Олег Дивов - Настоящие индейцы
Он не беспокоился до тех пор, пока не увидел свою аудиторию. Огромный зал, в красных тонах, битком забитый немыми истуканами. Истуканы были двух типоразмеров: взрослый мужчина и мальчик примерно двенадцати лет. Взрослые в парадной военной форме, мальчики — в парадной школьной, удивительно напоминавшей военную, с красными косынками вместо галстуков.
Фомичев вышел на трибуну, Ли Чан что-то сказал залу. Истуканы разом вскочили, поклонились и сели.
Три часа Фомичев говорил, а в зале была гробовая тишина. Ни вздоха, ни смешка, хотя иногда он шутил. Даже в туалет никто не выходил. Через три часа, по окончании основной части, Ли Чан передал Фомичеву список вопросов. Вопросы были хорошими, но Фомичев сомневался, что их задавали из зала. Впрочем, это уже не столь важно. Ответил.
Аудитория сидела.
Фомичев похвалил зал, сказав, что давно не видел таких внимательных, воспитанных и корректных слушателей, что он получил удовольствие от выступления (соврал немного, ну да не беда). Ли Чан пролаял несколько фраз. Зал внезапно вскочил на ноги и взорвался аплодисментами. Причем лица у всех просто сияли от восторга.
Ли Чан проводил Фомичева в маленькую комнатку за кулисами. Очень красивая китаянка — но в форме лейтенанта — разливала чай.
— Вам надо немного отдохнуть, — сказал Ли Чан.
— А что, я сейчас не в отель?
— Вас приглашает Товарищ Полковник. Боюсь, что отклонить приглашение невозможно.
— Да зачем же отклонять, он приятный человек… — Фомичев осекся, заметив, как окаменело лицо Ли Чана. — Послушайте, я ведь ничего не знаю о политическом устройстве Великой Китайской империи. Я надеялся, что мои сопровождающие будут исправлять мои ошибки в поведении и помогут мне вести себя тактично. Но мне никто не сказал, кто этот человек.
— И не скажет, — очень грустно согласился Ли Чан.
— Но как мне вести себя с ним?!
— Уважительно и почтительно.
— А что непочтительного в обращении по званию? Ведь он носит погоны полковника. Нет?
— Да, носит, — односложно ответил Ли Чан и больше ничего не сказал.
В лимузине на этот раз не затемняли окна. Необходимости не было: машина весь путь проделала в тоннеле. Похоже, тоннель был секретным правительственным, потому что ни встречных, ни попутных машин там не было за все четверть часа пути. Маршрут завершился в знакомом уже гараже, откуда Фомичева проводили в тот же самый кабинет с китайскими гравюрами на стенах.
Обстановка немного изменилась. Если в первый раз она была предельно аскетичной — стол, два стула, — то сегодня добавился еще и гостевой столик с удобными, хотя и лаконичными креслицами. Креслиц было два.
Товарищ Полковник вышел навстречу Фомичеву и поздоровался с ним за руку.
— Прошу, — он показал на столик. — Сейчас подадут чай. Надеюсь, такого чая вы еще не пробовали. И вряд ли попробуете где-либо, кроме моего дома.
Фомичев на всякий случай выждал, чтобы хозяин сел первым. Явилась пожилая китаянка в белой рубахе и свободных брюках, сервировала стол и удалилась. Товарищ Полковник налил в чашку черного фарфора напиток из чайника, подал Фомичеву. Тот попробовал.
— Даже не знаю, с чем это можно сравнить.
— Вот! Я говорил вам. Это лучший чай во Вселенной. Секрет моей семьи на протяжении двух тысяч лет. Насчет двух тысяч я сам не верю, благо, историю Китая отлично помню, не могло сохраниться никаких древних семейных секретов при коммунистах… но это не очень важно. Сюда этот сорт точно привезли мои предки. У меня есть древняя фотография: чахлый чайный кустик в большом горшке, который стоял в кают-компании корабля. Кустов было десять. Девять в корабельной оранжерее, сильные и мощные, и один — хилый. Его пожалели и держали как комнатный цветок. И что бы вы думали? Те девять кустов погибли. Выжил только тот, хилый.
— Наверное, его больше любили и жалели. Растения очень чутки к человеческой любви.
— Я согласен с вами.
— Простите, Товарищ Полковник. У меня возникла небольшая проблема.
Тот приподнял брови.
— Разве? И ваша свита не сумела ее решить? Ай-ай-ай.
— К сожалению. Я спросил у ваших офицеров, как к вам обращаться, поскольку я, видимо, был бестактен. Они не смогли ответить на мой вопрос.
— А, понимаю, — Товарищ Полковник ничуть не огорчился. — Видите ли, по протоколу нашей встречи я не имею права называть свое имя. Я вообще-то могу назначать только официальные встречи. А частные свидания вынужден проводить строго инкогнито. Ничего не попишешь, таков порядок. А чем вам не нравится псевдоним «Товарищ Полковник»? Вы ведь сами придумали его.
— Но ваши подчиненные пугаются.
— Да им так положено, вот и пугаются. Не придавайте значения. Вы голодны?
— Нет, я после выступлений не могу есть.
— Тогда вам пришлют ужин в отель. Не бойтесь, это настоящая китайская еда, а не то, чем вас могут угостить в ресторане. Этим вы не отравитесь точно. У китайской современной элиты слабый желудок — наследственность, да, — поэтому то, что не вредит нашим генералам и чиновникам, вам не повредит тем более.
Фомичев вежливо посмеялся. Очень вежливо. Потому что ему было холодно даже думать, кем может оказаться этот приятный молодой человек.
— Мне очень понравилась ваша лекция. Мое образование скорей гуманитарное, но я живо интересуюсь и естественными науками, и инженерными новинками. Но мне показалось, для вас исследование этой аномалии имело и личную ценность.
— Да, пожалуй. Так вышло, что я-то теоретик, а вот кое-кто из моих друзей умудрился исследовать аномалию на собственной шкуре. Поначалу я увлекся как ученый, но затем… Стали приходить люди, и хоть до того мы не были знакомы, но быстро стали друзьями. Возникли неожиданные эмоциональные и духовные связи. Вплоть до того, что в какой-то момент я принял участие в контрабандной перевозке людей через границу. Да-да.
Фомичев не видел причины запираться. С операции на Саттанге сняли гриф секретности едва ли не раньше, чем она завершилась. С его точки зрения это была даже не операция разведки, а приключенческий роман.
Товарищ Полковник слушал явно с интересом. Впрочем, Фомичев постарался еще сгладить некоторые технические моменты, на первый план выведя личные истории. И конечно, история потомков людей, сделавших очень много для исследования Чужих, не могла пройти мимо его внимания.
— Да, мне уже подали рапорт о событиях на Саттанге, — сказал Товарищ Полковник. — Перспективы увлекательные. Как вы догадываетесь, именно с этим рапортом и связано мое приглашение вам. Наши офицеры должны иметь представление о том, как устроена эта часть Вселенной. И очень хорошо, что вы позвали школьников. Это наши будущие лучшие кадры. А скажите, мистер Фомичев, я слыхал, что Делла Берг очень красива. Это правда?
Фомичев чуть не поперхнулся чаем.
— Ну, на наш взгляд… на взгляд человека моей национальности — да, пожалуй. Не знаю, что о ней думают китайцы. Все-таки у вас другие эстетические запросы.
— Она замужем?
Фомичев задумался.
— Когда мы виделись, еще не была. Но есть один человек… и мне как провидцу кажется, что это вопрос времени.
— Я слыхал о некоем Максиме Люкассене, он же Максимиллиан ван ден Берг.
— Это ее бывший муж.
— А тот человек, о котором вы думаете, — не он?
— Нет. Август-Александер Маккинби.
— А, герцог Кларийский? Наслышан. Достойный человек. Красивые девушки должны выходить замуж за достойных мужчин. Ли Чан… — Товарищ Полковник произнес что-то на китайском. Ли Чан, стоявший у дверей в полуобморочном состоянии, пулей метнулся за дверь, тут же вернулся и с поклоном передал черную папку и стило. Товарищ Полковник размашисто расписался, закрыл папку и протянул ее Фомичеву: — Передайте это ей, пожалуйста. Вы упомянули, что провидец, или мне послышалось?
Фомичев рассмеялся:
— Товарищ Полковник, вы осведомлены явно лучше, чем многие из сенаторов на Земле. Мне нечего стыдиться, я никогда никому не лгал. Бывало, ошибался. Но провидчество — это такое ремесло, в котором не ошибаются только мошенники.
— Я могу задать вам вопрос по вашему ремеслу?
— Конечно, но я бы хотел предупредить: возможна ошибка. И я отнюдь не во всех сферах достаточно хорош. Я неплохо вижу будущее человека, но, допустим, с поиском пропавшего рискую не справиться.
— Вопрос о будущем человека.
И снова Ли Чана послали за дверь. Он вернулся со шкатулкой. Вслед за ним вошли еще несколько офицеров и выстроились вдоль стены. Товарищ Полковник раскрыл шкатулку и вынул из нее миниатюру, написанную маслом. Положил перед Фомичевым.
— Расскажите о будущем этого человека.
