Михаил Каштанов - Союз нерушимый...
Родин в этом первом боевом вылете полка не собирался отсиживаться на земле. Как ни тяжело было убедить начальство, но убедил. Пришлось даже для вящей убедительности заявить, что испытание в боевых условиях секретного вооружения он должен контролировать сам. Да и много разных других аргументов пришлось привести, но в результате своего добился. А вот с кем идти в бой проблем не возникало. Майору Сафронову, командиру истребителей, он мог доверять полностью. Летчик с огромным опытом, да и талантом — Бог не обидел. А вот бомбардировщики — это его стихия. Никто в полку такого боевого опыта, как Родин, не имел. Так что ему и карты в руки. Или если быть точным — штурвал.
СПБ замер в ожидании команды на взлет, под завязку нагруженный совершенно новым типом боеприпасов, которые впервые предстояло применить в реальных боевых условиях. Три двухсот пятидесяти килограммовые бомбы использующие эффект ударного ядра. Совместная разработка лаборатории НИИ ВВС Германии под руководством Губерта Шардина и НИИ артвооружениий РККА. По расчетам и данным полигонных испытаний такой заряд должен был пробивать двух с половиной метровый слой железобетона с земляным покрытием. В своем времени Родин кое-что слышал о применении таких боеприпасов, появившихся на вооружении где-то в семидесятых годах XX века. Но вот то, что этот эффект, оказывается, был открыт в Германии в 1938 году, было для него полной неожиданностью. Как и то, что этот эффект уже нашел практическое применение и воплощение.
Наконец в воздух взмывает красная ракета. Руки выполняют привычную работу. Глаза отслеживают показания приборов и как сначала неторопливо, а затем все быстрее начинают раскручиваться лопасти винтов — слева по часовой стрелке, справа против. Чихание моторов переходит в ровный могучий гул. Машина дрожит легкой дрожью, как будто сама рвется в тот простор для покорения, которого была создана. Последние доклады экипажа, что все в порядке. Доклады с КП о готовности остальных экипажей. Взгляд направо — налево. Моторы взвывают на взлетном режиме. Тормоза отпущены и машина, прям из капонира, начинает стремительный разбег.
В стороне от аэродрома Родин заваливает машину в пологий вираж, нарезая круги и поджидая остальных. Проходит десять минут и полк в сборе. На фоне прозрачно-синего неба необычайно четко видны хищно-стремительные силуэты СПБ ощетинившихся чуть выступающей из носовых обтекателей батареей из четырех 23мм пушек.
-Штурман, давай курс.
На приборной панели сдвигается и застывает стрелка радиополукомпаса сориентированная по целеуказаниям с самолетов разведчиков.
Три девятки бомбардировщиков вытягиваются в острый пеленг. Высота три восемьсот. Под крылом проносятся рваные верхушки редких, но достаточно плотных облаков. В просветах хорошо просматривается укутанная снегом земля и серо-белая пелена лесов. В наушниках чуть сипловатый (курит как паровоз, зараза!) голос штурмана :
-Точка расхождения, командир.
Родин бросает взгляд на проплывающую под крылом самолета местность. Точно. Щелкает переключатель связи
-Сохатые, внимание. Расходимся по целям. Работаем, парни.
Последнее явно не по уставу, но молодым парням это необходимо. Необходимо слышать уверенный и спокойный голос командира. Командир спокоен, а значит — все правильно. И они, крылатые защитники Родины, действительно делают свою работу. И сделать эту работу надо так, чтобы не было стыдно глядеть потом в глаза друзьям и тем, кто там, внизу.
Еще несколько минут и внизу открывается картина линии Маннергейма. Точнее того, что от нее осталось. Перепаханная на километры вглубь финской территории земля. Развороченные и еще дымящиеся форты и ДОТы. Размолоченные в мелкие осколки линии надолбов и обрушенные противотанковые рвы и эскарпы. Все это курится дымом. Кое-где видны чадные языки пламени. Как могло уцелеть что-то в этом аду, Родин не представлял, но земля с выносного КП быстро развеяла его сомнения.
-Сохатые. Обратный скат высоты 57 и 5. Артиллерийский дот и пулеметные точки. Пехота просит подавить.
-Прибой, вас понял. Сейчас сделаем.
Девятка вытягивается в острый пеленг и выходит на цель. Теперь понятно, почему артиллерия не смогла разрушить ДОТ. Хитро сделано. ДОТ буквально встроен в обратный скат высоты. Боковые амбразуры держат под прицелом два узких прохода по обеим сторонам высотки. Вон, справа, дымятся остовы двух советских танков. Их явно били в борт, который намного тоньше лобовой брони. Рядом видны приземистые туши тяжелых КВ беспомощно шевелящих своими орудиями. Амбразуры дота расположены слишком высоко и спрятаны за скальными выступами.
Пальцы привычно щелкаю переключателем связи.
-Сохатые, работаем с индивидуальным прицеливанием. Я первый. Начали!
СПБ чуть задирает нос и, завалившись через крыло в крутом пикировании устремляется к цели. Стремительно уменьшается высота и нарастает скорость. Но вот, машина заметно вздрагивает и словно удерживаемая за хвост решетками воздушных тормозов, уже без ускорения продолжает снижение. Бомболюки уже открыты и притаившаяся в них смерть готова вырваться наружу. Сергей удерживает темно-серую, очистившуюся от грунта, бетонную крышу ДОТа в прицеле. Еще чуть-чуть. Наконец самолет вздрагивает от подрыва пиропатронов и тут же начинает резко задирать нос — сработал автомат выведения из пикирования.
Результат своей атаки Родин смог увидеть только на земле, когда проявили пленку видеофиксатора.
Две черные капли, сорвавшиеся из-под брюха СПБ, почти отвесно идут вниз и касаются крыши ДОТа. Две, невзрачные вспышки. И почти одновременно с ними из амбразур ДОТа вырываются языки пламени. Эффект 'ударного ядра' в действии! Сформированное силой взрыва и направленное полусферическим отражателем, возникшее из стальной оболочки снаряда ядро, на скорости свыше 5000 м/секунду пронзило полутораметровый слой бетона и сколько-то там брони и, вырвавшись на свободу, превратилось в сотни тысяч мельчайших брызг уничтоживших все живое. Да и неживое тоже. Не зря это оружие так засекретили. Ох, не зря!
Но это все будет потом. А пока эскадрилья ищет новые цели. И находит. Вот когда пригодилось универсальное вооружение СПБ. В зависимости от цели — используются и бомбы (теперь уже обычные ФАБы), и эРСы, и пушки. По отзывам с КП, пехота и танкисты довольны, а значит, поработали хорошо. Пора и домой.
Мягко стучат колеса по решеткам металлических плит ВПП. Машины разводятся по капонирам, где их тут же облепляют техники, а уставшие, но радостно возбужденные экипажи, обмениваясь на ходу первыми впечатлениями, спешат в столовую. Кроме командиров. К ним уже спешит начштаба с кипой формуляров. Бюрократия войны. Нудно, но необходимо. Родин тоже спешит. Надо доложить в штаб фронта о выполнении задания. Отдельно написать доклад о применении новых видов вооружения и его эффективности. Надо успеть поговорить с командирами экипажей. Надо проверить работу техслужб. Надо. Надо. Много чего — надо. А время не резиновое, его не растянешь. К сожалению. Хорошо, что можно сэкономить, это самое время, на личном отдыхе. Еще успеет на земле (или там, на корабле) насидеться. Сегодня его день. День боевого крещения полка. И этот день он проведет с полком в воздухе.
