Андрей Круз - Двери во Тьме
Печка действительно хорошо работала — вскоре даже форточку приоткрыть пришлось, а сами мы сняли тулупы и сидели в одних свитерах. Незнакомый боец придремал, положив ноги на пулемет. Перебравшись через спинку сиденья, я уселся справа от Тенго, вяло крутившего рулевое колесо, огляделся. Три педали, какие-то ручки на простенькой приборной доске, руль самый обычный, с деревянной баранкой — такой, как на ГАЗ-67.
— Трудно управлять? — крикнул я.
— Нет! — наклонился ко мне Тенго. — Просто реагирует медленно и плавно, вроде лодки, надо учитывать!
— А чего педалей столько?
— Газ… — показал он ногой, — задний тормоз и передний. Они тут отдельно!
— Быстро тормозит?
— Не очень! Лучше не рисковать особо! Нравится вообще или как?
— Да класс агрегат! А по полям на нем как?
— По-разному, — заорал он в ответ. — К деревьям лучше вообще не приближаться — можно винт разнести, в горку тоже плохо идут, могут вбок соскользнуть, а вот по полям и вот как сейчас, по льду — самое оно!
— Понял!
Да, по нашей задаче поддержания жизнедеятельности точки такие бы не сработали: там все же рельеф так себе, сложноватый, так что лучше наших снегоходов, сделанных из «цюндапов», и нет ничего. Кстати, интересно, а вот тот «бомбардье», что мы тогда на Ферме видели, — он как по пересеченке? Должен неплохо по идее идти, гусеницы там широкие, а вес большим быть не должен — эти сани наверняка увесистей.
Заснеженные берега реки довольно быстро проплывали назад, машина сзади шла как привязанная. Вокруг тишина и пустота, «белое безмолвие» самое натуральное. И действительно, очень быстро идем: вон справа вмерзший в лед старый дебаркадер мелькнул, я его по тому рейду хорошо запомнил. Мы тогда до него несколько часов добирались, а тут… час всего прошел, наверное, не больше. Эдак мы часа за три до места доберемся, если я все правильно рассчитываю.
— А быстрая штука! — крикнул я, похлопав по панели перед собой.
— Быстрая, точно! Нашим нравится!
Затем я опять перебрался назад, вольготно расположившись сразу на двух сиденьях. Благодать!
Прошел примерно еще час, и сани неторопливо остановились, моторы заглохли.
— Дозаправка, — объяснил, обернувшись к нам, Тенго. — Перед приближением к Тьме проводится в обязательном порядке. И сани разгружаются, и, если что, бензин не закончится не вовремя. Давай, вылезаем помогать!
Все, кроме Насти, кряхтя, начали натягивать тулупы. Вылезать на мороз из такого благодатного тепла не хотелось. И не зря — оказалось, вдоль реки дул неслабый ветер, от которого сразу начало неметь лицо. Пришлось раскатать вязаные подшлемники-маски, прикрыться.
Возня с канистрами тоже особой радости не приносила — воронка располагалась не очень удобно, лить бензин приходилось неторопливо, удерживая тяжелую, скользкую и холодную канистру на весу, при этом ветер все время норовил сорвать струю с ее горловины, разбрызгав по окрестностям. Но как-то заправились, разумеется.
Тьма была уже близко, стояла жуткой тяжелой стеной, вытянувшись по всему северному горизонту, пугала и давила… и да, кстати, — я ее немного чувствовал. Не так, как если бы стоял на земле, но не ощущалось и той абсолютной защиты, которую давала текущая вода под днищем. Внутри как будто холодная когтистая рука сжимала желудок.
— Федь, чуешь? — спросил я.
— Ага, давит мальца, — кивнул он, сразу сообразив, о чем речь. — Поосторожней надо немного. Видать, лед чуток защиту ослабляет.
— Вы о чем? — обернулся к нам Тенго.
— Тьму ощущаешь? — спросил я у него.
Он немного помолчал, прикрыв глаза, затем кивнул:
— Есть немного. Но именно что немного.
— А не будь здесь льда, а мы сиди в лодке — вообще бы ничего не ощущал, — объяснил ему Федька. — Так что теперь башкой крутить надо.
— Будем крутить, значит, — спокойно ответил тот.
Когда вновь тронулись, я опять перебрался на переднее сиденье, подтянув поближе пулемет. Если что, высунусь с ним в люк и… дальше понятно, в общем. Но пока ничего не случалось, Тьма все приближалась, сани неслись вперед, плавно следуя поворотам русла. Темнело, хотя еще до полудня было далеко: Тьма начинала гасить свет. Вроде и солнце видно, вон оно, но уже какое-то тусклое, и светит словно не отсюда, даже в реальность его не слишком веришь.
Вон мыс, за которым затон и порт, где мы ночевали. Огромные кучи угля на берегу, сейчас засыпанные снегом. Торчат мачты, столбы… вон и вход в порт, плавконтора, которую Федька нам под жилье присмотрел… А мы уже и не партнеры в таком деле получаемся, даже если уйти не удастся: в Захолмье переехали. Кстати, я ему с утра про планы Тенго превратить эту деревню в альтернативу Сальцева рассказал — Федька вроде даже вдохновился и сам задумался о переезде. А какой реально выбор? Срок обязательной работы в Горсвете вышел, рисковать постоянно жизнью на мародерке — игра в русскую рулетку, причем патронов в барабане все время прибавляется, а там можно и нормальную работу найти: фактический хозяин городка у нас в друзьях. А информацию про контору можно тому же Шалве продать — он только рад будет: еще гостиницу откроет. Или сам туда переедет, как Болотов.
— Далеко еще? — спросил Тенго, проследив направление моего взгляда.
— Уже не очень. Слева будет дебаркадер — нам как раз туда.
— Точно?
— Валиев подтвердил.
Тенго кивнул.
Дебаркадер появился примерно минут через тридцать, еще раз заставив помянуть добрым словом скоростные качества аэросаней. Обороты двигателя спали, скорость саней снизилась, они медленно выруливали к плавучему причалу, от которого осенью ушел «Ваня-комсомолец».
— Здесь.
Сани чуть разошлись в стороны, образуя некий условный периметр, затем двигатели смолкли.
— Ну где долбить будем? — спросил Тенго, глядя на крашенный суриком борт дебаркадера.
— К середине ближе, вот здесь, — показал я пальцем. — В общем, долбите лунку и все такое, а мне надо калории беречь — я на фишку.
Как ни странно, мое заявление никакого протеста не вызвало. Тенго первый, скинув тулуп и забросив его в кабину, взялся за коловорот. Федька отбросал лопатой снег почти до самого льда, потом Тенго взялся за пешню. А я же забрался в сани, попросил Настю следить за печкой, чтобы не выстыло здесь, а сам высунулся из люка, выставив пулемет на крышу и направив его на высокий берег. Прямо над нами набережная Красношахтинска — та самая, по которой мы неслись на «жуже», уходя от адаптантов. Не самые приятные воспоминания, если честно.
На крыше вторых саней стояло уже два пулемета, и из люков торчали две головы. Один из МГ был тоже направлен в сторону набережной, а второй смотрел на противоположный берег. Но пока тихо-тихо, только ветер посвистывает.
