Наши уже не придут 3 (СИ) - "RedDetonator"

Поэтому, при молчаливом согласии сторон, милитаристы оставляют Пекин, плохо пригодный для толковой обороны, а НОАК не спешит бросаться в ожесточённый натиск.

Они теперь в равнинном Китае, без гор и холмов, поэтому наступление идёт быстро, каждый день берётся по несколько населённых пунктов, а милитаристы не находят в себе решимости дать последний бой — чаще отступают или сдаются.

Боевой дух солдат милитаристов оставляет желать лучшего, причём так было изначально, ещё до того, как начались по-настоящему серьёзные боевые действия в Маньчжурии.

Сейчас, с нарастающим дефицитом не только оружия и боеприпасов к нему, но и банальной провизии, боевой дух вражеских солдат достиг исторического дна — нередко происходит сдача в плен целыми подразделениями.

На подконтрольных Фэнтяньской клике территориях воцарилось беззаконие, сам Чжан Цзолинь сейчас находится в городе Цанчжоу, подконтрольном Чжилийской клике.

В целом, у клик происходит какая-то непонятная дипломатия — сначала Цзолинь дружил против Чжилийской клики с Гоминьданом, а теперь, когда стало ясно, что НОАК не остановить, вдруг начал дружить с Чжили и Гоминьданом одновременно, напрочь забыв о том, что было совсем недавно.

Цао Кунь, лидер Чжилийской клики, тоже забыл о былом, так как полноценно осознал масштаб возникшей проблемы — НОАК выглядит так, будто решительно настроена освободить от клик милитаристов и националистов весь Китай…

Аркадию всё это напоминало период падения Временного правительства. Львов, Керенский и Родзянко тоже дружили с кем попало, лишь бы сохранить свою «власть без силы», но потерпели крах.

Тот же Корнилов их за серьёзных людей не считал, а тут в роли Корнилова выступает Чан Кайши — этот тоже ярый националист, который уж точно знает, как надо правильно «брать страну твёрдой рукой»…

Сунь Ятсен ещё возглавляет Гоминьдан, но дела у него не очень — он уже давно страдает от рака печени, который, судя по всему, уже вывел его на финишную прямую. В делах партии и подконтрольных территорий Ятсен не участвует, так как критически ослаблен болезнью, а реально всем управляет Чан Кайши.

Как только Сунь Ятсен умрёт, а это может произойти в самое ближайшее время, Чан Кайши получит официальную власть и развернётся полноценно.

Весь мир снабжает Гоминьдан винтовками, пулемётами, танками и артиллерией, тогда как клики милитаристов уже почти забыты. Только французы не теряют надежды, что случится чудо — они присылают Фэнтяньской клике танки и самолёты. И если танки имеют обученные во Франции китайские экипажи, то вот на самолётах летают французские пилоты, которых у Василевского накопилось уже восемь голов — когда придёт время, их придётся отдать французским представителям…

«Курчевский сделал слишком хорошие самолёты», — подумал Аркадий, расстреливая огневую точку из пулемёта. — «Впрочем, это тоже хорошо, по-своему — никто даже не усомнится в том, что он действует во благо США…»

Механизированная рота подползала к полевым укреплениям милитаристов, что происходило медленно, но неотвратимо.

Стрекотали пулемёты, громыхали пушки — противотанковая оборона противника была подавлена интенсивным артиллерийским обстрелом, а вражеские танки присутствовали в недостаточном количестве.

Противник не знал, где именно будет начато наступление, а что делать в таких случаях, генералы Чжана Цзолиня не представляют — у них совсем другой боевой опыт, против таких же, как они.

Аркадий бы, на месте фэнтяньцев, начал повторять за противником — разведка, разведка и ещё раз разведка.

Ещё бы он организовал манёвренные резервы, преимущественно из механизированных подразделений, но для китайцев подобное просто нереализуемо — Чжан Цзолинь показал неспособность добиться выполнения приказа о контрнаступлении, которое готовил в течение двух месяцев, под пристальным надзором Василевского.

Дело у Фэнтяньской клики гиблое, Цзолинь не протянет и пары месяцев после того, как его армия будет окончательно разгромлена.

«Я бы, на его месте, убирался в Европу или Штаты, чтобы дожить там остаток жизни, в сожалениях», — подумал Аркадий.

— Броневик, на один час! — предупредил наблюдатель.

Бой продолжался, но чувство близости финала уже витало в воздухе.

Примечания:

1 — Рут Хейл — в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» — в общем-то, тут сразу всё понятно — это ранняя феминистка, из тех времён, когда женщины реально были сильно ущемлены в правах. Например, они получили право голосовать на выборах только в 1920 году, когда была принята двадцатая поправка к Конституции США. Кстати, индейцы стали гражданами США и получили формальное право голосовать на выборах только в 1924 году, поэтому можно утверждать, что в США индейцы считались кем-то хуже женщин — настолько сильно их дискриминировали. Вот в такую эпоху и орудовала журналистка Рут Хейл. Она писала во многих газетах, а потом даже попробовала себя в спортивной журналистике, но это, почему-то, не выстрелило. Впрочем, у неё очень много общего с современными феминистками — КПД был примерно такой же. Например, она запомнилась американскому обществу не тем, что была очень смелой и эмансипированной женщиной, а участием в акции «факелы свободы». История была следующая. Профессиональный пропагандист Эдвард Бернейс был нанят «American Tobacco Company», которая вдруг обнаружила, что «золотая жила находилась прямо у неё во дворе», то есть, целая половина страны всё ещё не курит их сигареты и это, почему-то, до сих пор в порядке вещей. Бернейс, племяш Зигмунда Фрейда, того самого Фрейда, который известен тем, что всё член, решил использовать психологию — он пообщался с учеником Зигги, психоаналитиком Абрахамом Бриллом, который и подкинул ему идею, что сигареты — это «факелы свободы» для женщин. На тот момент это выглядело как идея, которую можно и нужно отлично продать, потому что тогда считалось, что сигареты — это атрибут путан и прочих падших женщин. Впрочем, кое-где так считается до сих пор. А Бернейс приложил усилия, чтобы сломать стереотип и пропустить женщин к «мужскому» атрибуту, ведь это несправедливо, когда примерно 50% рынка совершенно не освоено. В 1929 году Эдик Бернейс призвал женщин, которые пойдут на Пасхальный парад, курить сигареты. И Рут Хейл, которая была за любой кипеш, кроме голодовки, призвала всех женщин мчать на парад и смолить там сигареты. Она заявила во всеуслышание: «Женщины! Зажгите еще один факел свободы! Боритесь с еще одним половым табу!» И чтобы ты знал, Рут Хейл тогда была не просто погулять вышел, а уважаемая в феминистическом движении персона. Уже тогда социологи активно собирали разную интересную статистику, поэтому у нас есть сведения, что в 1923 году из всех проданных в США табачных изделий только 5% купили женщины, в 1929 году уже 12%, в 1935 году уже 18,1%, а в 1965 году аж 33,3%. Поэтому, уважаемый читатель, если кто-то будет вскукарекивать в твоём присутствии на тему того, что «это просто сейчас в мире, в частности в США и в России, построили какой-то неправильный капитализм, а раньше он был нормальным, ламповым», то вот тебе контраргумент. Он всегда был таким, ведь в этом его суть. Надо будет использовать феминизм в целях увеличения продаж — он будет использован. Надо будет с потрохами купить врачей, чтобы они говорили о том, что курение — это, вообще-то, очень полезная штука, то они будут куплены вместе со своими потрошками. По поводу же феминизма и его полезности для человечества: стиральная машина и микроволновая печь сделали для освобождения женщин гораздо больше, чем всё феминистическое общество за всё время своего существования. И, кстати, иронично, что право голосовать женщинам в США дали ровно с той же мотивацией, что и у «American Tobacco Company» — нужно было больше покупателей/избирателей. Партиям это было нужно, чтобы изменить баланс сил и пошелестеть бюллетенями в надежде, что удастся «перевернуть игру» в хаосе, возникшем от притока новых избирателей. А до этого суфражистки десятилетиями безуспешно вопили о необходимости дать женщинам право голосовать на выборах, но их никто не слушал. Справедливости ради, следует сказать, что в 1920-м году голосовать женщинам разрешили на конституционном уровне, а до этого голосовать им разрешалось только в зависимости от политики конкретного штата. Так что, кое-чего суфражистки, всё-таки, добились, но вот в государстве в целом, чтобы это было обязательно, им никто права голоса не давал. Но, в общем, феминистки — это уже давно и хорошо известный полезный инструмент для правящих кругов, так как оказалось, что их очень легко использовать для отвлечения внимания от реальных проблем. Например, главный аргумент современных феминисток — это всё маскулинные мужики учинили тут свой патриархат, жмут женщин, строят стеклянные потолки и так далее, поэтому виноват каждый мужик. Есть фраза на латыни — «divide et impera», то есть, «разделяй и властвуй». Раздели людей на расы и нации, сделай так, чтобы они делились даже внутри этих искусственных формирований — так победим, хе-хе… Какие, нахрен, классовые противоречия? Это мужики всё запатриархатили, а теперь наслаждаются абьюзингом и газлайтингом или это бабы все охамели в конец, и требуют всё больше и больше! Такая риторика отлично зашоривает глаза электорату, который лишь щурится, когда ему ссут в лицо представители таких корпораций, как «American Tobacco Company» и прочих подобных. Но феминистки уже давно окончательно всех задрали, поэтому повестка сейчас новая — все эти нездоровые движения, имеющие широкое распространение в Европе и США, щедро спонсируемые такой корпорацией как «BlackRock». Зачем? Почему? Да всё потому же — «divide et impera».