Кит Ломер - След памяти
— Я словно бы находился там, — проговорил я ошеломленно. — Я все прекрасно понимал.
— Это техническое руководство, — пояснил Фостер. — Они могут подсказать нам все, что необходимо знать о корабле.
— Я думал о том, что мне предстоит сделать, — все никак не мог успокоиться я, — как всегда, перед началом работы. Я собирался устранить неисправность этой фиговины. И я знал как!
Фостер вылез из-за стола и двинулся к коридору.
— Мы начнем с одного конца библиотеки и просмотрим ее всю, — сказал он. — На это уйдет время, но так мы добудем необходимую информацию, а тогда уж обсудим дальнейшие планы.
Фостер подобрал несколько штырей с полки. Первое, что нам было необходимо, так это найти пищу и постели, на худой конец — руководство по управлению самим кораблем. Я надеялся, что нам удастся обнаружить эквивалент библиотечного каталога, это значительно облегчило бы задачу.
Я прошел в глубь стеллажей и заметил короткий ряд красных штырей. Взяв один из них, я повертел его в руках, но потом решил, что опасности здесь нет совершенно никакой и прислонил к виску…
По звону гонга я использовал нейрососудистое напряжение, сократил корковые ареалы ипселон-зета и йота и приготовился к…
Я отдернул штырь. В ушах все еще раздавался пронзительный звон гонга. Штыри влияли на сознание, на реальность. Очень интенсивно, за счет жесткой фокусировки внимания на необходимом. У меня захватило дух от мысли о скрытых в этом возможностях. Можно поохотиться на тигра, влететь на самолете в бушующее пламя, сразиться с боксером-чемпионом… Я взял другой штырь.
По звуку прерывистой трели я разложил инструменты и пошел к ближайшему трансфокатору…
Еще один.
Заступив на вахту, я доложился в рубку по сети оповещения и подтвердил двусторонность связи…
Я выбрал средний штырь.
Нуждаясь в ксивометре, я набрал команду номер один, добрал свой код…
Еще через три штыря.
Ситуация оказалась сложной. Я явился на инструктаж (уровень девятый, секция четыре, подсекция двенадцать, предварительный курс); тут я припомнил, что необходимо внести данные кода активности… моего кода активности — моего кода активности… Мной овладело чувство обескураженности. Промелькнула смесь каких-то изображений, потом мешанину впечатлений прорезал отчетливый голос:
— Ты испытал частичную потерю личности, не тревожься, прибегни к помощи общеориентационной матрицы ближайшего информационного каталога. Его местонахождение…
Я продвигаюсь вдоль стеллажей, останавливаюсь перед нишей, где на стене прикреплена подковообразная пластиковая скоба. Я снимаю ее и прикладываю к голове.
Я продвигаюсь вдоль стеллажей останавливаюсь перед нишей.
Я стоял, прислонившись к стене, голова гудела. Красный штырь валялся под ногами. Поток информации оказался слишком интенсивен. Что-то в каталоге.
— Эй, Фостер! — позвал я. — Похоже, я на что-то на толкнулся.
Голова Фостера возникла из-за соседнего стеллажа.
— Насколько я понимаю, — сказал я, — этот каталог даст нам исчерпывающую информацию о корабле, и тогда уже мы сможем планировать наши действия более обдуманно. По крайней мере, будем знать, что делать.
Я снял пластиковую подкову со стены:
— От этой штуковины у меня кружится башка, — посетовал я, передавая ее Фостеру. — И вообще, кому, как не тебе, этим заняться.
Фостер взял матрицу и направился к креслу в конце зала:
— Мне кажется, это надо делать сидя.
Он пристроил зажимы на голове. Глаза его закатились, и он обмяк, оседая в кресле.
— Фостер! — я бросился к нему и стал было стаскивать подкову с головы, но потом засомневался. Может эта неожиданная реакция Фостера — вполне стандартная? Хотя мне все это и не нравилось, я принялся успокаивать себя. В конце концов, эта штуковина была необходима для возвращения утраченных знаний, и у Фостера всего-навсего шло восстановление забытого "Я". К тому же только полная, трехмерная личность Фостера могла дать ответы на мучавшие нас вопросы. Пусть корабль, вместе со своим содержимым, уже заброшен в течение тысячелетий, но библиотека по-прежнему должна функционировать. И пусть библиотекарь давным-давно превратился в прах, Фостер лежит без сознания, а я в тридцати тысячах миль от дома. Пусть. Как говорится, дело житейское.
Я начал бродить по библиотеке. Смотреть было нечего — бесконечные стеллажи, стеллажи… Объем информации, накопленный здесь, буквально потрясал. Если б только добраться до дома с грузом этих штырей. Я прошел в соседнее помещение, вернее, слабо освещенную комнатушку, всю середину которой занимал огромный замысловатый диван с округлым углублением в конце. Вдоль стен громоздились непонятные приборы и панели. Сразу возле двери лежали два скелета, возле дивана покоился еще один. Рядышком валялся кинжал с длинным лезвием.
Я нагнулся над скелетом около двери. Насколько я мог судить, погибшие ничем не отличались от людей. Откуда они пришли, на какой планете жили? Если уж сумели построить такой корабль да еще и оборудовать его таким образом…
Кинжал был необычен. Клинок его был из прозрачного металла, а рукоять украшена символикой Двумирья. Это служило первым смутным намеком на случившееся в тот момент, когда погибшие были еще живы.
Я тщательно осмотрел приставленное к стене устройство, похожее на зубоврачебное кресло. Из спинки выступали тонкие металлические захваты, а на прутьях были укреплены разноцветные линзы. На полке, протянувшейся вдоль стены, стоял целый ряд тускло-серебристых цилиндров. Один такой же выступал из гнезда в боку устройства. Я вынул и оглядел его. Материал чем-то напоминал пластик: тяжелый и гладкий. У меня возникла уверенность, что это — братец тем штырям в библиотеке. «Интересно, какая в нем заложена информация?» — подумал я, пряча его в карман.
Я зажег сигарету и вернулся к Фостеру. Он по-прежнему лежал в той же позе. Я сел на пол, прислонившись спиной к креслу, и принялся ждать.
Прошел целый час, прежде чем Фостер наконец зашевелился, вздохнул и, открыв глаза, устало стянул с себя пластиковую подкову.
— Ну как, все в порядке? — поинтересовался я. — Ты меня здорово напугал.
Фостер озадаченно оглядел меня, начиная со взлохмаченной шевелюры и заканчивая потрепанными ботинками.
Его брови слегка сдвинулись в недоумении, и он произнес что-то непонятное. Вся фраза, похоже, состояла только из 3 и К.
— Слушай, хватит сюрпризов, Фостер, — произнес я, неожиданно охрипшим голосом, — говори по-английски.
На его лице отразилось недоумение. Он взглянул мне в глаза, потом огляделся по сторонам:
— Это корабельная библиотека, — сообщил он.
Я с облегчением вздохнул.
— Ну, ты меня и напугал! Я уж думал, у тебя опять память отшибло.
Фостер внимательно следил за движением моих губ.
— Ну, и что там? — спросил я. — Что тебе удалось узнать?
— Тебя я знаю, — медленно ответил Фостер. — Ты — Легион.
Я судорожно кивнул. Внутри у меня что-то судорожно сжалось.
— Ну, еще бы, конечно, ты меня знаешь. Только спокойно, не нервничай… — я положил руку ему на плечо. — Ты помнишь, мы собирались…
Фостер резко сбросил мою руку с плеча:
— На Валлоне так не принято, — холодно произнес он.
— На Валлоне? — переспросил я. — Слушай, в чем дело, Фостер? Только час назад мы, два приятеля, вошли в эту библиотеку. Нам нужна была информация. И мне жуть любопытно: узнал ты что-нибудь или нет?
— А где остальные?
— Парочка остальных в соседней комнате, — обозлился я. — Только поусохли малость. Если хочешь, я тебе еще найду таких же дистрофиков. А кроме них, здесь только я.
Фостер посмотрел на меня, как на пустое место.
— Я помню Валлон, — сказал он, потирая лоб. — Но я также помню и варварский мир, жестокий и примитивный. Помню тебя. Мы куда-то ехали в убогом фургоне, потом на барже по каким-то морям. Уродливые комнаты, отвратительные запахи, омерзительный шум…
— Не очень-то похвальные воспоминания о богобоязненной стране, — прокомментировал я. — Но я, пожалуй, понимаю, о чем ты.
— Люди были хуже всего, — продолжал он. — Деформированные, больные, со вздувшимися животами, отвратительной кожей, искалеченными конечностями. Охотники. Мы спасались от них бегством, Легион, я и ты. И еще помню посадочную площадку… — Фостер на секунду замолчал, — странно, она превратилась в какие-то руины.
— Мы, аборигены, зовем ее Стоунхенджем.
— Охотники вырвались из-под земли. Было сражение. Да, но почему Охотники преследовали меня?
— Я вот как-то надеялся, что ты сам мне и объяснишь, — ответил я. — Ты знаешь, откуда и зачем прибыл этот звездолет?
— Это корабль Двумирья, — ответил Фостер. — Но не понимаю, как он здесь очутился.
— А что скажешь насчет дневника, может быть, теперь…
— Дневник! — встрепенулся Фостер. — Где он?
— Во внутреннем кармане твоего пиджака, должно быть.