Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь
— Не поверишь, но — не боюсь, — сказал Вернер, подталкивая его в спину. — Фон Штернгольдт еще сделает из нее свою комнатную собачонку. И она будет радостно тявкать, когда хозяин будет ласково трепать ее за ухо.
— Мерзавец, — сказал Андреа. — Ты стоишь своего патрона.
— Само собой, — сказал Вернер, спускаясь по лестнице в гостиную.
На улице лил дождь. У крыльца уже стоял черный седан Ауди А8.
— Отвезете в аэропорт, там передадите ребятам из Собственной Безопасности, — распорядился Вернер, передавая молодого барона своим подчиненным. — И проследите, чтобы он не только успел на самолет, но и улетел отсюда к чертовой матери.
— Будет сделано, босс, — Марго открыла заднюю дверь. — Прошу вас, господин Грейхарт.
Андреа мельком бросил на нее испепеляющий взгляд и сел в машину.
Глава четвертая
Барон
«Мужчина создан для войны, женщина — для отдохновения воина.
Все остальное — глупость…»
Фридрих Ницше— Андреа!
Она радостно воскликнула, забежала в свои апартаменты.
— Андреа!
Ответом было молчание. Она прошла в спальню, огляделась.
— Андреа…
Его вещи валялись по комнате в беспорядке. Неубранная постель, что так не похоже на него. Девушка пулей выскочила в коридор, вбежала в салон, где сражались в карты Крозье, Веймар и Брант.
— Держи, — Брант шлепнул на стол пикового туза.
Веймар побелел, забрал его себе. Карта ему сегодня не шла.
— Что, Люк, не везет тебе в карты? — усмехнулся Крозье.
— Ребята, вы моего Андреа не видели? — спросила Анджелла с надеждой в голосе.
Брант отрицательно покачал головой. Какая-то тяжесть опустилась на грудь. Нет, он не мог сбежать, после того, что произошло между ними — нет, здесь явно причастно третье лицо. Девушка повернулась на 180 градусов и оказалась прямо у двери в покои префекта.
Ударом ноги с сочным хрустом выломав замок, Анджелла распахнула настежь дверь и вошла в кабинет князя.
— А, вот ты где! — сказал фон Штернгольдт, вставая из-за стола. — Я думаю, сегодня мы все-таки поужинаем вместе.
— Где Андреа? — спросила Анджелла рассерженно.
— Ах, зайка моя, это очень грустно осознавать, но ты надоела ему. Он бросил тебя, ты ему больше неинтересна, — ответил князь сочувственно.
— Ты лжешь, — процедила сквозь зубы Анджелла. — Где он?
— Он арестован по обвинению в убийстве Артура Ле’Санга, — сказал префект, мгновенно переменившись в лице. — Доказательств у обвинения больше, чем достаточно. Воспоминания не врут. Это ты его посадила. Твои воспоминания. Ты виновата…
— Что? — не поверила своим ушам Анджелла.
— Он арестован за убийство. Сейчас его передадут в руки Собственной Безопасности, а дальше его судьбу будет решать суд. Поверь, так будет лучше для тебя. Для всех, — сказал фон Штернгольдт.
— Рейс 6610, поспеши, быть может, успеешь, — сказал сидящий на диване Альфан.
Анджелла развернулась и выбежала из кабинета префекта.
— Анджелла, остановись! — Фон Штернгольдт выскочил в коридор, громко крикнул ей вслед. — Поедешь за ним и никогда больше не вернешься в мой дом, слышала?
В ответ ему раздался лишь стук высоких каблуков по паркету. Префект медленно, словно сомнамбула, вернулся в свой кабинет, сел на диван.
— Успокойся, Бернар, — сказал подошедший Альфан. — А я тебе сразу сказал — она не будет твоей только потому, что ты этого хочешь. Видишь? Она не признает никакой власти над собой. И никогда не признает.
Некоторое время они сидели в тишине.
— Ты прав, — произнес фон Штернгольдт ледяным тоном, доставая мобильник, и набирая номер. — Она не будет моей — она будет ничьей.
Брант отложил карты, вышел в коридор, прислушался. Из кабинета префекта донесся приглушенный голос князя.
— Да, это я… — произнес он отрывисто. — Черный Ауди, номер WWER446. Да…. Нет, на этот раз можно не церемониться.
Он выключил мобильник.
— Знаешь, Бернар, сейчас даже я тебя ненавижу, — сказал Альфан спокойно.
Префект ничего не ответил.
Брант зашел в курительный салон, со словами «доигрывайте без меня» взял свою куртку, сумку с пулеметом и вышел.
Веймар взял со стола карты Вячеслава, посмотрел их, рассмеялся.
— Вот сука, мухлежник! — восхищенно сказал он, показывая карты Бранта Крозье.
Виктор невозмутимо кивнул. У Вячеслава на руках было четыре пиковых туза.
Плотной серой стеной пронзали воздух капли дождя. Изредка сверкала молния. Ветер бил в лицо мощными порывами, бросал пригоршни дождевой воды вперемешку с мелкими блестящими осколками града прямо в лобовое стекло, словно пытался остановить, заставить одуматься.
Черный седан ярким холодным голубым светом газоразрядных фар, словно ножом, распорол темноту, с визгом выскочил на магистраль. Ее не волновали последствия. Такой подлости она не ожидала. Даже от него. Анджелла с хрустом воткнула следующую передачу, двигатель протяжно взвыл, стрелка спидометра поползла к отметке 200. Оставляя за собой шикарный шлейф дождевой воды, Ауди S8 помчался в сторону аэропорта.
Он дал слово.
Александр Шони был воспитан в те давние времена, когда традиция нести ответственность за все сказанное была возведена в абсолют. Отступить от своих слов означало лишиться мужской чести — а это было страшнее смерти.
Он дал слово.
Александр Шони широко шагал по коридору, но не видел перед собой внутреннего убранства особняка префекта. Перед его глазами стояла одна и та же сцена.
Ночь, балкон и Его Величество.
— Александр, я бы хотел просить тебя об одной услуге, — говорит Монарх. — Я знаю, отказать мне ты не посмеешь.
И Александр Шони покорно кивает, выражая полное согласие и готовность следовать воле своего короля.
— Я прошу тебя присматривать за моей дочерью. Больше мне некого просить, я уже никому не верю.
— Ваше Величество могут рассчитывать на меня, — отвечает Шони в свойственной одному только ему манере.
И теперь нерушимость слова, данного самому королю, оказалась под угрозой. От одной мысли об этом где-то глубоко внутри мгновенно ослабевшее, лишившееся воли сердце трусливо трепыхалось в судорогах.
Префект как обычно находился в своем кабинете и что-то обсуждал с парой иранских бизнесменов. Здесь же был Альфан, которому по штату положено было не оставлять князя ни на мгновение, и Вернер, которого фон Штернгольдт использовал, скорее всего, для чисто морального успокоения.
— А, дорогой инспектор, чем я… — префект расплылся в угодливой улыбке.
— Следствие в моем лице располагает информацией, что командир подразделения Джи-2 сейчас направляется в аэропорт, — вкрадчиво прошипел Шони, улыбнулся, сжав губы в тонкую нить, словно тигровый питон. — Это правда?
— Я думаю, это ее личное дело и не в моей компетенции ограничивать ее перемещения… — весь лоск начал понемногу сползать с лица префекта, и сам он как-то плавно стал хмурым и неприветливым; он уже понял, что ответ на каждый свой вопрос инспектор знает заранее.
— Следствие в моем лице располагает информацией, что это связано с Вашими попытками отдать под суд ее супруга, — все также шипел Шони.
— Будущего супруга, господин инспектор, будущего, — префект глупо улыбался.
— Следствие в моем лице располагает информацией, что это Вы натравили на нее специальные силы внутренних войск…
Префект собирался что-то соврать в свое оправдание, но в это мгновение словно стальные клещи сдавили горло — Шони схватил его за шею и оторвал от земли. Фон Штернгольдт хрипел, трепыхался, словно флаг на ветру, стараясь освободиться, но инспектор держал мертвой хваткой.
Вот он, кошмар наяву. Маска утонченного аристократа сброшена. Налитый кровью взгляд, перекошенное от ярости лицо. Маньяк. Психопат.
— Если хоть один волос упадет с ее головы — ты покойник… — дрожащим, срывающимся голосом сообщил Шони.
Префект что-то прокашлял в ответ. Клещи разжались, князь сполз на пол.
01:40Датчик уловил движение, и автоматика распахнула сдвижные двери международного терминала. Она быстрым шагом прошла сквозь них и окинула беглым взглядом расписание рейсов. Посадку на рейс 6610 до Лондона уже объявили. Анджелла вбежала по эскалатору и промчалась через паспортно-визовый контроль, бесцеремонно распихав сотрудников аэропорта.
Он уже стоял в очереди на посадку. В компании двух дюжих парней. Скорее всего, из Собственной Безопасности.
— Андреа! — окликнула она его.
Он обернулся, помахал рукой. Двое дюжих парней насторожились. Она подбежала и бросилась ему на шею.
— Они арестовали меня из-за Артура Ле’Санга, — прошептал ей на ушко Андреа. — Меня хотят судить, понимаешь?
