Оли Маров - Безумный ездок
Жанна уже и переодеться успела, похоже, в свою же одежду, по крайней мере, сидит как надо, все нужные выпуклости и вогнутости подчёркивая. Рубашка светлая, под фонарём в синеву отсвечивает, и джинсы стрейчевые, в обтяжку. Роста чуть ниже среднего, кругленькая такая, но с тонкой талией. Никогда мне чёрненькие не нравились, а вот поди ж ты… Наверное, после боя, говорят, так и бывает. Но уж всяко не сейчас!
– Отдай ей, пусть пьёт. Налей ром до верха – и пальцем показываю, что долить.
– Марта нет! – мотает кудряшками и всем видом показывает, насколько Марта не хочет пить.
– Пошли.
Подхожу. Сидит, забилась в машину, закуталась в покрывало – ну только что в позу эмбриона не сворачивается.
– Пей, говорю, ю маст дринк! Жанна ей что-то на французском задвигает, с такой скоростью, что явно не с моим знанием языка понять. Интересно, Марта французский знает, или она так, на всякий случай? Похоже, знает, в такт кивает что-то, но упорно отнекивается. Только детсада мне тут и недостаёт, блин.
– Ну! Жри давай! – почти ору. Она смотрит, как кролик на удава, и послушно, не отрываясь, выпивает весь стакан.
– Вот, другое дело – не рассчитываю на понимание, просто чтоб не молчать. – Сейчас легче станет, потом поспишь и всё пройдёт.
Марта снова всхлипывает. Зрелище душераздирающее вполне, хоть на вид не ребёнок, лет двадцать пять. Хочу было по голове погладить, но вовремя соображаю, что у неё сейчас на прикосновения может быть ну совершенно не та реакция. Грожу пальцем, как добрый, но строгий доктор, вроде, этот жест в Европе так же понимают, как у нас.
Ладно, что мог сделал, а там как хочет. Захочет жить – живёт, не захочет – другого доктора ищет. Отхлёбываю уже сам из бутылки. Спирт приятно обжигает рот, да, не зря "наркомовскую" придумали, совсем не зря. Именно оно – хоть я ром и не любил никогда, но пофигу вкус, тут чистая терапия. Наливаю Жанне – она окунает палец, стряхивает и после уже уверенно выпивает. Ага, культуру не пропьёшь, сразу понятно, и из какой культуры человек, и насколько глубоко. Однако вернёмся к нашим баранам. На бойню, ага. Ещё хлебнуть что ли? Забористый, однако, ром этот, градусов полста. Второй глоток идёт уже колом, организм решил, что с него хватит. Можно колой разбавить, но я сюда что, пьянствовать пришёл?
– Присмотри за ней, помыться, одеться, аптечку, ром – говорю больше чтоб отделаться, чем действительно в заботе о вдруг свалившейся подопечной. А то не на те мысли наводит, бестия фигуристая.
Вновь сгоняю "птичек". Шипят и крякают, но улетают. Говорят, когда их много – могут и не улететь, тогда только стрелять, но пока не борзеют. Как-то уже без эмоций вытрясаю из спальников оставшиеся трупы. Оружие отдельно, сумки-кошельки отдельно. У одного сумка вся в крови, подбираю нож, от соседа его оставшийся, выковыриваю содержимое. Ну вот, теперь ещё и деньги отмывать… По карманам охлопал, где они кровью не залиты – тоже вытряс. Где залиты – ножом отпорол. Какие-то бумажки, деньги пластиковые, но не сказать, чтоб прямо дофига. Потом сосчитаю. У троих цепки на шее, вроде золотые. Руками за мертвецов браться не хочется, но золото надо взять. Да и часы… А по ощущениям почти как живые – не успели ни остыть, ни окоченеть. Буду считать, что просто мертвецки пьяные. Кровищей, правда, пахнет, и не только кровищей – я ж не выбирал, куда стрелять. Но с долины немного ветерок тянет, так что терпеть можно, даже запросто. Ну вот, вроде всё. Компактные ценности сгребаю в упаковочный мешок от спальника китайца, оружие в сам спальник – он единственный чистый остался. Ничего так спальничек, похоже, мембранной ткани, не вспотеешь и не замёрзнешь. На холодную погоду, конечно, не годится, но тут в холодный сезон все по домам сидят, далеко не уедешь. Остальные тряпки трогать не хочется. Утащу трупы, потом лопатой сгребу.
С тяжеленным мешком иду к третьей машине, пикапу с надписью "Toyota" во весь задний борт. Невольницу им утаскивали, ну и этих так же. Верёвка как раз в кузове и обнаруживается. Не спеша скручиваю длинный конец в беседочные узлы, накидываю на обе ноги каждому покойнику, по цепочке один за другим. Подёргивает немного изнутри, не то тремор, не то мандраж. Неприятное ощущение, закончить бы поскорее. Приходится вновь достать и перерыть все подсумки – не запомнил, который с того урода, что труп отвозил. Нахожу ключи с логотипами лэндровера и тоёты, но только одной тоёты. Пикап или крузак? Ну, попробую эти. Забравшись за руль, обнаруживаю, что ключ на месте. Курорт, блин, да и только. Пикап послушно взрыкивает дизелем, нашариваю, где у него фары включаются – как-то не случалось на тоётах ездить. Но "ручка" обычная, три педали – простая машина, без изысков. С пробуксовкой трогаюсь – всё же полтонны волоком, газанул посильнее, а двигло тут как два моих, если не три.
Далеко не поеду, метров на сто и хватит, чтоб родник не портили присутствием. Жаба вяло ходатайствует забрать и верёвку, но мой запас небрезгливости явно исчерпан, фиг бы с ней, сбрасываю петлю с крюка и разворачиваюсь. Жрите, птицы-птеродактили или кто вы там есть, археоптериксы рукокрылые. Кого-кого, а этих ну ничуть не жалко. А девку третью, будем считать, по-зороастрийски схоронили. Если кто-то не согласен – лопата в кузове!
Уже освоившись с машиной, подкатываю вплотную к двум другим. Марта вскидывается при моём приезде, Жанна её обратно укладывает в разложенное правое кресло крузака. Машу рукой, показываю две ладошки под щёку – типа, спи давай. Послушно ложится, ну прямо как образцовая школьница. Насколько всё же разное поведение. Правда что ли в африканцах больше жизни? Или банально опыта больше, случалось уже в переплёт попадать, а немка из благополучных, вот и не может от шока отойти? Но как-то чёткое ощущение, что пострадавшая тут одна, а вторая – ну, оттрахали, морду набили, обидно, однако "до свадьбы заживёт".
– Машину водишь? Ду ю кэн драйв? – показываю руками, как руль крутят.
– Нет – разводит руками Жанна, ну прямо живое воплощение огорчения. Ей-то чего огорчаться, это мне двести метров в горку шкандыбать за Аявриком…
– Я за моей машиной. Сейчас приеду обратно.
– Камера есть – протягивает мне подсумок характерного вида с белыми буковками "Nikon".
– Зачем? – не въезжаю я.
– Фото гангстерз. Для бонус от патрул – и смотрит на меня с лёгким удивлением. – Ты за камера в твой машина, да? Фото этой.
Машинально достаю фотик, разглядываю, где у него что включается, а в голове мысли ворочаются – что там про бонус от патруля? Вроде болтали чего-то, что за убитых злодеев премия полагается, но я мимо ушей пропустил, я ж в бой не рвался…
– А большой бонус?
– Миль экю. За один.
– Да ну, какой ещё миллион! – это она уж явно загоняется. Это надо местного Усаму Бинладена победить, если тут вообще есть настолько знаменитые злодеи…
– Миль! Тыща! Септ тыща – и пальцами показывает семь. Вот оно как, расхожая в том мире фраза "да за тебя спасибо скажут" тут имеет вполне материальное наполнение. И неплохое наполнение, надо сказать, я за месяц девятьсот заработал, со всеми шабашками и халтурами, и потратил больше половины уже, а так вот семь штук как с куста… Так, а что надо для этого?
– Я здесь недавно. Ньюкомер. Просто показать фото патрулю? И дадут денег?
– Нет, офис только. Ещё меня. Я видел, они плохой, ты их убить.
Ну, тоже ничего. Лезу с фотиком обратно в пикап. Жанна почти бегом ко второй двери. Участвовать хочет? Мне не жалко.
Снова качусь к покойникам. Наездили дорожку целую, тут и так травы мало… Птеродактилей уже целая толпа, гонять таких "гусей" хворостиной не хочется совсем, делаю несколько выстрелов из трофейного "глока" – интересно же попробовать. Совсем другие ощущения, вроде бы пинается сильнее ПМа, но как-то мягче при этом. Часть пташек снимается, но самые наглые косят лиловым глазом и продолжают портить мои вещдоки внушительными зубастыми клювами. Ну, сами виноваты – целюсь в тушку покрупнее и стреляю двойкой, раз-два. Попадаю, правда, только первым – всему надо учиться, да. "Птыц" с душераздирающим визгом катапультируется и пытается лететь, и это собратьев впечатляет куда лучше пистолетных бабахов – крыльями захлопали аж пыль поднялась. Подранок кособоко тащится за стаей и тоже удаляется из освещённого фарами пространства. Вопли и хлопанье несколько отдаляются, но совсем не стихают.
Жаннна подходит к трупам, выбирает одного и с наслаждением пинает в бок, вскакивает на соседнего и прыгает несколько раз, аж кровь из дырок брызгает.
– Подожди, стоп, вэйт – ору, фотик показывая. Этак она хуже падальщиков все вещдоки разнесёт. Девушка неохотно отходит, ноздри раздуваются, глаза сверкают, дай саблю – в салат их покрошит, однозначно.
Включаю фотик, просто как есть, снимали же как-то до меня, щёлкаю несколько раз и переключаюсь поглядеть, что вышло. Ну, можно разобрать, хотя рябое всё, надо получше осветить. Листаю машинально дальше – ух, ничего себе порнуха… Эти орлы, оказывается, все забавы свои снимали, причём старательно, снимки чёткие все, не то что мои. Эротических фантазий, правда, не навевает – как-то иначе я эротику представляю. Мерзкое зрелище, зато как доказательство – в самый раз. Таких уродов поубивать – даже в российском суде оправдают… наверное. Переставляю машину, чтоб фары прямо на дохлых тварей светили, и снимаю каждого в фас и в профиль, поворачивая ногой. Правда, у двоих уже ни фаса, ни профиля не осталось почти, ну ничего, по рубашкам опознать можно. Жанна стоит рядом, как кошка над мышиной норой, не отходит. Хоть правда саблю ей давай, да только нет у меня сабли. Зато о фотках не вспоминает, и хорошо, пристанет ведь "сотри не глядя" – по крайней мере, любая знакомая мне девушка так бы потребовала, в самой категорической форме причём. Отбивайся ещё от такой фурии, ага. Так что тихонько вытрясаю флешку из фотика, ставлю запасную, благо есть в футляре, и снимаю ещё раз.
