Александр Сивинских - Конклав ночи. Охотник
Обзор книги Александр Сивинских - Конклав ночи. Охотник
Александр Сивинских
Конклав ночи
Охотник
Меня зовут Родион Раскольник. Я не герой Достоевского, и мой мир прост, как геометрическая фигура. В нем существуют только три вершины: они, вы и я. Вы для них – еда. Они для меня – добыча. Вас я мог бы предостеречь: «Бегите отсюда, пока целы», но вместо этого говорю: «Подходите ближе». Вы мне не нужны, нужна приманка для них. Поэтому, откликнувшись на мое предложение, стойте смирно – и ждите. Скоро вы почувствуете на лице влажное и смрадное дыхание. Это явились к трапезе они. И значит, наступает мое время – время истребителя упырей.
А когда все закончится, я вложу в ваши дрожащие руки лопату и скажу: «Закопай то, что осталось. Закопай поглубже».
Часть первая
Я
Барак вздымался передо мной, будто дом-пожиратель людей из ночного кошмара. Да так оно, собственно говоря, и было. В эту двухэтажную хибару с заколоченными окнами только попади. Большой удачей будет, если назад выйдешь. Тем не менее я собирался именно войти. Более того, я собирался и выйти из него. Живым и по возможности невредимым.
Я попрыгал на месте, попробовал, легко ли ходят кинжалы в ножнах, снял помповый «Моссберг» с предохранителя и спросил Мурку:
– Готова, девочка?
Росомаха посмотрела на меня из-под черных косм и как будто кивнула.
– Тогда входим, – сказал я, включил укрепленный на лбу фонарь, натянул респиратор и поджег шнур вышибного заряда. Отскочил в сторону. Коротко полыхнуло. В тяжелой, обитой изнутри кошмой двери возникла дымящаяся дыра. Я пнул дверь ногой и с ухмылкой сказал: – Да пребудет с нами ярость.
Мурка одобрительно рыкнула и рванулась вперед. Ярости ей было не занимать.
Внутри пахло мокрой землей и прелым деревом. Облупившаяся штукатурка, могильная темень, какие-то звуки, напоминающие постукивание тысяч крошечных коготков, – все как всегда. Никакого разнообразия, никаких неожиданностей. Это хорошо. Мы с Муркой не из тех, кто любит неожиданности на охоте.
Первый кровосос встретился уже в коридоре. Несмотря на позднее утро, он еще не спал. Как ни странно, среди упырей тоже имеются такие вот сомнамбулы, не способные к полноценному сну в каморке уютного гроба. Частью это новообращенные, а частью, наоборот, старцы, мучающиеся бессонницей. Был ли этот старым или молодым, в созданной искусственно тьме барака разобрать не представлялось возможным.
Наверное, это все-таки был желторотик. Опытная тварь почуяла бы нас заранее, а этот лишь хлюпнул, когда Муркины клыки разорвали его жилистую шею. Сделав дело, Мурка резво отпрыгнула в сторону. Тут же все вокруг заволокло горячим паром, бьющим из дыры в глотке кровососа. Издыхающий упырь буквально выкипел дочиста, и через секунду его опустевшая одежда шлепнулась на пол мокрым комком. Даже сквозь респиратор я ощутил жуткую вонь тухлятины. Бедная Мурка, каково сейчас ей, с ее нежным обонянием.
Впрочем, моя четвероногая напарница не стала ждать окончания процесса, а метнулась по лестнице на второй этаж. Следовать за ней смысла не было. Обычно наверху скрываются самые малахольные кровососы. Те, которые в четкой вурдалачьей иерархии соответствуют армейским «духам». «Старики» и «дедушки» спят внизу. «Сержанты» и «старшины» – в подвале. «Офицеры» же, называемые также патриархами и матриархами, в таких хибарах не обитают никогда. Честно говоря, мне пока не приходилось с ними сталкиваться. И слава богу. Даже «старшины» чертовски опасные противники, что уж говорить об упырях, которые способны ходить под солнцем и неслышимым пением приманивать жертвы. Прямиком себе на ужин.
Первый наш крестник, сдохнув, переполошил, разумеется, весь гадюшник. Не успел я решить, в какую дверь войти сначала, как выбор был уже сделан за меня. Из квартиры с сохранившимся номером «три» выперло нечто огромное, пузатое, но довольно проворное. Определенно женского пола. В руке толстуха сжимала кривой, словно ятаган, обломок стекла. Да и орудовала она им как заправский башибузук. Два раза крест-накрест рубанула зубастая тетка, и всякий раз кончик стеклянной сабли проходил в каких-то сантиметрах от моего лица. Оба раза я уклонялся играючи. Реакции мне не занимать, ловкости тоже, но мы ведь не на арене цирка, верно? К тому же моей клоунессе могли прийти на подмогу другие артисты. Поэтому, когда она махнула своей опасной стекляшкой в третий раз, я поднырнул под ее руку и перехватил кисть. Под пальцами оказалась субстанция, мало похожая на человеческую плоть. Что-то вроде пластилина. И только кости, сухожилия да суставы были на ощупь вполне твердыми.
Это ненадолго. По опыту знаю.
Вместе с кулаком противницы я повернул острие стеклянной сабли в обратную сторону, после чего толкнул толстуху-кровопийцу от себя. Инстинктивно сопротивляясь, она подалась вперед – и наделась горлом на стекло, как каплун на вертел. И тут же с чудовищным грохотом рухнула ничком. Я едва успел отскочить в сторону. Гейзер пара, в который превратилась упыриха, с шипением взметнулся до потолка.
Не слишком верьте, когда вас убеждают, будто вурдалака можно прикончить только серебром да осиновым колом. Чем угодно можно. Главное – знать, куда всадить клинок или пулю. Или клыки. Мы с Муркой знаем.
Следующие две квартиры, четвертая и вторая, оказались пустыми. Лишь следы когтей на стенах и полу да кучи неопределенного тряпья в углах. Думать, откуда оно тут взялось, абсолютно не хотелось.
Зато за дверью с номером «один» меня ждал весьма теплый прием. Сразу две твари, находящиеся в превосходной форме – худые, подвижные, зубастые, – рванулись на меня с разных сторон. Синхронно. Одна прыгнула с чудом сохранившегося шкафа, другая – из ближнего угла. Должно быть, они намеревались ошеломить меня суворовским натиском и привести в замешательство внезапностью нападения. Если бы у меня нашлось немного времени, я, возможно, даже пожалел бы их. За отсутствие изобретательности. Как я уже говорил, упыри везде и всегда действуют до скуки однообразно.
Но времени у меня, как обычно, не нашлось.
Я выбросил правую руку с ружьем навстречу тому монстру, что прыгнул сверху. «Моссберг» рявкнул. Свинцовая сорокаграммовая пилюля с начинкой из химически чистой ртути влетела клыкастому прыгуну прямо в пасть. Башку ему оторвало словно кукле, попавшей под трамвай.
Второй тем временем успел не только добраться до меня, но и получить по морде сапогом. Человека такой удар гарантированно отправил бы в нокаут, упырю же хоть бы хны. Впился в икру кошмарными зубами и начал грызть. Не будь на мне сапог с укрепленными кевларом голенищами, остался бы без ноги. Однако кевлар – замечательная штука, способная удержать даже пулю. Не напрасно его используют в бронежилетах. Пока тварь бессильно слюнявила сапог, я пригвоздил ее к полу кинжалом. Проделывать это пришлось буквально наугад. Первый упырь уже вовсю превращался в пар, и даже сильный фонарь на каске не мог толком рассеять туман, заполнивший квартиру. Я не попал кровососу в корпус, голову или шею, а попал в плечо. Он дико заверещал и начал скрести пальцами по кинжалу, по полу и по своему телу, отрывая от пола щепки, а от себя клочья гнилой кожи.
Пристрелить его было делом поистине милосердным. Что я немедленно и проделал.
Дождавшись, пока пар несколько рассеется, я вытащил кинжал из пола и обтер его губкой, нарочно припасенной в кожаном кисете. Губка была смочена ружейным маслом. Лучший, между прочим, дезинфицирующий состав в данных обстоятельствах.
Первый этаж был зачищен. В подпол без Мурки соваться мне было неохота. Я, конечно, парень резкий и настоящий профи по части истребления нежити, но, когда имеешь дело с вурдалачьими «сержантами», лучше перестраховаться. У них резкости не меньше. Да и другие козыри в рукаве припасены.
– Мурка! – крикнул я, выйдя в коридор. – Куда ты пропала? Ты жива?
Последний вопрос был риторическим. Семилетняя росомаха, разорвавшая за свою жизнь раз в двадцать больше упырей, чем я имел подружек, вряд ли могла испытать затруднение с парой-другой кровососов-новобранцев.
Однако леденящего душу воя, который означал: «Все путем, чувак, моя часть работы выполнена на пять с плюсом», – почему-то не раздалось.
Полный скверных предчувствий, я устремился наверх. Я прыгал через три ступеньки, не обращая внимания на угрожающий скрип лестницы, и думал об одном: «Только бы она была жива. Пусть ранена, хрен с ним. Животные этой гадостью не заражаются, и я ее выхожу».
Квартира наверху сохранилась всего одна. Остальные стены обрушились, завалив этаж обломками досок, кусками штукатурки, обрывками обоев. Окна, как и следовало ожидать, были не только заколочены, но и завешены многими слоями одеял, матрасов и спортивных матов. Среди мусора исходили остатками пара две мокрые кучи одежды – останки убитых Муркой упырей. Больше ничего.
И никого.
Я вломился в уцелевшую квартиру и едва не полетел книзу головой в огромный пролом в полу. На первом этаже, точно под дырой, располагалась небольшая клетушка, что-то вроде чулана. Как я его проглядел, находясь внизу, ума не приложу. Наверное, вход был тщательно замаскирован. Кровососы, несмотря на общую тупость, иногда проявляют чудеса сообразительности.
