Денис Шабалов - Право на жизнь
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем труба выпустила их из своей мерзкого плена. Стенки внезапно разошлись в стороны и вверх, и отряд оказался в канализационном коллекторе – клетушке пять на пять с лениво вращающимся под потолком большим четырехлопастным вентилятором и двумя входящими трубами меньшего диаметра.
– Время? – выпрямившись, спросил Данил у Семеныча – за своим дозиметром лезть было далеко, а у Профессора часы всегда перед глазами, на внутреннем экране шлема.
– Двадцать минут до начала, – отозвался тот.
– Успеваем? – озаботился стоящий рядом Сашка.
– Должны успеть, – ответил Данил.
– Куда идти? – подал голос Ван, тыкая рукой в уходящие в разные стороны трубы. – Вилка.
В наушнике вдруг зашипело, и далекий голос Шейдера – сигнал глушила толща земли над головой – сказал:
– Слышь, Добрыня, вам везет. У меня тут «синяк» очнулся. Я его попытал немного – с применением, так сказать… Утверждает, что труба выйдет в коллектор, а из него, если уйти правой трубой, – это вы в отстойник попадете. Туда обычная вода после хознужд стекает, не дерьмо. Отстойник у самого забора находится, в глухом углу. Из него люк в сараюшку. Там серьезной охраны нет, только дедка божий одуванчик сидит. Правда, у деда тревожная кнопка всегда под рукой – так что вы уж там действуйте аккуратно и быстро!
– Люк заперт?
– Да. Железный засов на крышке снаружи.
– Сарай на открытой местности?
Шейдер помолчал немного – вероятно, переадресовывал вопрос «синяку» – и ответил:
– Нет. Его складская стена загораживает, глухая. Неподалеку цистерна. Укрыться можно…
– Понял, принято, – отозвался Данил и ткнул пальцем в правую трубу, откуда и в самом деле падал небольшой водопадик. – Нам туда.
– Слава тебе, Господи, – с облегчением произнес Кубович. – Хоть ноги ополоснуть…
Труба, ведущая в отстойник, была поуже, и диверсантам пришлось встать на колени. Одно утешало: вода – это все-таки вода, хоть и после хознужд. Да и воняло тут на порядок меньше, чем в общей канализации. Данил рискнул даже слегка оттянуть резину противогаза и втянуть пару раз носом воздух – ничего так… Попахивает, конечно, но не разит наповал.
Вторая часть пути была недолгой – или просто не такой мучительной, чтоб казаться бесконечной. Всего пара минут перемещения колено-локтевым способом – и диверсанты выбрались в большой резервуар, заполненный по колено. Кубович, Ван и Сашка тут же принялись, чертыхаясь в полголоса, оттирать бахилы, а Профессор и Шрек по знаку командира заняли позицию рядом с металлической лестницей к круглому люку в потолке.
– Время?
– Двенадцать минут.
Данил кивнул.
– Хорош там прихорашиваться, – яростно зашипел он, стягивая противогаз. – До начала десять минут, мать вашу, а вы марафет наводите!
– Как входить будем? – перестав отряхиваться, спросил Ван. – Под шумок?
– Согласно законов гостеприимства, – проворчал Добрынин, размышляя. – Первым пойдет Семеныч. Если там засада – «синяк», может, врет, героем себя возомнил – принимаешь огонь на себя. Вряд ли там кто с крупнокалиберной бандурой будет. А «семь-шестьдесят» тебе как семечки.
Профессор согласно кивнул.
– Есть кто – вали сразу, – продолжал Данил. – О тишине можешь не беспокоиться, уже не до того будет. Да и не услышат нас. Минометы отработают – мало не покажется. Следом за тобой Шрек пойдет, потом я. Ну а потом уж и остальные. Все готовы? – он оглядел притихших диверсантов. – ОЗК долой, на обратном пути заберем. Все, ждем.
Потянулись минуты. Время словно застыло, превратившись в вязкий кисель, который все ползет и ползет по стенке кастрюли, но никак не хочет попасть наконец в подставленную кружку. Даже не верилось, что они, наконец, дошли и сейчас, вот уже совсем скоро, наступит долгожданный финал. Все сомнения, все подозрения, которыми его стращал все эти дни Сашка, отошли на второй план и теперь казались Данилу до смешного мелкими и надуманными. У них под ногами на стометровой глубине находились огромные склады, забитые под завязку всем, что так необходимо было Убежищу для выживания. Стоило только протянуть руку – и взять! Сама жизнь властно требовала этого, и неподчиниться ее требованиям было просто немыслимо. Какая там «человечность», какое «возлюби ближнего своего», которыми перед выходом пробовал пичкать его отец Кирилл! Это была борьба за кусок хлеба, борьба за выживание, дикие, дремучие инстинкты! Хочешь жить? Убей и забери. Вот и вся философия.
– Время, командир! – оборвал его мысли голос Семеныча. – Полминуты. Сейчас начнется.
Диверсанты зашевелились.
– Семеныч – к люку, Леха за ним. Начинаем.
Профессор, закинув автомат за спину и быстро перебирая ногами, поднялся по лестнице и уперся спиной в люк. В своем комбинезоне он живо напомнил Данилу картинку из прочитанных в детстве «Мифов древней Греции» – Атланта, подпирающего могучими плечами небесный свод. Мускулы уника напряглись, и люк медленно пошел вверх. И в тот же момент земля дрогнула – по территории комбината залпом ударили минометы.
Семеныч зарычал от натуги и начал медленно выпрямляться. Металл застонал, прогнулся, выдерживая чудовищное давление, но крепеж все же не был рассчитан на такую нагрузку. Крышку сорвало с петель, и она с грохотом улетела наружу. Вслед за ней в люк выпрыгнул и Семеныч.
– Вперед!!! – заорал Добрынин не своим голосом и рванулся наверх.
Засады в сараюшке не было. Вместо нее здесь обнаружился хрипящий и хватающийся за грудь дедок в затрепанных до невозможности галифе, стоптанных кирзачах и пиджаке на голое тело. Его полный дикого, какого-то первобытного ужаса взгляд был направлен на демоническую фигуру Профессора, стоящую над ним с тесаком в руке. Нож Семенычу, похоже, применить не удалось – на лезвии не было видно ни единой капли крови.
Данил мельком кинул взгляд на старичка, отметив краем сознания, что тот уже отходит, и тут же подскочил к единственному, до невозможности запыленному окошку. Присел, выглянул осторожно на улицу. Взгляд сразу же ухватил пылающую гигантским факелом цистерну метрах в семидесяти – ту самую, вероятно, о которой говорил Шейдер – бегающих в беспорядке людей, тела на земле, воронки от разрывов. Видно отсюда было мало – обзор загораживала глухая стена стоящего прямо напротив здания из потемневших от времени бревен – но и из того, что он увидел, стало ясно, что неожиданный удар застал защитников комбината врасплох.
Тем лучше.
– Ты чем его? – он оторвался от окна и кивнул на старика.
Семеныч развел руками:
– Да ничем. Он сам. Увидел меня, да как заорет – «чёрт»! За сердце схватился, крениться начал… С испугу, похоже.
