Андрей Круз - Двери во Тьме
— А куда его?
— В ссылку, — усмехнулся он. — Сюда, в Захолмье. Домик ему — и ежедневно отмечаться в комендатуре.
— В какой? — не понял я.
— Своя будет, рядом с базой. Вроде как статус городка повысили.
— Ну ты скажи, не ожидал, — честно сказал я. — А по строительным делам теперь что? — решил я расспросить его о чем-то, его душе приятном.
— Нормально все. У Горбанка новый начальник — уже готовит программу кредитования. И программу расселения начали сочинять. Мир дворцам, хижины на хрен, — завершил он краткую речь модернизированным лозунгом.
— А кто банкир?
— Из Сальцева, бывший наш, работал в финуправлении.
— Могилевич, что ли? — догадался я.
— Знаешь его? — Тенго удивился.
— Знаю… заочно. — Я взял со стола чашку на блюдце, попытался отпить, но решил подождать — горячий. — Мелькал тут в моих замутках. Погоди, а он же вроде на Егора работает, нет?
— Работал. С Егором у нас соглашение, можно даже сказать, что альянс, — чуть помедлив, все же сказал Тенго. — Кирпича тоже много понадобится, ну и всего остального. Так что он с нашей новой властью в дружбе.
— А Болотов? — спросил я наудачу.
— А что Болотов? — немного удивился вопросу Тенго. — Болотов с Бабиновым в больших друзьях был, но он человек деловой — новые друзья появятся. Нормально все с Болотовым: поплачет денек — и перестанет.
— А что Валиев у него делал?
— Поговорить хочешь, что ли? — как бы между делом спросил Тенго, наклоняясь за чашкой.
— Так вроде кто-то обещал, — напомнил я.
— Вот завтра и поговоришь. — Он откинулся в кресле и глотнул чаю, не поморщившись. — Если желание еще есть.
— Есть.
— Ну и хорошо. В понедельник едем?
— Это как ты скажешь. — Я тоже вновь попытался отпить и убедился, что чай уже не такой горячий. Взял кружок овсяного печенья, откусил, запил.
— Брать что надо?
— Да ничего… пулеметов и водки побольше.
— Да? — озадачился он.
— Ага. Водкой будем меня отогревать, а пулеметы на случай, если адаптанты там появятся. Вы же рейды туда прекратили?
— Так далеко не ходим, верно.
— Вот и бери по паре на сани как минимум. Тогда их прижать огнем можно будет и смыться. Хотя лучше бы тихо скататься.
— Лучше, — согласился Тенго.
* * *В воскресенье снег опять валил с новой силой, словно природа поставила себе задачу засыпать все под крыши. Машины с плугами катались по городу постоянно — и то едва справлялись: сыпало и сыпало. Зато было тепло и безветренно, а во дворе дома такая благодать была, что просто залюбуешься.
С утра колол дрова для камина; заодно подумал, что если не выскочу из Отстойника — летом баню построю. Очень остро ее здесь не хватает. Намахался топором так, что руки и спина гудели, но вообще я это занятие почему-то очень люблю: и физкультура, и запах дерева, и вообще…
Где-то к полудню пешком притопал Тенго, сказал:
— Не передумал? Тогда пошли.
— Пошли.
Накинул тулуп, сунул пистолет в кобуру — и пошел вместе с ним в сторону той самой новой комендатуры, которую, оказывается, оборудовали в здании бывшего горотдела милиции. Дошли пешком — прогулялись, воздухом подышали. Заодно Тенго поинтересовался, как дела идут по «базе отдыха».
— Нормально, проект есть, вроде толковый, смета есть, с землеотводом закончили, септики уже заказали, пока все сделают и сварят — как раз сезон подойдет.
— Это хорошо. Я, если честно, хочу тут второе Сальцево сделать, разве чуть приличней. Ехать сюда ближе, плюс природа, тварей почти не бывает, вокруг площади еще пару-тройку кабаков выстроить — и тут весь народ гулеванить будет.
— Может, и получится, согласен. Здесь его в темнице держите? — показал я на двухэтажное здание, на окнах которого красовались новые решетки.
— Здесь, ага, комендатура. Заходи, — пропустил он меня на крыльцо первым.
Несмотря на сельско-беспечное окружение, служба в комендатуре была поставлена. И охрана серьезная, и проходить пришлось в полуподвал через две решетки — в общем, серьезно. Меж двух решеток пришлось еще и оружие сдать: с ним не пускали.
Камер в подвале было всего две — место под содержание заключенных тут не слишком приспособленное, разве что под задержанных за мелкую хулиганку, но Валиева по-прежнему продолжали держать здесь, даже не в камере, а в небольшой комнатке, обставленной на манер общежитейской. Даже с окном, выходящим во дворик, через которое можно было разглядеть ноги проходящих людей и колеса машин, — там еще и гараж комендатуры был. Дверь была серьезной, хоть и деревянной, с зарешеченным окошком и мощным засовом, который, правда, словно в амбаре, запирался на висячий замок.
Валиев просто лежал на кровати, закинув руки за голову, и смотрел в потолок, когда дверь открылась и нас запустили внутрь.
— Айвар Равилевич! — по-шутовски отсалютовал ему Тенго. — Гостя привел, принимайте!
— Тенгиз, тебе бы серьезности, — кривовато усмехнулся тот и спустил ноги со спинки кровати на пол, усевшись.
— Бери табурет, садись, беседуй, — сказал мне Тенго. — Потом выводного позовешь — выпустит.
— Хорошо.
Спутник мой вышел, дверь закрылась, громыхнул засов.
— Ну здорово, — кивнул мне Валиев. — Хоть и не ожидал.
— Бывает, — ответил я, подвигая табурет к стене напротив и усаживаясь на него. — Зачем заказали меня, уважаемый?
— Ну почему сразу заказал? — даже удивился Валиев. — Увезти хотели, побеседовать, все такое.
— Ага, понятно, — улыбнулся я. — Те, которых мы в порту вчера постреляли, тоже увезти хотели?
Валиев поморщился слегка, словно пробуя языком больной зуб, и ничего не сказал.
— А то двоих взяли, а они беседовать с нами вперегонки кинулись. И все в вас, уважаемый, пальчиками тычут. Мол, послал нас, говорят, на душегубство, отчего мы теперь страдаем душевно и от смертного страха в портки гадимся. Зачем послал?
— Это не за тобой, — ответил Валиев, посмотрев в окно. — Не в тебе там дело — в Милославском. Ты так, просто не в том месте и не в то время.
— Я бы поверил, — кивнул я, изобразив душевность в голосе. — Но дело такое, что верить не получается. Потому как у меня список «братьев по слою» есть из вашей бывшей секретки, и от этого пасьянс совсем по-другому раскладывается.
— Ну и что тогда тебе от меня надо, раз ты все знаешь?
— Для начала узнать хочу, сколько там еще народу за мной охотится.
— Да финал уже, — опять кривая ухмылка. — Если Митяя с пацанами накрыли, то уже никто не сунется. И не до этого уже никому.
— Что за Митяй?
— Бандиты это — у них хутор за Сальцевом, по зиме такими делами подрабатывают. Да забудь ты уже про них, все уже.
