Евгений Связов - Отчет 0 «Под летящий камень…»
— Позволено ли будет скромному собирателю острых крупиц воинского искусства засвидетельствовать свое восхищение прекрасным цветком пустыни Аль-Гуть-Хатан? — поинтересовался я, впадая в тотально хулиганское настроение, в котором все, в особенности язык, болтается совершенно расслаблено.
— Да-да, конечно.
Вырвавшийся из комнатки густой баритон содрогнул меня до копыт Сумрака. Не громкостью, а тоном. Таким радостным тоном подержанной проститутки, которой предложили оплату времен молодости.
— О. О. — сообщила мне Нат, что я вляпался.
Показав ей за спиной фак завернутым в сталь пальцем, я направил Сумрака к домику, лихорадочно соображая, как бы выйти из этой переделки сухим. Пока я соображал, в боку комнатки разверзлась дыра, достаточная для пролезания молодого слоненка. Неуверенно заглянувшие в дыру лучики высветили нехилых размеров ванночку, из которой торчала высоченная прическа, венчающая пухлое личико с уставившимися на меня щелочками глаз.
Мои глаза быстро, пока принцесса не подумала, что я не в силах оторваться, соскользнули на расстеленный по полу ковер.
— Не хочешь помыться? — промурлыкала она. Я поперхнулся заготовленной фразой о проницательности ее взгляда, который может оскверниться, заглянув в потемки моей души и прислушался к усиливающемуся поскрипыванию тетив за спиной. Неприкрытый шлемом затылок неприятно захолодило, а потом бросило в жар предположением, что втыкать острые предметы будут не в очередного одевателя трусиков, а в конкуренток, способных отбить его от принцессы. Одеватель и так примет смерь в первую же ночь.
Да, блин, не только сам влип, но девушек с собой прихватил.
— Конечно хочу, ваше величество, но боюсь, что две служанки, которые носят мое тело с тех пор, как у меня отнялась нижняя часть тела, не поместятся в ванной. — очень сожалеюще ответил я. Говорил я совершенно искренне — ноги у меня стали ватные, и залезть в ванную без Нат и Мары я вряд ли смог.
— Так ты ниже пояса паралитик? — не менее сожалеюще спросила принцесса. Я печально кивнул.
— А почему тебя носят служанки, а не слуги? — спросила она тоном параноика, которому неумело подсунули чашку с успокоительном.
— Потому что прикосновения мужчин сводят меня с ума и я поклялся, что ни один мужчина не прикоснется ко мне по моей воле. — брякнул я, надеясь отбить у принцессы интерес к своей персоне.
— А-а-а. — брезгливо протянула принцесса и дернула свисающую с потолка веревочку. Дверь с грохотом задвинулась, сообщив мне, что я благополучно избегнул смерти, напорченной мне доброй Джейн. По крайней мене, на это раз.
Повернувшись вместе с Сумраком, я натолкнулся на плотную стену разновосхищенных взглядов, испускаемую свитой принцессы.
— Во как надо отмазываться. — сердито рыкнул я в распахнутые рты Нат и Мары, и направил копыта Сумрака в направлении хвоста каравана. Хвост случайно оказался в нужном нам южном направлении.
— И чего тебя понесло на царственных особ? — сердито прошептала Мара, как только мы выбрались из кольца людей, у которых хватило сил приблизиться к принцессе.
— А тебе что, завидно, что не несет на тебя? — вяло огрызнулся я, сочиняя отмазку. — Ну так у тебя нет в подчинении, хотя бы теоретическом, казны и войска, которые пригодились бы…
Внутри что-то содрогнулось, разбежалось по телу, требуя от тела немедленного действия. Мышцы напряглись, пытаясь перебороть друг друга и расслабились, вяло отяжелев.
— Ты чего? — заботливо спросила Нат, объезжая остановившегося вместе со мной Сумрака.
— Трубку набить. — ответил я, опуская глаза к поясу, собираясь с силами, чтобы посмотреть в глаза девушке, в которую я влюбился с первого момента попадания ее в область моего бокового зрения. — Вы езжайте, я догоню.
Неуверенности и волнения в моем голосе хватило бы, чтобы заподозрить меня как минимум в забивании косячка. Но Нат, переглянувшись с Марой, поехала вперед, сочтя, наверно, что я просто в очередной раз хочу спрятаться за их спинами.
Набив трубку, я сунул ее в зубы и поднял глаза на толпу людей в цепях, сбитых четырьмя стражниками в тесную кучку. Запасные носильщики — мелькнула ненужная умная мысль. Потом ее сбила с ног и затоптала вторая волна живчиков, выпущенная из заточения презрительным взглядом серых глаз. Именно таких, которые запросто меняются в синие или зеленые по настроению. С глубокой задумчивостью, быстро пустившей корни в засыпавшем меня черноземе влюбленности, я пронаблюдал, как очередная жертва моего маниакально-депрессивного одиночества отбросила со лба пропыленную рыжую прядь, мешающую поливать меня, такого страшного трусишку, липкими тестообразными потоками презрения, замешанного на насмешке.
Древо задумчивости расцвело пышным цветом депрессии, одуряющий аромат которой в очередной раз поднял из анабиоза надежду. Проснувшись и вооружившись атомным ракетометом инстинкт размножения, надежда привычно ринулась на битву с могучим титаном ничего не получиться, вооруженным богатым опытом прошлого. Полем битвы, за неимением другого, оказался мой чердак. С привычным вздохом предоставив им гоняться друг за другом, азартно перебрасываясь ядерными ракетками, я щелкнул зажигалкой, не забыв для эффектности выкрутить ее на максимум. Обеспечив таким образом в поливании меня презрением кратковременный перерыв на шок, я задумчиво осмотрел тело, мало задумываясь над тем что мои глаза просто болезненно дернулись, пораженные ударной волной от разрыва тяжелого боеприпаса приспособленность к размножению.
— Мастерица спорта международного класса по шейпингу могла бы повеситься от зависти. — буркнул я себе под нос, окутываясь дымом. — И КМС по балету тоже. — добавил я, вяло отмахиваясь от беспокоящей мысли, что опасно, будучи в цепях, сидеть на пятках настолько горделиво выпятив спину, что остатки одежды на груди попадают под угрозу разрыва.
Стражник, ближайший из четверки, обернулся на меня с заранее подготовленным подозрительным взглядом, быстро исчезнувшим при виде доспеха с облаком дыма вместо головы. Нацепив очки и послав ему взгляд двух зеркал, я рыкнул Хрям! и пустил Сумрака галопом нагонять девушек, очень довольный своим идиотским хулиганством.
Хулиганство, нацепив голубую каску, ввелось в руины крыши и разогнало враждующие стороны по углам. Обугленные руины быстренько проросли тонким ковриком самодовольного безразличия. Самое подходящее настроение, чтобы забиться в угол и с грустной неторопливостью полистать уже напечатанный кем-то план спасения сероглазки из рабства и дальнейшей счастливой личной жизни. Особую приятность листанию придавал ярлычок Демо-версия. Только для внутреннего пользования, украшавший каждый файл гигантского архива подобных папочек, папок и папищь.
Залетевшие в уши звуки прокатились по закоулкам, достигнув угла, в котором я отдавался депрессии.
— Харш! — громко рявкнула Мара.
— А? — вяло спросил я.
— Ты спишь что ли?
— Или тебя можно обидеть, чтоб ты заткнулся? — заинтересованно спросила Нат.
— Нет и нет.
— Тогда ответь мне, прежде чем ты опять углубишься в себя, ты действительно считаешь, что нам придется выручать остальных? Или просто пугаешь? — спросила Мара тоном психолога, вытягивающего кого-нибудь из депрессии вопросами, на которые кто-нибудь не может не ответить.
— И заодно скажи мне, что такого случилось, что ты стал таким молчаливым. Я не пожалею сил на поддержание тебя в таком состоянии. — испортила Марины труды Нат.
— Мара, как только мы встретим хоть кого-нибудь, рассекающего с кулоном на шее — считай, что я тебя пугаю. — вяло сообщил я и задумался, что бы такого сказать Нат.
— А мне? — спросила она. — Или ты решил удостоить меня своим молчанием?
— Что — тебе? Разрешить считать, что я тебя пугаю? Или что ты от меня еще хочешь? — спросил я, стараясь показать, что прямо сейчас хочу спать, и поэтому не хочу с ней общаться.
— Не-е-е. Я хочу, чтобы ты сказал, что с тобой случилось, что заткнуло, почти, извержение тобой мерзостей.
— Ничего особенного. Я влюбился. — брякнул я, скромно опуская взгляд к левому уху Сумрака и окутываясь облаком дыма.
— Нда? — недоверчиво спросила Нат. — И в кого же, если не секрет?
— Ее здесь нет. И ты ее не знаешь. — объяснил я, эффектно выдувая пепел из трубки. Эффект адресовался пятерке вояк, замыкающих караван с тыла.
— Ага. — непонимающе брякнула Мара. — И что теперь? Будешь с блаженной улыбкой витать в облаках…
— …Розовых… — уточнил я.
— … пока тебя не убьют.
— Вам же лучше. Никто не будет доставать идиотскими шуточками. Никто не будет неумело скрывать, что сообразительнее, как дело доходит до выживания. Никаких непредсказуемых захеров. Все тихо, спокойно и прилично.
