Недоброе утро Терентия (СИ) - Грей Денис
Сосед, гадина такая окаянная, все из-за забора своего поглядывал, да про вещи, что «уже не нужные» спрашивал. Чтоб отдать ему, да за так чтоб, задарма... Да наглый такой! Вынеси ему, а он поглядит что есть! Дык вынес я ему тогда... В раз! В глаз ему залепил. Козлу этому... Тьфу на него! Дык, у него с тех пор глаз-то и дергается тот. И поделом! Не жалко его дурака...
Осень тогда наступила. Задождило. Распутица. Холодно сразу сделалось! А чо так холодно, дык никто не знал. Прямо лютых холод настал. И небо темное-темное. Почти черное. Солнышка нет. Такое, пятнышко светлое в небе, едва заметное к полудню вылазило и после полудня — прочь. Така погода наступила! А следом и снег. Много снегу навалило! Метели начались. Так замело, что хаты, по окна в снегу были. А где и по крыши замело. Тех, кто с краю деревни. Глянешь, — белым-бело кругом! Искрится снег. Только печные трубы видать. Дымят, коптят. А дым — столбом стоит! Морозяка... Красиво. Да лютая зима была. Все промерзло. Река стала. Снег топили, воды чтобы. Таки дела!
Жил сам. Хозяйство вел, как мог. Хлеб ел, что в припасах был. Не много припасов тех было, да что есть... Да Мартушку, коровушку доил. Молочко! За дровами ходил, чтобы печку топить было. У печки спал. Холодно... Померла коровушка в ту зиму. Одной ночью. Морозяка уж сильно душил. Дажить изнутри в хате стены лед покрыл. А я у печки. Да спал крепко. Забыл про Мартушку! Забыл, чтобы в хату ее завести, да к печке... Ночью мороз придавил. А я уже утром пришел в сарай, чтоб сена дать да водички, а она лежит... Замерзла вся. Каменная сделалась. Плохо. Ревел тогда. Себя ругал. Да что с меня взять. Десяток годков... Худо стало без коровы-то! Припасы хлеба таяли на глазах. Оно, холод-то — он жрать требует! Ну я и жрал. Корову на мясо пустил. Даже резать не надо было. Молотом дал, — да кусок и отломился! Мерзлое же. Как стекло все сделалось. На печи оттаял и в воду кипятить-варить. Все дела! А как закончились припасы, тогда и пошел работу искать. Хотя бы за еду. Делать нечего...
Вот тогда я и узнал, какими на самом деле, люди бывают!
Сначала я ходил по деревне и нанимался на работы разные. В основном, это были от самого простого — почистить снег, например. Это было не трудно. Махай лопатой, да махай! Вроде-бы, оно даже весело! Убирай снег, да дорожки прочищай. Чтобы людям ходить удобно было. Красота! Отмахаю пару-тройку часов, согреюсь, дык мне хлеба дадут. А кто и крупы. Не много, да и на том спасибо... Только не наедался — я. Голодный ходил. Слабеть начал. Похудел сильно. Очень. Одна шкура, да кости. Нанялся я тогда дерьмо выгребать. Из сараев, где скотина, да нужники людские чистить. Обещали больше давать за работу. Навоз — оно еще пол беды чистить. Запахи привычные, да дело простое. Выгребай лопатой, да туда, где огород — сыпь. А вот человеческие нужники... Ямы-то глубокие! Пока выгребешь, измажешься, провоняешься весь гадостью этой... Тошно, да гадко. Дык, хоть жрать-то по больше давали! Вроде-бы перестал я от голода по ночам зубами скрипеть. Голова кружиться перестала. Думал, мож и проживу так худо-бедно! До поры.
Нанялся я тогда мужику одному. У него хата на краю. Да двор большой. Скотины много! Надо было нужник почистить, да сарай, да курятник. Хлев еще. Всю работу я тогда сделал. Чистенько выгреб. Еще ему и снег прочистил, ну, чтоб вообще красиво! Чин-по чину! А как дело к оплате дошло, дык... Ничего он мне тогда не дал. Собак на меня своих спустил. Пять штук насчитал. Здоровенные псы! Как кони огромные! Зубища — во! Где и выискал-то таких... Отбивался, сколько сил было. Упал. Рвали меня. А мужик тот, все смеялся. Говорил, гляди мол, тварь мелкая, денег захотел! Дык кому я нужен звереныш! Кто за меня вспомнит, коли сдохну?! Видать знал меня. Что сирота. И что не кому за меня заступиться! Затем он псов своих-то отогнал. Я уж думал, сжалится... А он с палкой ко мне. И палкой меня той бить! Сильно побил! Я тогда убег оттуда. Еле ноги унес! Домой считай на карачках дополз. Крови потерял много! Порванный теми псами весь, да голова разбита. Вот така оплата была мне за работу... Никто мне тогда не помог. А ведь видели люди! И как домой шел, и как в снег падал. Кровавые следы на снегу оставлял. Ревел, звал, помощи просил. Видели все, да рожи свои воротили в сторону. Сосед этот окаянный... Тоже видел тварь, что у калитки своей лежу, да зову, помощи прошу. Дык, — нихера...
Чуть не сдох я тогда. Лежал на снегу у хаты-то своей. Глаза уже закрываться начали. Холодно стало. Да не от холода. Остывал я! Помню снег начал слизывать. Откуда и силы появились! Заполз в хату. До печки долез. Благо печка еще не затухла. Ведро с водой на ней. Горячее! Напился водицы той, вымылся от крови. Простынь на лоскуты разорвал. Ту, что от маманьки досталась. Красивая... Раны я ей замотал. Да лежал, пока легче не стало.
Очухался я и в лес решил пойти. К людям-то как-то не особо хотелось... Подумал, мож там, в лесу том чего найду полезного? Да не прогадал! День прошлялся по лесу тому. В дупла заглядывал, да под корни. Дык, нашел я тогда беличьи закладки. Да много нашел! Грибы там орехи, ягоды всякие. Их и вычерпывал. Ел, да чай себе заваривал из ягод тех, ну иль компот. Такое оно.
Дней через пять я хорошо себя почувствовал. За одно и понял, что раны мои очень быстро заживают. Гораздо быстрее, чем у других! Видать мне такое при рождении досталось. Особенность такая, ага! Такой я уродился. Здоровый, да лохматый. Да раны мои заживают почти мгновенно! Дык, оно не только у меня так. После того, как враги в последнюю войну, чем-то особым по нам шарахнули, тогда умирали люди. Много мерло. И детки с уродствами шли, да не доживали до взрослого. А потом вроде как адаптировались. Наладились. Много деток родиться стало! В основном обычные все. Детки, как детки. Да не все! Некоторые с особенностями. Разными. Как я, — например! И даже если папанька и маманька обычные, все равно никогда не знаешь, какое дите у них народится. Обычное, иль такое! Вон дядька Вий, так тот вообще весь пером совиным покрытый. И глаза у него как у совы. В темноте хорошо видит! И голова у него большая. Умный он шибко! А маманька с папкой у него обычные были. Сам мне рассказывал. Да и моя мама, тоже была самая обычная! А про папаньку, я не знаю ничо. Какой был. Мама говорила, вроде тоже обычный. Только здоровый очень!
Но такие как я, и как дядька Вий, редко родятся. Один на — тысячу. А может и на больше. Такие в основном бандюками становятся. Сильные шибко, да выносливые. Да бесшабашные! Или в военные идут, если мозги имеются. Как дядька Вий! Он же тогда у военных служил. Офицером был. Би-о-ло-гических войск! Во! Это он потом к нам в деревню участковым пришел, когда войска те не нужны стали. Как их приборы тама все прохудились, так и не надобны эти войска сразу сделались. Ага! Дык, оно все так! Все, что опосля войны той окаянной осталося целым, тем народ и пользуется по сей день! И машины, и трактора, и станки все. Электростанции тож. Запчасти только могут клепать, да чтобы не сложные. А чо нового сделать, иль, сложного, дык — хер! Не дотягивают мозгами! Говорят, это после бомбы той окаянной. Последней, что на нас сбросили. «Последствия» — говорят. Может и так оно! А может и еще чо другое с людьми сталося. Да кто-ж теперь точно знает... Город вон, и тот еще до войны построенный. Только и могут, что поддерживать. Да новых домов, что многоэтажные, не строит никто. Нету знаний. Или мозгов не хватает. «Последствия» — эти видать. Ага. Вот так и живем.
А мужику тому, что меня побил, отомстил я! Как очухался, да сил набрался, так и отомстил. Морду ему набил, да собак тех подушил! Он тогда три свиньи мне отдавал. Чтобы я его не убил. Откупиться сволочь хотел, ага! Не взял я свиней тех. Да мужика того в живых оставил. Не надо мне от него ничего! Свое найдется. Главное, чтобы он с людьми больше так не поступал, скотина...
Ну дык, хрен с ним, мужиком-то тем! Я вот о чем: Узнал я тогда, какие люди бывают от жадности, да плевать им до чужого горя, коли самих оно не касается! А нас, вот таких, что на них не похожи, многие так вообще за людей не признают! «Зверьками» кличут. С ружжа стрельнуть могут за просто так, иль вилы в бок! А если мал совсем, да заступиться не кому, так собаками рвать, да палкой по голове мутузить до полусмерти. За то, что за свою же работу, денег посмел просить! Вот такие они, бывают... люди.
