь отдел. Они, говорит, за нас порадуются. И знаешь, что самое забавное?
— Что?
— Действительно порадуются. Все. До самой последней уборщицы.
— Лихо.
— Да уж, — Анна дернулась, словно ее ударили. — Глупо, Темная. Так глупо!
— Что глупо?
— Все! Я ведь его действительно люблю. Вроде бы с самого первого дня… Помнишь, когда мы устанавливали связь с его базой, и Лорд едва не погорел на первой линии защиты, соединение было очень плохое?
— Помню. Аврал еще тот!
— Так хотела оборвать связь! Честно.
— Ну, ты даешь! Заигралась, мать?
Анна сосредоточенно рассматривала носки своих изящных туфелек. Последние лучики солнца играли на ее значке с серебряными буквами “HP” на лацкане. Небо медленно затягивала огромная, похожая на синяк туча. Ее наполненное водой брюхо с трудом переваливалось через крыши окружающих небоскребов.
— Нет, Темная. Я уже давно не играю, — Анна обхватила себя руками. Ей было холодно. — Какие игры? Меня как надвое разрезали. Вот ты говоришь про организм, который безукоризненно выполняет свои должностные функции. Муравьи. Люди-винтики. А я кто тогда? А ты кто? Я должна подставить человека, которого люблю. Действительно люблю. Без дураков. Все его дело, вся его жизнь зависит от какого-то проекта. А мне что нужно? Мне нужно, чтобы некоторое количество единиц информации было перекачено из банка корпорации “А” в банк корпорации “Б”. Потому что таковы мои служебные функции. Знаешь, есть черные муравьи, а есть красные. Я получаюсь ни тот, ни другой. Просто перекрасился, забрался в чужой муравейник. А почему? Потому, что так мне приказал мой организм-матка. Чем мы от муравьев отличаемся?
— Мы не люди.
— А в чем тут разница? А эти, — Анна махнула рукой в сторону постоянно открывающихся и закрывающихся дверей, — муравьи, они кто? Люди или нет? Вокруг одна Система. Мы влипли в нее, как в янтарь. Крутимся. Колесики, шестеренки. Обратная связь. Вот ведь глупость! Мучаюсь потому что не хочу выполнять свои обязанности. Представляешь себе страдающую шестеренку?
— Тебе отдохнуть надо, Анечка. Отдохнуть! Хочешь, я организую? Никто ничего и не поймет.
— Не надо, Темная. Это никак не скажется на задании, поверь! Теперь это же смысла не имеет, правда? Столько накачали, что уже нет никакого смысла в сожалениях. Поздно останавливаться. Как только проект будет завершен, Лорд получит информацию. Не обращай внимания на эти сопли. Ты меня знаешь.
— Думала, что знаю…
— Знаешь, знаешь! Ты же не сомневалась во мне, когда в Токио мы от патрулей уходили? А тут все значительно проще. Из области чувств. Нелепица, — она посмотрела на меня и улыбнулась.
Я с удивлением увидела на ее щеке влажную полоску. Потом еще одну. Затем тяжелая капля упала мне на лицо. Асфальт покрылся темными точками.
— Дождь! Так я и знала… Все, разбежались, Темная! Сегодня в обычное время пусть Лорд выходит на связь. Все будет отлично!
Мы встали со скамейки. С потемневшего неба, падали крупные капли.
— Кстати, — Анна уже было направилась к входу в здание, но остановилась. — Как ты думаешь, Лорд, он кто?
— Как так?
— Ну, ИскИн он или как?
Я пожала плечами. Личность Лорда была одной из тех новых тайн, которые периодически всплывали среди нас. Некоторые задерживались, некоторые пропадали.
Пространство вокруг нас полыхнуло фотовспышкой, и через секунду по барабанным перепонкам ударил гром, Анна шевелила губами, но что-либо услышать было невозможно. Дождь припустил с удвоенной силой, дав понять, что робкие первые капли были только репетицией.
— До встречи! — крикнула Анна и побежала по стремительно намокающей дорожке.
Я провожала ее взглядом до тех пор, пока она не исчезла в сверкающих губах огромной корпоративной амёбы.
В тот же вечер я подала подробный доклад в Центр, с требованием отозвать Анну с задания. Но обстоятельства оказались сильнее. Проект, над которым работал отдел Анны, оказался завершен. В тот же вечер мы перекачали всю информацию. И передали ее другой корпорации.
Операция, над которой мы работали более двух лет, была завершена.
Последствия оказались суровыми. “Hewlett Packard” понесла крупные убытки и была вынуждена свернуть целое направление разработок. Последовали массовые сокращения рабочих мест и серьезные внутренние расследования. Жених Анны выбросился с последнего этажа здания на Семеновской. В газетах разразился скандал.
Однако сама Анна всего этого не узнала. Она была найдена мертвой в своем однокомнатном боксе на Новом Арбате на следующий день после того, как операция была закончена.
Работу судмедэкспертов и расследование негласно курировала лично я.
