Евгений Связов - Отчет 0 «Под летящий камень…»
— И молчит! — Нат перекатилась на колени и грациозно поползла ко мне. Мара присоединилась. От этого зрелища возник ряд ощущений, вспыхнувших, как разлитый бензин. Таких обычных, совершенно повседневных ощущений нормального сексуального маньяка.
— Ого! Хорошо, что вы в кольчугах. — высказался я, облизывая пересохшие губы.
— А что? — мурлыкнула Мара, демонстрируя сверкающие зеленым огнем глаза.
— В них вы чуточку менее привлекательны. — просипел я, переводя взгляд на Нат. Лучше бы я этого не делал. Черные дыры ее глаз были опаснее зеленого огня Мары.
— И тебя это смущает? — прошептала Нат, отнимая пачку из моих ослабевших пальцев. От тона ее шепота сердце пропустило удар, а потом ринулось наверстывать.
— Может быть, нам их снять? — спросила Мара, присаживаясь на колени, выпячивая грудь и чиркая по ней спичкой.
Крыша быстренько провела предполетную подготовку и начала десятисекундный отсчет, не посоветовавшись с центром управления по поводу экстренного старта. Центру управления, в курилке которого обычно и обитал мудрый дядечка, не понравилось, что его игнорируют. Дядечка выплюнут в урну недокуренную сигарету и громко сообщил мне, что мной играют. Не со мной заигрывают, а именно мной играют, как бананом.
Чмок! Я выскочил из сладкого вязкого болота, как нога в сапоге. Девушки все еще были здесь, на расстоянии протянутой руки. Они все еще выглядели смертельно возбуждающе — Мара, зажав спичку в зубах, давала Нат прикурить. Только все это было в метре от меня и оставалось там, сколько мне хотелось. И это было очень весело.
— Мара, тигра уссурийская! — весело заорал я шепотом. — Если тебе так хочется взять что-то в рот — возьми у меня… сигарету, а не смущай местное население тантрическими техниками. Переймут — схлопочешь полтинник каторжных работ.
Девушки медленно потухли, став привычными Нат и Марой. Мара посмотрела на меня очень обиженно.
— А я кто? — заинтересованно спросила Нат облачком ароматного дыма. — Мара — тигра уссурийская, а я кто?
— Ну-у-у… нечто космическое, черное, таинственное до невидимости. — я затянулся, ожидая, пока она выскажется.
— Черная дыра, что ли?
— Ты сама в этом созналась. — ткнул я в нее мундштуком.
Секунды две она смотрела на меня, не понимая, в чем дело. Потом до нее дошла степень моей пошлости.
— Ты!!! — возмущенно заорала она. — Мы к нему со всей душой…
— То-то я испугался. По мнению индусских йогов, душа располагается на несколько пальцев ниже пупка.
Я быстро втянул голову в шлем, и кулак Нат только слегка чиркнула по макушке, вместо получения об нее сильного ушиба.
— Слова кончились. Остались только руки. — прокряхтел я, вскакивая и устремляясь к двери.
— Трусливый шакал позорно покинул поле боя! — донесся в спину торжествующий вопль Мары.
Но я не ответил, занятый вспоминанием какой-то важной идеи, которую я должен был реализовать до того, как выйду.
А! Снять кулон.
Рука заползла за шиворот и нащупала цепочку.
— Коротковато будет. — буркнул я, когда снимаемая цепочка застряла, болезненно врезавшись в нос. — И как это Джейн ее исхитрилась нацепить?
— Харш, ты чего? — спросила Нат тоном разряжающего мину сапера. Я как раз скосил глаза, прокручивая цепочку в поисках застежки или не запаянного звена.
— Да вот, шею натирает. Снять хочу.
— Э-э-э… Но тебя же тогда местные не найдут.
— И хорошо, что не найдут. Черт, цельная.
— Объясни. — Мара с серьезным лицом кинула хабарик к двери и требовательно на меня уставилась.
— Ну я же сказал — шею натирает.
— Харш! Я знаю, что ты законченный… э-э-э, а можно топор того, обратно.
— Не-а. — злорадно оскалился я, подцепляя цепочку кончиком лезвия. Цвеньк! Я вытащил цепочку с кулончиком из лат и зажал в кулаке.
— Харш, ты извини, конечно, не совсем нормальный. — продолжила Мара чуть ли не жалобно. — Но свою шкуру беречь умеешь. — Она опустила глаза к ботинкам. — Лучше, чем мы с Нат. Поэтому, объясни, зачем ты снял кулон.
— Подставь шею. — приказал я, подходя к ней.
— Зачем?
— Ты уже поняла, что кулон надо снять. Точней, почувствовала. Доверься своей интуиции — она у тебя хорошая, а то бы тебя оставили пить ликер в Норе. А объяснения, которые я выдумал сам себе, чтобы не выглядеть в своих глазах идиотом, тебе не подойдет. Так что придумай свое. Например, что ты хочешь сделать сюрприз местным, когда они найдут Киро.
— Не пойдет! — воскликнула Нат, подставляя шею. — На, сними, только скажи мне, в чем дело.
Цвеньк!
Мара, посмотрев на Нат, встала и жертвенно прогнулась, подставляя горло. Хмыкнув, я зашел со спины. Цвеньк.
— Ну теперь-то ты скажешь? — спросила Мара, пялясь на кулончик в своей руке.
— Не-а. Вы сами догадайтесь, зачем я не хочу, чтобы нас троих не находили как можно дольше, после вашего выползания за покурить. У меня там еще много.
— Харш! — Мара.
— Задница! — Нат.
Я молча протянул ладонь. Секунду помедлив, они сложили в нее кулончики.
— Ну? — злобно надавила Нат.
— Какова вероятность того, что через пару часов после нашего приземления на нас нападает банда ребят, чье нашествие двигается в паре километров севернее? Зачем им было нападать на НАС, да еще и после того, как мы вооружились? В меня выстрелили раз восемь.
Какова вероятность того, что старший какой-то полевой группы через минуты три после нашего попадания в гробницу получает записку, что гробницу грабят и что ему надо убить грабителей? А лучше — захватить живьем. Живьем!
— И что? Низкая, и что с того? — буркнула Нат, сопротивляясь пониманию ситуации.
— А то, что сразу после приземления кто-то направил на нас отряд мохнатиков. А после падения в гробницу — кольчужных. Не слишком ли кто-то за нами присматривает?
— Кулоны… — прошептала Мара.
— Именно. Но если мы найдем остальных живыми и здоровыми — то ничего не теряем.
— А если не найдем? — с опасением на грани страха спросила Нат.
— Значит, их кто-то нашел по кулончикам раньше нас. И если не зарезал сразу, то нам их выручать.
— Прям сказка какая-то. — прошептала Мара.
— Ага. — охотно согласился я.
Я посмотрел на зависших в своих мыслях девушек и повернулся к лучникам.
— Войны, покажите не трех свободных лошадей?
— Лошадей? — спросили девушки хором выскочив из моих мыслей. Получилась так, как будто они спросили Тараканов? Один из лучников поднялся и вышел. Я — за ним.
— Ох! Тляк! — взвизгнул я, увидев восьмерых животных, валившихся на песке у входа.
— И что, на ЭТО мне придется сесть? — нервно спросила Нат.
— Ага. Только глаза завяжем и вперед. — рассеянно ответила ей Мара, круглыми глазами глядя на наших лошадок.
— А что вам не нравиться? Ездят же люди и даже лошадьми называют, хотя и звучит по другому.
— Ну не называть же им их верблюд толщиной с медведя, носящий на морде оленьи рога и имеющий заячий хвост. Это уже имя собственное вождя индейцев. — всплеснула руками Нат.
— Да уж. — согласился я с ее описанием, чтобы не вступать в спор, как должен называться давно не стриженый гибрид жирафа с мелкой породой ветвистобивневых мамонтов.
— Которые наши? — деловито спросила Мара лучников, пока я задумчиво играл в гляделки с крупным черным мохнатым существом, флегматично что-то жующим.
— Какие вам ваш мужчина выберет — те и ваши. — спокойно ответил лучник. Ради наблюдения за лицами девушек я подавил в себе желание немедленно почесать за большим черным собачьим ухом.
Лицо Мары демонстрировало полное непонимание — хамят ей или немедленно начать просветительскую работу о равенстве полов. Нат ожидающе смотрела на меня, затаив в глазах ожидание момента, когда надо будет что-нибудь перевязать, и хрен она даст своему мужчине выбирать, чем и как. Наивная.
— Этот и этот. — быстро ткнул я во вторую и третью по величине меховые горки. — И черный — мой.
— Твой. Он был старшего.
— Понятно. А что любит и что не любит черный? — спросил я, надеясь узнать, где лежит мешок морковки, и с какой стороны уха его почесывать.
— Черный? — задумчиво протянул лучник. — Да ничего, пожалуй. Старший его бил — пользовался, что Черный здоровый и спокойный даже для коня.
— Может, он его и не кормил?
— Нет. Кормить он его как раз кормил. Иногда даже своим хлебом делился, когда травы мало было. А раза два даже тела каких-то врагов ему скормил. Сказал — пусть после смерти будут тем, чем были при жизни — дерьмом.
— Веселый человек был ваш старший. — почтил я память мертвеца, присаживаясь перед большой мордой непривередливого к продуктам существа.
— Ну что, коняга, давай знакомиться. Меня зовут, наверное, Хуш, а тебя теперь зовут Сумрак. — вздох и почесывание за ухом пробудили в больших глазах удивление.
