Василий Головачев - Человек боя. Поле боя. Бой не вечен
– Милая моя, жива, слава богу!
– Что… случилось? – еле слышно прошептала она.
– Все в порядке, сейчас врач тебя посмотрит…
– Не надо…
– Надо! – Он крепче прижал ее к груди и внес в больницу, не обращая внимания на любопытствующие взгляды посетителей, больных и медсестер, уложил в приемной палате на кушетку.
– Что с ней? – осведомился ничему не удивляющийся дежурный врач.
– Ударили по голове, возможно сотрясение мозга.
– Посмотрим, выходите.
– Доктор, вы только поосторожней…
– Вы ей кто?
– Муж.
– Ждите в коридоре, здесь вы лишний.
Панкрат поцеловал Лиду, погладил руку, слабо ответившую ему, и вышел из приемной с бурей чувств в душе. Расхаживая по коридору и анализируя происшедшее, он принял решение позвонить Родиону. В сложившейся ситуации помочь ему отбиться от местных бандитов мог только он со своей командой «ПД».
ВЕТЛУГА
КРУТОВ
В понедельник он принял предложение президента Клуба молодых миллионеров города возглавить его службу безопасности и приступил к исполнению своих обязанностей, специфика которых была ему хорошо знакома: в те времена, когда Егор был начальником антитеррористической группы «Витязь», ему приходилось сталкиваться с работниками подобных частных служб, причем в равной степени союзниками или противниками. То есть были случаи, когда охрана фирмы помогала «витязям», и наоборот, когда препятствовала выполнению задачи. Поэтому Крутов достаточно быстро вошел в курс дела и адаптировался к новой должности. Мало того, в течение нескольких первых дней ему удалось не только определить, но и устранить существенные огрехи в организации безопасности работы и отдыха молодых ветлужских бизнесменов, что мгновенно повысило его рейтинг у подчиненных и, как следствие, было оценено руководством Клуба. Зарплата его, и без того неплохая – три тысячи «зеленых», была тут же повышена.
Со смехом рассказывая об этом Елизавете, Егор не предполагал, что в скором времени ему придется выбирать между хорошей зарплатой, моральным удовлетворением и долгом чести и что выбор будет не в пользу первого обстоятельства.
Встречался с женой он теперь гораздо реже, возвращаясь после дежурств и тренировок поздними вечерами, что немедленно сказалось на семейных отношениях: обоих стало тянуть друг к другу в большей степени. Иногда Крутов не выдерживал, срывался с работы, забирал Лизу из офиса якобы для решения исключительно важного дела и вез домой, где они, охваченные страстью, запирались и бросались в объятия, словно не виделись много лет. Такого влечения к женщине Егор не испытывал в жизни никогда и, поражаясь самому себе, но не пытаясь анализировать причины – зачем разрушать сказочный замок любви, поверять алгеброй гармонию? – начинал даже беспокоиться. К чему бы это? Что поддерживает этот удивительный пламень душ, соединивший их? Как долго он будет гореть и что ожидает их в будущем? Неужели должно что-то случиться?..
Но мысли такие приходили и уходили, а жизнь продолжалась, и он жаждал видеть и целовать жену все так же сильно, как и в первые их встречи.
Беда пришла, как всегда, неожиданно, в образе посланца из Москвы, которого Крутов знал в лицо, но не чаял увидеть никогда, с тех пор как уволился из ФСБ. Да и бедой поначалу этот визит не воспринимался. Ну, приехал человек и приехал, с предложением вернуться – работал он в отделе кадров Федеральной службы безопасности. Что же тут такого? Времена меняются, меняются начальники и отношение к тем или иным событиям. Но потом, на трезвую голову, Егор задумался и понял, что появление кадровика в Ветлуге – вещь странная и загадочная.
Во-первых, в службе не должны были знать, что искать бывшего полковника следует в Нижегородской губернии, в Ветлуге. Знал Зубко, но после депрограммирования он должен был доложить командованию Легиона о ликвидации Крутова и этим закрыть вопрос навсегда. Если ему не поверили, должны были послать команду проверки, а раз этого не сделали, то, значит, деза прошла. С другой стороны, Александр продолжал работать в конторе, руководить «Витязем», и его могли просто беречь для других целей. С третьей, кадровик с Лубянки тоже мог быть агентом Легиона, и в этом случае его визит и был проверкой выполнения Зубко задачи – ликвидации Крутова. Как бы то ни было, а Сашу необходимо было предупредить, что Егор и сделал, позвонив Александру на другой день рано утром после визита кадровика.
Саша оказался у той самой знакомой, телефон которой и дал Крутову для связи. Трубку сначала сняла хозяйка, с удивлением сказала, что никакого Зубко не знает, «тут такие не проживают», но, как только Егор назвал свою фамилию, сразу передала трубку.
– Лукич? – с некоторой настороженностью спросил Саша.
– Я, – сказал Крутов. – Хорошо, что ты на месте. Богу угодно, чтобы мы поговорили. У меня вчера был Хребтовой.
– Кто?! – изумился Зубко. – Секретчик-майор из отдела кадров, что ли?
– Он предложил мне вернуться в контору, возглавить учебно-методический центр.
– А ты?
– А я отказался. Дело не в этом. Во-первых, он мне так и не признался, откуда знает мои координаты. Если не от тебя…
– Конечно, не от меня, зуб даю. Ты что, Лукич?
– А если не от тебя, то возникает проблема: когда-нибудь твои покровители в Легионе узнают, что я жив, и возьмут тебя за задницу.
Александр помолчал.
– Почему ты думаешь, что они узнают?
– Уверен, что ты не единственный их агент в конторе. На твоем месте я бы каким-нибудь образом подстраховался.
– Каким? – В голосе Саши прорезалась горькая нотка. – От легионеров ЛООС не спрячешься, к тому же они вооружены «глушаками». Но я что-нибудь постараюсь придумать.
– Уж придумай.
– Ты сам теперь берегись. Не дай бог, они пошлют к тебе другую команду. Кстати, не знаешь, где сейчас обитает наш коллега из контрразведки, что помог нам в Жуковских лесах?
– Федотов? Где-то на Алтае, родственники у него там, а что?
– Краем уха я слышал, что туда направляется отделение ЛООС. Федотов тоже попал в списки особо опасных свидетелей. Предупредить бы, хороший мужик.
– Если отделение уже послано, предупреждать поздно. Однако серьезно за нас взялся Легион. Буквально заставляет принять контрмеры. Что-нибудь новенькое о деятельности Легиона выяснил?
– Кое-что. Легион теперь – секретная сила президента, призванная отстаивать интересы России в любой точке земного шара. Так это звучит официально. А руководит им некто Монгол.
– Настоящую фамилию не узнал? Может быть, это мой бывший учитель, Джехангир?
– Ты же его забодал.
– А вдруг он выжил?
– Какое это имеет значение? Кто бы ни руководил Легионом, надо выходить на его атамана, а потом еще выше – на головку РВС. В общем, спасибо за предупреждение, командир. Я поберегусь. Но и ты прими меры предосторожности. Не нравится мне, что в последнее время со мной перестали контактировать курьеры Легиона.
– Что? – воскликнул Егор, но Саша уже положил трубку.
Сердце Крутова сжалось в дурном предчувствии. Зубко находился слишком далеко, чтобы он мог ему помочь. Единственный же способ уцелеть, хотя бы на ближайшее время, у Александра был теперь – бегство. Его могли вычислить в любую минуту и уничтожить. А еще хуже – снова запрограммировать, и тогда для самого Крутова опасность увеличивалась стократно, потому что друзей у него в этом случае не оставалось совсем. Каждый из них мог быть агентом ЛООС.
Поразмышляв над этой проблемой еще немного и не найдя альтернатив, Егор снова позвонил в Москву, но подруга Саши сказала, что он уже ушел. Повесил трубку Егор с тяжелым сердцем. Надежды его на счастливую мирную жизнь с любимой женщиной таяли на глазах, как дым. Откуда-то подул холодный злой ветер опасности и затянул горизонт бытия черной тучей угрозы. Сомнений больше не оставалось: легионеры ЛООС в покое их не оставят, пока не добьются своего. Живые свидетели разработок психотронного оружия были им ни к чему. Надо было что-то предпринимать, пока еще оставалось время, однако Егор не знал – что именно. Вечно же бегать от преследователей в надежде сохранить жизнь было не в его характере.
Два дня он ломал голову над стратегией поведения и рисовал планы действий один фантастичнее другого. Затем решил рассказать деду Спиридону все, что знал сам, и попросить у него совета, что делать дальше. Похоже, это был единственный человек, которому можно было доверять. Но визит к деду пришлось отложить, потому что к самому Крутову снова потянулись визитеры. Неделя у него выдалась такая – принимать гостей, причем по большому счету непрошеных.
В четверг поздно вечером, когда он рассеянно слушал болтовню Елизаветы о дневных впечатлениях, что-то заставило его насторожиться. Продолжая сидеть в расслабленной позе в кресле перед телевизором, он прислушался к себе и понял, что возле дома появился человек, сосредоточенно его рассматривающий.
