Олег Дивов - Призрачный мир: сборник фантастики
— Голос на фотографии разглядеть непросто… — поведал Холмс задумчиво. — Что ж, должен сознаться: случай представляется мне крайне интересным. Я займусь вашим делом.
* * *— Ну-с, что скажете, Ватсон? — спросил Холмс, едва дверь за Мелоуном захлопнулась.
— Боюсь, ничего хорошего. Полагаю, в данном случае наш близкий — то есть «недалекий», друг Лестрейд, увы, прав. Допустим, свидетели ошибаются. Но фотография…
— Вижу, вы по-прежнему слишком поспешны в выводах, Ватсон. Попробуйте предположить, что на фотографическом снимке запечатлен не Челленджер.
— Загримированный под профессора преступник? Или… постойте, если перед нами все-таки Челленджер, фотография была сделана ранее, при других обстоятельствах?
— Дорогой Ватсон, вы делаете успехи. — Холмс благосклонно улыбнулся. — И то и другое возможно: теоретически, в принципе. Однако допустить, что внешние данные преступника окажутся схожи с теми, которые описал наш друг Мелоун, было бы весьма опрометчиво. А второе ваше предположение опровергается тем, что профессор, как видите, заснят прямо на подоконнике спальни бедняги Уэдли. Трудно представить, при каких таких «других обстоятельствах» он мог там очутиться.
— Однако тогда получается, что профессор Челленджер виновен, — как я и предположил с самого начала.
— Давайте не будем спешить, — Холмс поднялся. — Для начала посмотрим, какие сведения о нем есть в картотеке.
Холмс открыл дверцу стенного шкафа, пробежал глазами корешки составленных плотными рядами папок в кожаных переплетах и извлек одну из них.
— Так, — пробормотал он, листая страницы. — Чедрик, маньяк-расчленитель. Чеккер, фальшивомонетчик. Ага, вот и наш герой. Гм… Должен вам сказать, Ватсон, этот известный зоолог действительно отличается изрядной эксцентричностью. Окончил Эдинбургский университет и поступил на службу в Британский музей… За исследования в области зоологии удостоен медали, является членом различных иностранных обществ. Работает в Музее сравнительной антропологии, но спустя несколько месяцев увольняется, обменявшись ядовитыми письмами с директором.
— Помилуйте, Холмс, ничего особенно эксцентричного я во всем этом пока не вижу.
— Слушайте дальше. Отличаясь взрывным темпераментом, дебаты с оппонентами профессор ведет бурно. А с некоторых пор Челленджер принялся утверждать, что у него имеются доказательства существования доисторических животных в наши дни.
— Лжец? Или сумасшедший?
— После того, как эти рассказы не были подтверждены никакими более-менее внятными доказательствами, коллеги подняли Челленджера на смех, а вслед за ними и широкая публика. Газетчики раздули потрясающий скандал, неужели вы его не помните?
— Увольте, Холмс. Я в ту пору читал главным образом медицинскую периодику.
— Ну, не обижайтесь, мой дорогой друг. И вот что самое характерное: на проявления закономерного скепсиса наш зоолог реагирует неадекватно. Он прогоняет репортеров из дому, часто сопровождая подобные действия побоями.
— Побоями? — опешил я.
— Именно так, Ватсон. В позапрошлом году Челленджер ударил подошедшего к нему на Виго-стрит Уилминга из «Бромли Ньюс». Месяцем ранее — сломал руку собирающемуся взять у него интервью Смиту из «Телеграф». Полгода назад — выбросил из окна своего дома Торнелла из «Уилшир Экспресс». Проломил череп Бланделлу из «Морнинг Ньюс». Гм… Странно, что после этого он все еще оставался на свободе… А-а, вот: когда дело дошло до медицинского освидетельствования, в протоколе фигурировало всего лишь «до крови разбитое надбровье»; штраф три фунта пятнадцать шиллингов. Дороговато — но, думаю, удовольствие того стоило: этот Бланделл, судя по всему, тот еще гусь! Что потом? Так… вышвырнул Хорнера, «Санди Экспресс», прямо из движущегося экипажа…
— Боже мой! Но как ему это удается?!
— О, судя по всему, наш герой обладает недюжинной физической силой и действительно способен на многое. Однако избить и убить — вещи, смею вас заверить, совершенно разные. Итак, Ватсон, вот что я намерен предпринять. Прежде всего, необходимо осмотреть все три места, на которых произошли преступления. Готовы ли вы меня сопровождать?
— С удовольствием. Но сперва я должен заехать домой и предупредить жену, что визиты сегодняшних пациентов откладываются на послезавтра. К счастью, это всего лишь дежурные посещения, по-настоящему серьезных случаев как будто нет, а если вдруг возникнут — поможет мой locum tenens.[4] Вас устроит, если мы встретимся в Гайд-парке?
* * *В Гайд-парке я застал знаменитого сыщика вышагивающим, опустив голову, по аккуратно подстриженной аллее и явно погруженным в раздумья.
— Должен сказать, осматривать место происшествия нет смысла, — поведал он прежде, чем я успел произнести хоть слово. — Я всегда был невысокого мнения об умственных способностях джентльменов из Скотленд-Ярда, но на этот раз они превзошли по степени ограниченности самих себя. Видимо, этот осел Лестрейд настолько уверен в виновности профессора, что не приказал даже огородить место, где произошло убийство, и приставить к ограждению полисмена. Разумеется, все вокруг вытоптано так, словно здесь происходили учения гвардейского батальона Его Величества! Держу пари, то же самое ждет нас и на Пикадилли, и в гараже, откуда угнали машину.
— Ее уже нашли?
— Нашли, нашли. Действительно «блэк кэб», однако он был не просто брошен, но и сожжен. Трудно сказать, удалось бы обнаружить там какие-либо улики даже мне, но после действий полиции, разумеется, искать попросту нечего. Куда больше шансов было бы в гараже, но и там благодаря полиции наследили все, кому не лень. Прежде всего, конечно, сама полиция. Кстати, знаете, как злоумышленник проник туда? Выломал оконную решетку. Силища для этого потребовалась колоссальная!
— Похоже, все складывается не в нашу пользу, то есть не в пользу Челленждера.
— Вообще-то шанс найти улики остается на Виктория-роуд: спальня профессора Уэдли, видимо, не так пострадала от рвения подчиненных Лестрейда. Однако я более чем уверен, что родне покойного сейчас не до наших исследований и нас с вами попросту туда не пустят. Поэтому, мой дорогой Ватсон, не будем терять времени. Я займусь кое-какими делами, а вы поезжайте-ка в Скотленд-Ярд. Надеюсь, странная неприязнь профессора Челленджера к репортерам не распространяется на врачей. Поговорите с ним, составьте о нем впечатление. И постарайтесь выяснить, что же сам профессор думает о случившейся с ним истории.
* * *— Смею утверждать, сэр, у этого человека совершенно несносный характер, — жаловался констебль Торренс, провожая меня в камеру, где содержали профессора до того, как перевести в тюрьму. — Вчера запустил миской с супом в голову сержанту МакЛеоду. Сегодня утром пытался наброситься на меня. А уж количество проклятий, которые он извергает, превышает всяческие нормы, сэр. Ну, вот мы и пришли. Я, с вашего позволения, встану в дверях — на всякий случай.
Камера была ничтожных размеров, полутемная, с низким потолком и зарешеченным окошком. При первом же взгляде на арестанта я убедился в точности описания, которым снабдил нас Мелоун.
Профессор сидел на откидной койке у стены и что-то сосредоточенно писал в блокноте. При этом Челленджер вовсе не казался удрученным своим положением: можно было подумать, будто он восседает в президиуме на собрании Королевского научного общества.
— Добрый день, сэр, — поздоровался я.
— Кто вы такой и какого черта вам здесь надо? — рявкнул вместо приветствия Челленджер, взглянув на меня исподлобья. Голос профессора также соответствовал описанию — он походил на львиный рык.
Такая бесцеремонная прямолинейность покоробила бы любого. Лишь ценой изрядных усилий мне удалось сохранить доброжелательный тон.
— Позвольте представиться. Я — доктор Ватсон, ассистент известного детектива Шерлока Холмса.
— И какого черта вы здесь делаете, доктор?! Врача я не приглашал, а на детективов, сэр, мне, простите великодушно, наплевать! На всех, включая известных, неизвестных и мистера Холмса в частности.
Поразительно! Этот человек, обвиненный в трех убийствах, выглядел совершенно равнодушным к собственной судьбе.
— Смею вас заверить, сэр, что плевать на Шерлока Холмса весьма опрометчиво. Это знаменитый на все Соединенное Королевство детектив, известный своей способностью разрешить любую загадочную ситуацию. Вам чрезвычайно повезло, что именно Холмс взялся расследовать ваше дело.
— А какая мне разница, кто тот олух, который за него взялся?
— Вы меня удивляете, сэр, — попытался я образумить Челленджера. — В данный момент вас обвиняют в серьезнейших преступлениях. Вам, должен заметить, грозит виселица, профессор…
