Евгений Красницкий - Отрок. Богам — божье, людям — людское
— Да что ж ты, хозяин, меня уж совсем не знаю за кого держишь? — то ли изобразил оскорбленную невинность, то ли искренне обиделся Осьма.
— Понял или не понял?!
— Да понял я, хозяин, понял! Вот тебе Святой Истинный Крест…
— Тьфу на тебя, Осьмуха! — Корней поморщился, будто съел что-то очень кислое. — Ведь точно так же божишься, когда какому-нибудь олуху гнилой товар сбываешь!
— Хозяин…
— Хватит! Я тебя предупредил, а дальше сам разумей: у неумелых пытальщиков ты, конечно, долго не проживешь, но даже за то краткое время, пока они тебя уморят, узнаешь много интересного, только уже не расскажешь про это никому.
— Ох и страшен ты, Кирюха, я прям, в трепет впал! — прогундел перекошенной рожей боярин Федор. — Чего придумал-то, и причем тут волхва?
— А при том, что княгиня Ольга с ней как-то знакома и какие-то дела промеж них имеются. Через Михайлу моего, княгиня Гредиславе поклон передавала, а через Анюту, какой-то знак… не знаю, какой — стерегутся они. Я от Анюты еле-еле правды добился, и то случайно. Съезжу к волхве, объясню ей про наши дела и попрошу знак для княгини. Если даст, считай, что тебя допустили и выслушали, а убедить Ольгу — твоя забота.
— Ну… допустим. — Боярин Федор выпрямился и выражение безнадежной меланхолии начало сходить с его лица. — Допустим, убедил я княгиню Ольгу, потом, прямо из Турова поехал в Клецк… чего Вячку-то советовать?
— Уходить Вячку надо из Клецка! — решительно заявил Корней. — Городок невелик, укреплен неважно, хоть и у самого полоцкого рубежа стоит, да и дружина у Вячка… я так думаю, что одно название, а не дружина, много ли ратников с такого скудного кормления содержать можно? Скажешь, чтобы уходил в Пинск, к дядьям. Втроем, как-никак, отбиться легче будет, да и Изяславу с Брячиславом на глазах у племянника зазорно сдаваться полочанам будет.
— Пусть и мачеху Елену с княжичем Юрием увозит! — подал голос Алексей. — Не дай Бог, полоцкие князья ее заложницей сделать надумают…
— И ты туда же! — Федор всплеснул руками и заговорил таким тоном, словно объяснял очевидные вещи малому ребенку. — Они князья! Не могут благородные люди опуститься до такого…
— Князья могут все! — Алексей опять уставился на Федора с выражением вызова в глазах. А полочане, в этот раз, последнее на кон ставят, если не получится, Мстислав Киевский весь их род в распыл пустит, и княжеству Полоцкому не бывать! В отчаянии люди на все способны, а благородные, как ты говоришь… х-м, — Алексей скривил рот в недоброй ухмылке — князья еще и к безнаказанности привыкли. Опустятся, одним словом, и до такого тоже опустятся!
— Верно, верно говорит! — торопливо, опасаясь, что перебьют, затараторил Осьма. — А великий князь Мстислав Владимирович, за спасение дочки с внуком, нам…
— Осьмуха, увянь! — рявкнул Корней.
— А что я такого?..
— Еще хоть слово о выгоде вякнешь… — Корней сделал многозначительную паузу. — Здесь не торгаши собрались. Мы — люди чести!
Осьма послушно умолк, хотя было заметно, что в иной обстановке он нашел бы, что сказать о «слове честном, купецком».
— Кхе! Значит так, Федор, если я с Гредиславой Всеславной договорюсь, ты едешь сначала в Туров, потом в Клецк. Передаешь Вячке то, что княгиня Ольга посулит, советуешь ему уходить в Пинск и забирать с собой княгиню Елену с княжичем, ну и, конечно, отговариваешь верить посулам полочан. Так?
— Добро, Кирюш.
— А если, все же, князь Вячко свою игру вести надумает? — напомнил о своей версии Алексей.
— Не выйдет у него ничего. — Федор отрицательно помотал головой. — Мономашичи сейчас, как стая волков вокруг лося, между собой грызню начнут только тогда, когда добычу завалят, а заваливать кинутся дружно и беспощадно, ты уж поверь, я знаю, о чем говорю. На ляхов надежды тоже нет. Во-первых, Вячко не отец его Ярослав Святополчич. У того было право на великое княжение, а Вячко этого права после смерти отца лишился. Для ляхов он никто. Во-вторых, у Болеслава сейчас все силы на западе — Поморянию под себя подгребает, и скоро он эти дела не закончит, потому что на те же земли германцы зарятся. Нечего Болеславу на востоке делать.
Короче, выход у Вячка только один — проявить, г-м… благородство: спасти от полочан дочь и внука великого князя Мстислава и отбиться, как получится, от попытки захвата заприпятских земель. Это и будет истинно княжеским деянием — пренебречь враждой с Мономашичами и поступить, как честному мужу надлежит! — Федор покосился на Осьму и добавил, слегка повысив голос: — И не искать в сем выгоды, одну лишь славу и воздаяние на Небесах!
— Угу, там-то, конечно, дождешься. — Едва слышно пробурчал Осьма, отвернувшись к дверям, потом вдруг встрепенулся и заговорил в полный голос: — То есть, как это в Туров, а потом сразу в Клецк? А в Слуцк — никифорова приказчика упредить?
— А в Слуцк ты поедешь! — приказным тоном ответил Корней. — Возьмешь ладью, холопов, которые на ладье гребцами уже ходили и Петра с его купеческими детишками…
— А детишек-то зачем, хозяин?
— Не перебивать сотника! — Коней рявкнул и глянул так, что Осьма невольно выпрямился и подтянул живот. — Во-первых, Никифоровы приказчики тебя в лицо не знают…
— В Пинске знает…
— Молчать, орясина!!! Федя, будь добр: еще раз пикнет — дай ему в ухо.
— В какое, в правое или в левое?
— Кхе! А в любое! Можешь даже в оба, если с одного удара сумеешь.
— С одного? — погостный боярин задумчиво глянул на Осьму. — Если с одного, то надо посередине бить, а это прямо в нос получится. Или по маковке.
— Да хоть в межкрылье, лишь бы не перебивал. Кхе… так, о чем это я? Да! Для приказчиков ты, Осьма, чужой человек, а Петруха старший сын хозяина, наследник. Совсем по-другому разговор пойдет. Ну, а остальные отроки… пятнадцать самострелов на ладье, случись что, лишними не будут. Да и погрузить-выгрузить ребята помогут. И для дела польза и им учеба. Понял?
— Понял, хозяин… только… это самое… — Осьма с опаской глянул на Федора. — Не поместятся все на ладье. Две смены гребцов — двенадцать человек, да полтора десятка отроков, ладья-то малая, а товара надо нагрузить побольше, чтобы и в Слуцке и в Пинске ни у кого сомнений не было, что мы торговать, а не зачем-то другим пришли.
— Значит возьмешь только одну смену гребцов, а вместо второй отроков на весла посадишь, не справятся, так пусть по двое гребут, приспособишься, в общем. Приказ тебе будет такой: передать весть Никифору и заодно как следует разнюхать, что в заприпятье творится, особенно в Пинске. Не появлялись ли там полоцкие послы или соглядатаи, как себя князья ведут, не ходит ли каких слухов, как торговля идет — обыкновенно или не так как всегда. Этому-то тебя, надо понимать, учить не надо. Пойдешь на ладье сначала в Слуцк, потом в Пинск…
— Это ж кругаля какого давать…
— Федюша…
— Молчу, хозяин, молчу, молчу!
— Вот и молчи. Так… вроде бы все сказал. А, да! Товар возьмешь у Михайлы в крепости — доски, всякое другое, что они там в мастерских делают. Надо прикинуть, какой прибыток от хозяйства Кузьмы может быть. Этому тебя тоже учить — только портить. Со сборами не тяни, нам сведения точные нужны, и быстро, чтобы готовыми быть.
— Э-э, хозяин, можно спросить?
— Спрашивай. Федя, не трогай его… пока.
— Два вопроса, хозяин… даже три. Первый: что покупать с выручки от досок и прочего?
— Справишься у Ильи и у Кузьмы, они подскажут, что для крепости надо.
— А у Демьяна? Его же Михайла… Фролыч, городовым боярином в крепости поставил.
— Едрена-матрена, ну что ты с ними делать будешь? Федь, слыхал? Городовой боярин, туды его…
— Драть! — вынес вердикт погостный боярин, потом подумал и добавил: — Но, раз уж назначен, пусть учится!
— Верно! — подхватил Корней — Пойдешь со своей заботой к Демьяну, да повъедливей так, поподробнее… потом расскажешь, какая у него при этом рожа была, да догадался ли он Илью с Кузьмой для совета призвать.
— Вот-вот, Кирюш, — согласился Федор — знаешь, а ведь может из такой учебы польза получиться, годика через два такие тебе помощники вырастут… эх, нет у меня сына, ей богу, послал бы его в твою воинскую школу. — Федор горестно вздохнул. — Но выдрать за самовольство, все равно, надо!
— Второй вопрос, Корней Агеич: — Осьма поколебался, но потом, все-таки решился спросить: — Нельзя ли мне по пути семью из Турова забрать. Случь Северная в Припять почти напротив Турова впадает, много времени это не займет…
— Кхе! А говорил, что на ладье места мало! Ох и жук ты, Осьмуха!
— Так обратно же не с досками поплывем, ну или не со всеми досками, место и освободится…
— Да ладно, забирай, что с тобой поделаешь… но время не тянуть! И это… отроки в Турове, наверняка, станут проситься отпустить родню проведать. Не пускать, потом не соберешь, застрянешь на несколько дней! Построже там с ребятней, построже!
