В. Коростелев - Хозяин
Он прямо читал мысли из моей башки, и я, набравшись наглости, выпалил:
– Дай троих своих ребят половчее, я после полуночи хочу в Совхоз выйти, на разведку. И еще, тебе антоновский народ нужен? Если нет, то убеди их идти к Совхозу, все равно им здесь не житье…
Ефимыч меня не прерывал, только глядел усмешливо и головой кивал, ждал, пока я выдохнусь от жадности, а потом произнес:
– Да… Значит, тетенька дай водицы, а то так есть хочется, аж переночевать негде…
Он думал, машинально постукивая носком сапога по старому пню, и потом решительно произнес:
– Ладно, чую, вы с Юрой друзья, один голова, другой умеет принимать смелые решения. Чует мое сердце, наладим мы жизнь в нашем крае, отдам за тебя дочь и с другим помогу. Только уговор, когда помру, сыновей моих не забижай. Хоть ты и молод сейчас, думаю, характер у тебя батькин, а тот слово всегда держал.
Полночи мы снимали людей с крыш, отводя на безопасное расстояние от полуживых еще животных, и поэтому, чтобы успеть к утру в Совхоз, решили ехать вчетвером, именно столько лошадей у нас в отряде осталось…
Мы стояли на пригорке, с которого Совхоз был виден как на ладони, уже давно наступил день, но улица поселка была безлюдна.
– Едришки-шишки, неужели лемминги всех пожрали? – И отчего-то задаю Юре вопрос: – Ты не знаешь, что обозначает слово Совхоз?
– По-моему, это были такие сельскохозяйственные объединения, которые влачили нищенское существование при советской власти.
– Да, по-моему, с тех пор они совсем не изменились, – задумчиво произнес я.
Ну ладно, вперед, вдарим галопом по бездорожью. И мы промчались по улице, заявляя о своем существовании громким улюлюканьем… Остановились у полуразрушенного дома старосты, видимо здесь мутанты получили сильный отпор, но, чуя большие запасы пищи, упорно штурмовали здание. Крепкий когда-то забор раскатали по бревнышку, разрушены были хозяйственные постройки, и выбита входная дверь. Всюду валялись остатки одежды, клочки шерсти и костяная чешуя, но никаких останков, и даже подтеков крови не было.
«Санитары, блин», – подумал я о леммингах.
Рядом с домом на столбе висело металлическое било, и Костя Рябой, по моему знаку, забил по нему прикладом автомата.
Я не сомневался, если в живых кто остался, – обязательно подойдут, неведение хуже страха. А Юру я послал на склад, мало ли, металл мутанты вроде не едят.
– А, в родные пенаты, о ностальжи, о ностальжи, – насмешливо пропел Юра.
Опять чудит химик.
– Ты там поосторожней – может, злой дядя с автоматом там только тебя и ждет.
– Ничего, мы теперь сами с усами, – сказал самоуверенный Юра, поправляя ремень автомата.
По-моему, поездка на Ярмарку его сильно изменила. Или он там расстался с девственностью?
Спустя малое время на улицу, опасливо поглядывая на нас, вышли первые выжившие жители. Мы приглашающе махали руками, торопя опаздывающих. В это время Юра вернулся со склада, издалека уже пожимая плечами на мой вопросительный взгляд.
– Никаких патронов, валяются автоматы и другие железки, видимо после вашего налета охрану усилили, и она отбивалась до конца, истратив все патроны, а в конюшне от лошадей одни кости остались, – пояснил он, подъехав ближе.
Жители потихоньку собирались, но было видно, что это только представители – не было детей.
– Так, вы сейчас разойдетесь и приведете всех оставшихся жителей, мне надо посчитать, сколько именно людей осталось в живых, именно на это количество вам до нового урожая будут выдаваться продукты, – сказал я уверенным голосом.
Мне даже жалко их стало, когда эта небольшая кучка народа собралась перед нами. Подавленные, с осунувшимися лицами, по-моему, две женщины вообще с катушек слетели, дети, отощавшие, с испуганными глазами, но с какой-то доверчивой надеждой смотрели на нас. Мужчин вообще всего семь человек осталось, они стояли отдельной группой, вялые, с потухшими глазами, серьезного оружия я ни у кого не заметил, так, ножи на поясе и палаш у одного.
Глава 3
– Односельчане, я не оговорился, потому, что с этого дня я, моя дружина и вы поселимся не в Совхозе, а переименуем его в село Степаново, – нахально начал я (Юра только удивленно хмыкнул).
– С нами в свободных домах поселятся бывшие жители Антоновки, сам я обязуюсь защищать вас, наладить нормальную жизнь села и способствовать вашему благосостоянию. На содержание меня и моей дружины будете отдавать треть дохода или урожая, – вот как закрутил…
Народ апатично смотрел на нас, и я не нашел ничего лучшего, чем сказать им разойтись, но люди стояли и смотрели на наши котомки, и тут самый смелый пацан попросил:
– Дядь, а нам кушать когда дадут?
Мы переглянулись с дружинниками и достали из котомок все запасы провизии, взятые у Ефимыча. Я, было, пристыдил местных мужиков, два дня сидят сиднем и не могут организовать охоту, ну ладно нет патронов, так могли бы хоть зайцев пострелять из луков, но сам же понял, что сморозил глупость – какие зайцы? После мутантов напуганная дичь вернется в окрестности не раньше чем через месяц.
Смотря, как ребятишки разбегаются с ценной добычей, я вдруг вспомнил, что у меня сегодня день рождения! Восемнадцать лет исполнилось. Об этом я и поведал химику, когда мы ночью укладывались спать на голодный желудок.
Утром сидели с Юрой, подсчитывали – решали, что делать в первую очередь, додумались, что без лошадок нам не обойтись, что такое две лошади на такой поселок? В крайнем случае, придется договариваться с возчиками с тракта…
С улицы донесся шум: наконец Ефимыч добрался с антоновскими до нашего села. Выйдя во двор и оглядев собравшуюся толпу переселенцев, я сразу же решил провести работу среди молодежи, призвав в создаваемую дружину десяток крепких ребят, пообещав отдать каждому без откупа по девке из местного населения и отдельное жилище. После такого заявления отбою не было от желающих вступить в дружину. Не откладывая дело в долгий ящик, сразу после обеда я отправил пятерых новоиспеченных дружинников на соляной источник – добывать и охранять местную валюту.
Ефимыч, видя мою распорядительность, только одобрительно похмыкивал:
– Ну а за невестой, когда сам поедешь? – спросил он, лукаво прищурясь.
– Пока некогда, придется мне на тракт ехать, договариваться насчет лошадей и товаров, а то дожди со дня на день начнутся. Да все равно не успею до дождей назад обернуться, будь добр, дай в долг пару возов с продовольствием, а то река разольется, помрут сельчане с голода.
– Ладно, только на обратном пути заезжай на хутор, все равно будешь ждать, когда вода в Незнанке сойдет. Мне скучно только сыновей поучать, посидим, заодно твой день рождения отметим.
– А ты откуда о нем знаешь?
– Ну вот, я ж с твоим отцом, когда ты родился, целую неделю не просыхал, чуть кабак придорожный у Толика не спалили…
При этих словах лицо присутствующего Юры приобрело какое-то мечтательное выражение… Почти как у Ефимыча, видимо тоже в свое время славно погуляли с Изей.
– Послушай, Ефимыч, – прервал я беседу на приятные темы и стал выдавать всем частные поручения: Юре оставаться на месте и руководить, я отправляюсь на тракт, старосте вместе с Митькой и хуторскими мужиками вывезти с заимки весь запас товаров на хутор. Уф… упарился, отдавая распоряжения, но что самое удивительное: эти мужики, каждый из которых старше меня более чем вдвое, слушались, почему – сам не понимаю. А вообще, надоело руководить, пора на Ярмарку наведаться.
* * *На месте сгоревшей гостиницы стояло одноэтажное строение из грубо ошкуренных бревен, в пристройке под навесом дымил мангал и сладко пахло душистым шашлыком, сквозь стены слышались взрывы смеха. Я привязал Ворона к новенькой коновязи и вошел внутрь. В зале за длинным столом заседала разношерстная компания, и конечно в центре внимания был дядя Изя, складно вравший очередную байку:
– …И тогда она сказала: «Джордж, вглядись в это личико, и ты узнаешь в нем своего папу». И этот бугай, вместо родных объятий, начинает меня бить. Проходит пять минут, и мне это порядком надоело, я ему и впариваю: «Послушай, фраер, если б тогда у меня были пять беличьих шкурок вместо трех, ты бы родился нэгром!» – грохот смеха сотряс стены.
– О чем это он? – спросил я Толика, подходя к раздаточной стойке.
– А, о своих похождениях в веселом доме Полиса.
Я незаметно оглядел зал: за длинным столом располагалась знакомая команда возчиков с центровым дядей Изей. В углу сидела другая компания, и она мне не понравилась. Четверо крепких мужиков в кожаных куртках не спускали глаз с обеденного зала, все при оружии, а дерганая фигура в длинном плаще принадлежала явному вожаку. Худощавый, но жилистый главарь молча сидел, прислонившись к стенке лицом к входу, и жевал семечки, запивая их самогоном (оригинал, однако!). Четверо парней были типичными рейдерами, которые в данный момент с удовольствием поглощали дымящийся паром шашлык.
