Эмилия Ри - Принцесса, которая любила дождь
— Ну вот, — сказал Трише, перевязывая голову девушки. — Все, пускай заживает.
— Спасибо, Жан, — чуть шевельнув губами, произнесла Анджелла. — Знаешь, я так испугалась…
— Еще бы, — согласился Трише, надорвал край импровизированного бинта и завязал бантиком, фиксируя повязку. — Тебе — оказаться в такой ситуации, беззащитной, беспомощной… когда я вспоминаю о том, что они хотели с тобой сделать, меня самого передергивает от ужаса.
Он сел на кровать рядом с девушкой. Их взгляды встретились.
— Спасибо, Трише, — сказала чуть слышно Анджелла.
— Когда я вошел и увидел все это, мне стало дурно, — сказал Трише. — При одной только мысли о том, что эти твари тебя изнасиловали, мне становиться плохо. Начинает тошнить, и…
Трише замолк. Анджелла устало опустилась на постель, перевернулась на живот.
— Черт, извини, я совсем забыл! — Трише вскочил с кровати. — В каком шкафу у тебя полотенца?
— Вон в той сумке, — Анджелла протянула руку и указала на стоящую возле платяного шкафа армейскую сумку.
Трише расстегнул сумку, вытащил оттуда сначала распечатанную пачку гинекологических прокладок, затем темно-красный шелковый халатик, поллитровую алюминиевую банку с увлажняющим кремом, полироль для латекса, белые кружевные трусики-стринг, после чего, наконец, извлек большое широкое махровое полотенце.
— Это оно? — спросил Трише Анджеллу.
Та молча кивнула. Трише сел на кровать рядом с нею и принялся осторожными медленными движениями вытирать ее спинку. Анджелла глубоко вздохнула, она почувствовала, как от его прикосновений становится горячо между ног, внизу живота, и увлажняется влагалище.
— Анджелла, скажи, у нас могли бы быть близкие отношения? — спросил Трише, вытирая ее изящные плечи.
— Не знаю, Жан, — вздохнула Анджелла. — Я сейчас не могу об этом думать.
— Прости, — сказал Трише, накрыл полотенцем спину девушки и принялся кончиками пальцев осторожно массировать ее ключицы. — Но, по-моему, из нас бы вышла отличная пара. Я не хочу давить на тебя, но я уже давно расцениваю тебя как ту женщину, с которой я готов связать достаточно длительный период своей жизни. И тебе, я думаю, это тоже не повредит. Хотя бы просто исходя из насущных потребностей. Тебе ведь хочется ласки, заботы, секса, любви? Я готов дать тебе все это. Естественно, я отдаю себе отчет в том, что ты не бросишься сразу же в мои объятия; тебе, конечно же, нужно время, чтобы привыкнуть ко мне, отвыкнуть от своего извечного одиночества. Но начинать с чего-то все равно придется. Я не спорю, любовь просто так не приходит, но может нам стоит начать развивать отношения? А любовь придет потом. Наша дружба может стать отличным фундаментом для наших отношений, как ты считаешь? И не смущайся по поводу секса, друзья тоже «этим» занимаются…
— Нет, Трише, — выдохнула Анджелла измученно. — Я не хочу по дружбе. Я хочу по любви.
— Хорошо, — сказал Трише. — Как пожелаешь. Тогда я пойду. Мне еще нужно уделить некоторое внимание нашим общим друзьям из группы прикрытия.
Трише взял карабин и вышел из комнаты Анджеллы. Девушка еще некоторое время лежала, вслушиваясь в звук удаляющихся шагов, затем обхватила руками подушку и заплакала.
Выслушав доклад Трише о происшедшем, Шони распорядился вызвать к нему двух бойцов группы прикрытия.
— А ты выйди, мальчик мой, — сказал он Трише, снял пиджак и принялся закатывать рукава рубашки.
Трише кивнул, развернулся и покинул кабинет, оставив насильников наедине с инспектором. Сначала все было тихо, затем раздался какой-то грохот, треск рвущейся материи, и противный визг, словно за стеной разделывали живьем молоденького кабанчика. Через пару минут все стихло. Трише прошелся по коридору взад-вперед, затем любопытство взяло свое. Он вошел в кабинет.
То, что совсем недавно было парой бойцов из группы прикрытия, теперь вполне уместилось бы в полиэтиленовый мешок. Железный шкаф в углу обзавелся двумя огромными вмятинами. На полу лежали обломки стульев, кресло, стоящее в углу лишилось обивки и одного подлокотника. Стены кабинета были забрызганы кровью и обрывками живой ткани. Шони не столько вытер, сколько размазал окровавленной рукой алое пятно на подбородке.
— Жан, окажи любезность, возьми вон ту бутылку с водкой и помоги мне умыться, — сказал он.
Трише беспрекословно подчинился.
— Подонки, — сказал Шони, умывая руки. — Я ее столько лет нянчил, она же мне как дочь. Да вы все мне как дети. А эти сволочи — насиловать. Чем они лучше зверей? Ничем. А со зверьми я и поступаю по-зверски.
— Скажите, инспектор, а что с нами теперь будет? — спросил Трише.
— Ничего хорошего, — помрачнел инспектор. — Проект закрывают, а вас отправят по различным префектурам, как обычных штурмовиков.
— Это несправедливо, — запротестовал Трише. — Мы — элита. Наша подготовка несопоставима с подготовкой штурмовиков. Они — пушечное мясо в сравнении с нами. Это крайне неразумно.
— Я знаю, мальчик мой, я знаю, — проскрипел в ответ Шони. — Но я сам ничего не могу поделать в этой ситуации. Так решил Совет, я не могу идти наперекор ему.
— Я понимаю, — согласился Трише. — А как же Анджелла? Вы представляете ее состояние? Оторвать от нас, бросить к совершенно чужим людям… и опять — одиночество, боль, слезы.
— Она приспособится, — отмахнулся Шони небрежно. — Постой, уж не хочешь ли ты на ней жениться?
— Я думал над этим. И считаю — это вполне приемлемо, — сказал Трише.
— Это неприемлемо! — заорал на него Шони. — Она — оружие! Она должна воевать! И ты тоже! Я не для того вас растил! Запомни, Трише — вы никогда не будете детей нянчить; вы будете убивать, и только! Ты понял?!
— Да инспектор, я понял, — холодно ответил Трише.
— Ну, вот и отлично, — сказал Шони. — И раз дело приобрело такой оборот — я сделаю все, чтобы ты больше никогда не увидел Анджеллу, никогда. Запомни мои слова на всю свою жизнь, какой бы долгой она у тебя ни была.
Трише кивнул, швырнул бутылку с водкой в стену — от удара она разлетелась вдребезги — и вышел, хлопнув дверью.
Крупными каплями воды дождь барабанил по мощеной булыжником мостовой. На крыльце старинного здания, городской ратуши, стояли несколько человек.
— Фергюссон — Джи-3, — Шони протянул Полу билет. — Иди, вон твоя машина. Самолет через полтора часа.
Фергюссон взял билет, подошел к Анджелле, они обнялись. Затем, обменявшись рукопожатиями с Йоханом, Брантом и Трише, перебежал через дорогу и сел в полицейский седан «БМВ».
— Анджелла, — сказал Шони.
Анджелла стояла рядом с Трише и робко держала его за руку.
— Анджелла! — повысил голос Шони.
— Иди, — прошептал Трише ей на ухо. — Иди, не оглядывайся.
Анджелла выпустила его руку, подошла к инспектору, небрежным жестом убрала со лба прядь влажных черных волос.
— Ред-5, Румыния, — сказал Шони и протянул ей билет на самолет.
Она смотрела на него пристально, не моргая, прямо в глаза — это она переняла у своего наставника.
— Чего уставилась? Билет бери! — сказал, наконец, Шони разгневанно.
Девушка обиженно надула губы, вырвала у него из руки билет, развернулась и пошла к своим друзьям.
— Анджелла, ты что, заблудилась?! — крикнул Шони ей в спину. — Пошла в машину, быстро!
Она даже не оглянулась, всем своим видом показывая, что ей наплевать на инспектора.
— Прощай, Брант, — сказала Анджелла тихо, подойдя к товарищам.
— Прощай, — тяжело вздохнул Вячеслав. — Может, еще увидимся?
Анджелла пожала плечами.
— Прощай, Трише, — прошептала Анджелла.
— Прощай, любимая, — выдохнул Трише, ласково и бережно обнял девушку.
День 19-ый 23:00Андреа проснулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Он открыл глаза, повернулся. Это был начальник личной охраны префекта Вернер.
— Подъем, подъем, — быстро проговорил он. — Вставай, поехали.
— Чего? — спросил Андреа.
— Поехали, я сказал! — Вернер бесцеремонно выволок его из постели.
— Пошел к дьяволу, — Андреа отпихнул его в сторону.
— Ну, как знаешь, — Вернер с размаху ударил его в челюсть.
Андреа упал на кровать.
— Вставай, ублюдок, — сказал Вернер. — Ты арестован по подозрению в убийстве, понял?
— Хорошо… — Андреа медленно поднялся, потирая ушибленную челюсть. — То, что ваш фон Штернгольдт — редкостная сука — я сразу понял. Ты не бойся, я на него управу найду. И тебе тоже достанется, холуй паршивый. Обещаю.
— Пошли, — Вернер схватил его за локоть, толкнул вперед себя. — Иди-иди, не бойся, я не отстану.
— А Анджеллы не боишься? — резонно спросил Андреа через плечо.
— Не поверишь, но — не боюсь, — сказал Вернер, подталкивая его в спину. — Фон Штернгольдт еще сделает из нее свою комнатную собачонку. И она будет радостно тявкать, когда хозяин будет ласково трепать ее за ухо.
