Олег Дивов - Настоящие индейцы
В тяжелом, неживом молчании прошло около получаса. За это время машина ни разу не замедлила ход. Фомичев начал уставать и думать, что после чая неплохо бы выпить чего-нибудь крепкого, потому что ресурсы самообладания истощались. Но тут машина остановилась. Вернулась прозрачность стекол. Они приехали в подземный гараж или нечто в этом роде. Фомичева выпустили наружу, выстроились вокруг него и повели.
В соседнем зале их встречала другая команда. Все встали, обменялись приветствиями и рапортами. Потом старший офицер встречающих сказал:
— Здравствуйте, мистер Фомичев. Я Ли Чан, буду переводить для вас.
Что ж у них тут — много Ли Чанов, и все переводчики? Или это псевдоним? Или должность?
— Здравствуйте, товарищ Ли Чан. Я очень рад.
— С вами хорошо обращались? Есть жалобы?
— Нет, никаких жалоб.
— Вам нельзя иметь при себе никаких записывающих устройств и устройств, похожих на записывающие. Только личный чип без сопряженного браслета. Вам необходимо сдать все такие устройства, которые вы имеете при себе.
Фомичев подчинился. Ли Чан протянул ему коробку, в которую он сложил все, что могло бы выглядеть подозрительно. Туда же офицер сопровождения положил его карточку от номера в отеле. Ли Чан закрыл коробку, опломбировал ее и передал помощнику.
— Прошу вас, мистер Фомичев, следуйте за мной.
Фомичев не задавал вопросов. Где он, зачем он — спрашивать бесполезно. Это Шанхай, здесь не скажут.
Ли Чан привел его к дверям, перед которыми стояли два офицера. Короткий обмен приветствиями, один из офицеров зашел в помещение, доложил, получил ответ и пропустил Фомичева. За ним вошел и Ли Чан. Остальные выстроились снаружи и замерли в ожидании.
Помещение оказалось то ли небольшим залом, то ли большим кабинетом. Окна, закрытые жалюзи. Умело подобранные и развешанные по стенам китайские гравюры — единственный элемент национального декора. Большой стол, просто письменный стол, за которым сидел мужчина лет тридцати пяти или сорока на вид, с гладко зачесанными назад черными волосами. У него было довольно живое для китайского офицера лицо и внимательные глаза. Повседневная форма, вроде полковничья. За его стулом у стены замерли двое.
Полковник жестом показал Ли Чану на стулья.
— Мистер Фомичев, вот стулья, — сказал Ли Чан, — пожалуйста, напротив стола.
Ну что ж, для следователя полковник выглядит обнадеживающе. Не робот, и то хлеб.
Полковник произнес несколько коротких фраз.
— Мистер Фомичев, — перевел Ли Чан, — вы исследовали Саттангскую аномалию. Расскажите, пожалуйста, что она собой представляет.
Неожиданно. Фомичев собрался с мыслями, прикинул, что знания физики у полковника скорей всего ограничиваются общим образованием — в Шанхае есть свои университеты, но вряд ли для военных читают специализированные курсы. Стараясь обходиться без сложных фраз, он рассказал, что такое аномалия, какие бывают виды аномалий, в чем особенность Саттангской, в чем ее родство с Хилирской. Изложил три основные версии, существующие на сегодняшний день. Сказал, что сам придерживается версии о том, что аномалия полностью искусственная, созданная иной цивилизацией.
Полковник заинтересовался.
— Расскажите про Чужих, — сказал Ли Чан. — Какие они? Они сильно отличаются от людей?
— Это однозначно гуманоидная цивилизация. Нет никаких данных о том, что они происходят из нашей Галактики. Один из тоннелей Саттангской аномалии ведет за пределы галактики. На Саттанге ведутся активные работы, там было жилое поселение Чужих. Недавно обнаружили саркофаг с телами шестерых представителей этой цивилизации. Пятеро мужчин и женщина. Останки превосходно сохранились, можно легко реконструировать внешность. На мой взгляд, не столь уж она и чужеродная. В галактике, кроме людей, еще два вида разумных, и те же орки отличаются от человека куда сильнее. Некоторые горячие головы предлагают клонировать Чужих, благо, клетки в первом приближении сохранны. Я бы не стал этого делать.
— Почему? Да, я понимаю, этическая компонента. Но ведь так можно было бы возобновить цивилизацию.
— Дело не в этике. Этичным было бы, как вы верно подметили, возобновить цивилизацию. Дело в том, что нам неизвестно, от чего они погибли. Но не от старости точно. Больше всего похоже на болезнь. Причем очень заразную. Вместе с клеточным материалом мы можем разбудить инфекцию, не потерявшую силу за счет хранения тел в саркофаге.
— Мистер Фомичев, были сведения, будто нашелся некий математик, который сумел разобраться в логике Чужих и понять, как устроены их мыслящие станции.
Тут Фомичев напрягся. Полковник тут же уточнил:
— Нам не нужен ваш математик. Поверьте, у нас свои не хуже. Интересует безопасность пользования станциями Чужих.
— Тут есть два разных аспекта. В принципе, все эксперименты показали безопасность. Системы Чужих настроены на защиту и сохранение живого, вне зависимости от наличия разума. Хилирский тоннель сейчас проходят, закрепив на внешней обшивке скафандр с посаженной в него кошкой. Кошки путешествие хорошо переносят, есть уже опытные астронавтки. В принципе, особой нужды в этом нет, это средство дополнительной безопасности. Но что касается освоения нами чуждой техники… Увы. Поверхностное знакомство далось легко, но и только. Нам доступны только самые примитивные функции. Математик… это было чересчур самонадеянное заявление с его стороны. Логика Чужих только кажется похожей. Мы нашли несколько кнопок и научились с их помощью производить определенные действия. Но этих кнопок — сотни, если не тысячи. Мы сейчас находимся в положении подопытной обезьяны, которая знает, что если нажать рычаг, из ящика выскочит банан. Ей кажется, что система понятна. Так и мы. Мы даже не можем увидеть эту систему. В силу разных причин. У Чужих органы чувств были устроены иначе и, соответственно, иначе функционировали. Сначала думали, что это касается лишь зрения. Сейчас есть мнение, что у них не было слуха в нашем понимании. А все это означает, что их ход мысли определялся другим набором факторов, и, соответственно, как-то просчитать его обычному человеку крайне затруднительно.
— Говоря об обычном человеке, вы имеете в виду человека полноценного по здоровью?
— Да.
— Ход мысли слепых или глухих ничем не отличается от нашего.
— Мы об этом не знаем. Наши люди с ограниченными возможностями воспитываются в среде здоровых людей и подстраиваются под их менталитет. Даже если они растут в специальных приютах. В приютах их адаптируют — то есть приучают мыслить как мы. Мы не знаем, как мыслила бы цивилизация слепых или глухонемых. Когда мы думаем об этом, нас охватывает чувство легкой жути — потому что мы понимаем: такая цивилизация была бы принципиально иной. У слепой цивилизации, например, не было бы письменности и искусства. И чтобы создать инженерные сооружения, им пришлось бы развить неожиданные способности. Глухонемым проще. Но ведь звук мы воспринимаем не только ушами, но и всем телом. Какова была бы цивилизация со слышащей кожей, например? Но, конечно, все, что мы уже знаем о Чужих — все, о чем мы думаем, будто знаем, — это не более чем первые впечатления. Они могут быть ошибочными. Потребуется очень много лет сосредоточенной работы, прежде чем мы действительно что-то поймем и узнаем.
Полковник подался вперед, поставил локти на стол и сплел пальцы.
— Сколько времени вам необходимо, чтобы подготовить лекцию для высших чинов императорской армии? — спросил он на прекрасном федеральном, куда лучше, чем у Ли Чана.
— Сутки, — сказал Фомичев, не успев даже подумать.
— Возьмите Ли Чана, он подберет вам необходимое оборудование. Время лекции три часа. Час — ответы на вопросы. Слушатели владеют федеральным языком на достаточном уровне. Идите.
— Спасибо, товарищ полковник, — зачем-то сказал Фомичев.
Почему-то тот рассмеялся. Не улыбнулся механически, а совершенно открыто рассмеялся.
В отличие от Ли Чана, который просто позеленел.
* * *Фомичев уже привык, что за ним ходит молчаливая свита, от одного вида которой прохожие пытаются упасть в обморок. Похоже на то, что конвой был скорей почетным, хотя никаких сомнений, что он справился бы с любой боевой задачей. Два Ли Чана даже позволили Фомичеву побеседовать с избранными офицерами. Те оказались военными инженерами, и Фомичев получил примерное представление об уровне подготовки аудитории. Что ж, бывало и хуже. Он предпочел бы школьников, конечно. Фраза про школьников, совершенно шутливая, отчего-то взволновала Ли Чанов, они полчаса бегали куда-то и совещались, а потом объявили Фомичеву, что ему дадут другой зал, побольше, потому что будут и школьники.
