Алексей Шепелёв - Грани судьбы
В словах бога Женьке почудилась насмешка. И, словно нарочно, Анна-Селена спросила:
— Но ведь Женя прав: какая разница, кто назовёт желание? Или нет?
— Или нет, — кивнула женщина, и девочка заметила, что её волосы, ещё минуту назад бывшие иссиня-чёрными, стали пепельного цвета. — Многое в этом мире нелогично, если иметь ввиду только вашу, человеческую логику. На самом деле разница есть, и порой — просто огромная. Но сейчас не тот случай. Мы не можем выполнить это желание, Серёжа. Даже с учётом того, что ты просишь за другого.
Теперь обиженно насупился уже Женька. Очередной раз мелкому геройство сошло с рук. Особенный он, что ли? И, словно нарочно, в разговор вмешался Наромарт:
— Простите, но разве Серёжа — койво?
— Конечно койво, — уныло согласился толстяк. — Да ещё какой.
— Но… я этого не чувствую. Он — обычный человек.
— А что ты собрался чувствовать? — с деланно невинным видом поинтересовалась женщина.
— Но, это же должно как-то проявляться? Я же чувствовал особенность у Балиса… у Саши…
— Никаких особенностей у койво нет. Они — обыкновенные люди… или эльфы… да-да эльфы-койво. Их способности не связаны с какими-то физическими особенностями.
— Любая способность должна иметь какое-то физическое обоснование, — упорствовал эльф.
— И это говорит священник? Впрочем, гномьи священники всегда отличались оригинальными взглядами на своих богов-покровителей.
— При чём тут гномы? — изумился Мирон.
— Да при том, что ваш друг воспитывался у свирфов. Кстати, он от Вас этого и не скрывал. А Вы могли бы догадаться, что это должно было сильно отразиться на его характере. На обычного эльфа Наромарт, мягко говоря, поведением не слишком походит. Неужели вам в глаза не бросилась разница в его поведении по сравнению, например, с Льют?
— Я думал, это связано с тем, что они из разных народов…
— И это тоже важно. Но воспитание даёт вам, смертным, намного больше, чем происхождение. Тут кое-кто постоянно сомневается, человек он или нет. Вспомнил бы, кто его воспитал. Кто были его друзья — в школе, во дворе, в училище, на службе. Учителей бы школьных вспомнил и командиров… Может, тогда что-то и поймёт… если не безнадёжен.
— Что вы нас всех отчитываете? — возмутился Серёжка.
— Сами напрашиваетесь, — парировал бог. — Напридумываете себе непонятно чего, а потом мучаетесь от призраков, которых сами на себя натравили. Впрочем, мальчик, ты прав. Мы здесь не для того, чтобы учить вас жизни. Со своими призраками боритесь сами. Придумывай желание, и покончим с этим.
"Раз вы не можете сделать Сашку нормальным, то сделайте меня таким как он".
— Этого мы тоже не можем, — произнёс толстяк скучным голосом и осёкся.
Лицо бога исказилось, словно он ненароком сел на острую кнопку или получил лёгкий разряд от электрошокера. Второй бог снова сменил облик: на месте женщины снова сидел человековолк, только теперь шерсть у него на затылке встала дыбом, а белки глаз налились кровью.
Гаяускасу стало не по себе. Случись что — этих двоих вряд ли даже волшебный кортик остановит. Хотя, конечно, попробовать стоит — другие способы ещё хуже. Но что такого мог нафантазировать Серёжка?
— Услышано, — церемонно произнёс волчара, прямо-таки впиваясь жёлтыми зрачками в Серёжкино лицо. — И будет так, как ты просил.
Не смотря на всё старание держаться спокойно, голос у бога предательски подрагивал. Мальчишка с каменным лицом молча кивнул.
— Вы что наделали? — с угрозой спросил Балис, делая полшага вперёд.
— Мы — ничего, — толстяк выглядел сильно уставшим, его высокий лоб покрылся обильной испариной. — Хотел бы я знать, где и когда вы стали такими недоверчивыми? Вроде бы в ваших мирах люди лгут друг другу не больше, чем в других. Может даже и поменьше.
— Вы — не люди, — Мирон стоял рядом, как в старые добрые времена.
— Тем более. Боги, врущие смертным по мелочам — дурная фантастика.
— Тогда объясните, что произошло.
— Что произошло объяснить несложно. Ваш юный друг добился исполнения своего желания. Только вот не спрашивайте, как ему это удалось. Мы здесь не при чём.
Путешественники, все как один, повернулись к Серёжке. Он продолжал стоять всё так же неподвижно, уставившись в одну точку перед собой.
— Серёжа, — предельно спокойно спросил Нижниченко, хотя внутри генерала страсти бушевали не слабее десятибалльного шторма. — Серёжа, что ты загадал?
Парнишка моргнул, повернулся к Мирону и спокойно ответил:
— Я теперь стал таким же, как Сашка.
— Что?!
Прежде чем остальные успели осознать новость, казачонок подскочил к спутнику и грубо схватил его за куртку.
— Да ты понимаешь, что наделал?
Карие Сашкины глаза впились взглядом в серые Серёжкины, и бушевавший в них огонь наткнулся ледяную стену.
— Понимаю, — малыш даже голоса не повысил. — Не глупее тебя.
— Я же тебя не просил! — отчаянно выкрикнул Сашка. — Я даже не думал!
— Саша… — попытался, было, вклиниться Мирон, но сейчас контролировать подростка было невозможно.
— Да идите Вы… — отмахнулся он от генерала, точно от назойливой мухи.
Нижниченко чувствовал, что максимум через полчаса парень будет искренне извиняться, но сейчас слушать взрослых не готов. Беда была в том, что ждать полчаса, пока Сашка остынет, они не могли: помощь Серёжке нужна была прямо сейчас.
Положение спас тот, от кого этого не ожидали — Женька.
Подросток просто негромко, но уверенно сказал:
— Кончай малыша пугать. Рад ведь до смерти, что теперь не один.
— Что? — Сашка пружинисто повернулся, казалось, он вот-вот набросится на Женьку с кулаками. Но тот продолжал оставаться спокойным. — Я рад?
— Ты рад. Я же знаю. Сам таким был.
— Каким — таким?
— Таким — не таким, — разобраться в этой абракадабре постороннему было невозможно, но мальчишки отлично понимали друг друга.
— Если бы не она, — продолжал Женька, кивнув на Анну-Селену, — то я вообще бы рехнулся и точно бы натворил глупостей.
Девочка уставилась на него с величайшим изумлением. За всё время совместно вампирского существования ей и в голову не приходило, что она что-то значит для Женьки. Так, случайная подруга по несчастью. В голову сразу закралась мысль что мальчишка нагло врёт, только врать с таким видом мог лишь очень профессиональный и опытный лжец, на которого парень никак не тянул.
Сашка тяжело выдохнул.
— Рад… Да что мне теперь делать с этим обормотом?
— Гоняй, как тебя Балис Валдисович гоняет. Каждое утро по пять километров.
— Я согласен, — быстро вставил Серёжка.
— Ох, смотри у меня…
— Это вы сможете выяснить потом, без нас, — очень кстати вмешался толстяк. — Конечно, мы могли бы просто исчезнуть, но хотим быть вежливыми и потому прощаемся. Теперь каждого из вас ждёт своя дорога. Какая именно — Дорога подскажет.
— Погодите! — воскликнула Анна-Селена. — Мы что же, расстанемся навсегда? И больше никогда-никогда не увидимся?
— Вообще-то отвечать на ваши вопросы мы не обязаны… — начал толстяк.
Потом боги переглянулись и волкоголовый закончил:
— Но и ответить нам ничто не мешает. Вы действительно скоро расстанетесь. Кроме этих двух молодых людей, если конечно один из них не прогонит другого.
Серёжка на всякий случай бросил на Сашку косой тревожный взгляд, казачонок в ответ хмуро бросил:
— Прогонишь такого.
Мирон успокоено вздохнул: гроза прошла, и, хотя Сашка ещё злился, этих друзей теперь разлучить будет совсем непросто.
— Но обещать, что вы больше не встретитесь и никогда друг друга не увидите, вам не сможет никто. А если кто-то пообещает — не верьте. Жизнь непредсказуема. Как вы только что видели, она способна удивить даже богов. Так что, у вас есть все основания верить в лучшее.
— Мы будем верить, — негромко произнёс Наромарт.
Поправлять эльфа никто не стал.
— Ну, а теперь на этой мажорной ноте позвольте нам удалится, — подвёл итог толстяк, а через мгновение он, его волкоподобный собрат стол и кресла растаяли в воздухе.
— В цирке бы им выступать, — прокомментировал Балис. — Аншлаг был бы обеспечен.
— Ага, точно, — поддержал Серёжка. Значения слова «аншлаг» было ему совершенно незнакомо, но в кишинёвском цирке он разок был и точно знал, что после такого исчезновения все дети на представлении аплодировали бы до тех пор, пока совершенно не отбили бы себе ладони. Да и взрослые, наверное, тоже.
— Не по чину им цирк, — усмехнулся Мирон. — Серьёзные ребята. Ладно, пошли отсюда. Надо ещё место для ночлега найти и устроится.
Но место для ночлега искать не пришлось. За дверями их ожидали вовсе не луга, а приморский город. Небо казалось особенно ярко-голубым с маленькими кляксами белых облаков, воздух — по-особенному свежим и чуть солоноватым, ветерок — ласковым и озорным одновременно. Мирону и Балису показалось, что они снова в Севастополе, где-нибудь на Очаковцев или Шестой Бастионной. Сходство усиливали белёные стены окружающих башню двухэтажных домов, раскидистые каштаны вдоль улицы и увитые плющем изгороди. Именно башню — старую, с замшелыми стенами, сложенными в незапамятные времена из красного кирпича.
