Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски (СИ) - "esteem"

— Я сама слышала, как ГопСо её писала! — огорошила Масаку Миоку. — И как напевала при этом. Это в основном по ночам происходит.

— Хи-хи. Сестра, ты что по ночам в агенство к молодому ИнСону бегаешь?

— Нет, сестра. У ИнСона есть с кем время проводить. Кстати ты должна её знать, — ехидно усмехнулась в трубку, Миоку.

— Да?

— Это твоя любимая Ли СуМи.

— Что? Ли? ИнСон?

— Ну да. А что? Дело молодое. Кстати позвони ей сама, она одну из партий в этой опере будет исполнять.

— Хорошо. Мой секретарь с ней свяжется. Но ты не отвлекайся, что дальше-то было. Я всё ещё не получила доказательств твоего алиби.

— Дальше? — хмыкнула Миоку. — А дальше наш Такэда, выпив лишку сакэ на радостях, просто взял и перепутал гостиничные номера! И вместо своей почти уже законной ХёЧжин, с нетерпением ожидающей его, влез под одеяло к её сестре-близнецу ХеМин. Такой же пьяненькой и неадекватной. И через девять месяцев, на выходе, мы с тобой получаем внучку-аутиста.

— Но Сору известили…его невеста, что ребёнок погиб вместе с матерью!

— О беременности ХеМин до самых родов, Такэда и не подозревал! А когда пришло время и его всё-таки известили, он просто физически не успевал приехать. Поэтому, всё ещё злая и обиженная на него ХёЧжин, сказала что ребёнок умер.

— Я совсем запуталась Миоку, — пожаловалась Масако. — Погоди, дай отдышаться. Ага. И что дальше?

— ХёЧжин позвонила Такэда и сказала, что ребёнок умер в утробе матери. А сама прямо можно сказать на остывающем теле сестры, удочерила её. И причём знаешь как?

— Как?

— Она не оформляла удочерение через службы опеки. Я-то у неё искала соответствующие документы, а она оказывается прямо в родильном отделении переписала метрики на себя. Поэтому и получилось, что в графе родители, записаны оба. И мать и отец. Тут же на месте, по её словам, врачи провели анализы ДНК. И оказалось, что они с сестрой не то что однояйцевые, а чуть ли не одноклеточные двойняшки! Если у покойной ХеМин совпадение с дочерью было 99.98%, то у ХёЧжин было 98.92%. А ведь так не бывает!

— Как видишь, бывает, — вздохнула вторая бабушка. — Только вот, что я тебе скажу, сестрица. Про помолвку, я узнала от Сору, только тогда, когда он зарегистрировал брак с этой ХёЧжин. О нас и нашей семье, он повидимому ещё ей не рассказывал, то есть частично о семье она знает, то что касается Такэда. А вот то что касается Хито — нет.

— Верно.

— Вообще-то я ещё не до конца разобралась. Что в отношении её родителей?

— Её мать знает, и знала с самого начала, хотя её отец и запретил рассказывать дочери о ребёнке. Он не принял внучку, посчитав её внебрачным ребёнком. И его можно понять. Ведь и он, как и мы ничего не знал о помолвке. И имя жениха тоже. Поэтому узнав о родах он примчался в клинику, обругал ХёЧжин за удочерение и запретив рассказывать матери порвал с ней всякие отношения. Хотя как оказалось в последствии, через год он всё выяснил и с тех пор поддерживает с нами хорошие отношения. Правда и мы не знали о рождении внучки. ХёЧжин присвоила её себе и не рассказывала никому. Кроме своей матери. А та тоже хороша! Испугалась, что дочка отлучит её от внучки и все эти годы молчала!

— Стоп-стоп. Давай по порядку. Итак. Молодые люди встретились и полюбили друг друга.

— Да. Такэда приехал из Гарварда на каникулы, где кстати учился вместе с ИнСоном и встретил ХёЧжин, которая вместе с сестрой поступала в Токийский университет. А ИнСон ещё и другом детства сестёр оказался. Ну и вот. Влюбился и перевёлся в Токио. Несколько лет они, как сейчас говорят, гуляли вместе и наконец решили пожениться. Никому не говоря ни слова, они совершают помолвку в компании сестры и друга. Потом сын совершает ошибку и молодые расстаются. Дальше, сестра рожает и умирает. ХёЧжин удочеряет ребёнка, опять же втихую. Но тут на горизонте появляется её отец и они разрывают семейные отношения. Потом о внучке узнаёт её мать, хотя мне ХёЧжин ничего не говорит. Обидно, между прочим.

— Согласна, — поддакнула императрица.

— А через некоторое время, мусумэ приезжает в Японию и отношения нашего сына с ней, возобновляются. Потом через год после ухода моего отосана, ХёЧжин и Такэда женятся. И вот вопрос. Почему ты, сестрица, узнав о браке мне не сказала ни слова?

— Да потому что я на тебя обиделась! Как так? У вас свадьба, а нас не зовут?

— Майко оказалась права.

— В чём?

— В том, что вы подумали о том, что мы знали и вас не позвали. А мы не знали. Совсем. Представляешь?

— Нет.

— И я нет.

— Дальше.

— А что дальше? По рассказам мусумэ, она не могла одна справляться с ребёнком-аутистом и ей пришлось отдавать её в пансионат, для специалных детей. Там она в общей сложности провела одиннадцать лет. Ребёнок, не то, чтобы трудный. Нет. Просто неадаптированный. А так-то она молодец. Умеет держать удар. Да и сейчас берёт у судьбы, всё что ей недодали в детстве. Только я зла на её деда и бабку. За бездействие, хотя дед и обеспечивал финансово её сущестование, да и мать не из бедных.

— А кто они?

— Как кто?

— Ну, так. Я только сейчас всё узнаю, вот и хочу из первых рук получить информацию, -недовольно сказала Масако.

— Они, это «Favorite group».

— Да? Жаль что я раньше не знала. Правительство ведёт с ними кое-какие дела.

— Мы тоже, — призналась Миоку.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Масако. — Будет на что надавить. Это всё?

— Нет. Где ты любишь одеваться, сестрица? — лукаво спросила Миоку.

— Ну-у. Обычно мне привозят каталоги из «Корё-бьюти» или если есть особые пожелания, приезжают их кутюрье.

— Так наша с тобой мусумэ и есть, «Корё-бьюти». Владелица и единоличная хозяйка. Чхве ХёЧжин.

— Отлично! Такой актив в семье, дорого стоит! — обрадовалась Масако. — Но вот внучка…девочка-аутист. Как ты её вообще отыскала, если один родитель вообще не подозревает о её существовании, а второй, это существование тщательно скрывает?

— Случайно, сестра. Представляешь, месяц назад захожу на Ютуб и что я вижу? У здания Лотте в Сеуле на синтезаторе играет какая-то девчонка. Меня как обухом по голове! Вылитый Такэда в детстве! Одно и то же лицо! Я, не будь дура, заряжаю своих мальчиков…

— Якудза? — хихикнула императрица.

— Их, их, — согласилась Миоку.

— Будь осторожна сестра. Как бы чего не вышло.

— Они работают за пределами Японии, Масако. Дураков в мире много. Дураков надо учить.

— Ладно. Пока они чего не натворили, не моё дело. Дальше.

— А дальше мне делают коллаж из двух изображений. Девчонки на улице и Такэда в детстве. Этот коллаж я и отправляю АнГи, как сердце чувствовало. Единственная приписка — знак вопроса.

— И?

— Она раскололась! Позвонила, принялась что-то блеять…Короче я взяла Майко и прилетела сюда. Посетила сначала родителей ХёЧжин. Получила кое-какие ответы. Но не все. Поехала к мусумэ и вот там всё и выяснила! Но самое главное было впереди!

— Пока мусумэ рассказывала всю историю, моя Майко моментально сдружилась с девочкой-аутистом. И они сверху со второго этажа, толкаясь задницами внимательно слушали наш разговор!

— Нет, я всё же сначала побью нашу мусумэ. Потом конечно полюблю, но сначала побью. Это ж надо так издеваться над императорской семьёй!

— Грабли обломаешь! — хихикнула Миоку.

— Фи-и! Откуда ты понабралась таких выражений?

— Это не я понабралась. Это Майко научилась.

— Приедет, буду отучать. Принцесса, как-никак.

— А её научила, девочка-аутист. Которая вместе с ней слушала наш разговор.

— Внучка?

— Да. И тоже принцесса…наверное. Если Хито примут её в семью. Впрочем мне всё равно. Она уже моя…

— Миоку, — довольно резко перебила её Масако. — За такие слова, будь мы лет на двести моложе, я бы снесла тебе голову. Лично. Не смотря на всё наше родство. Надеюсь мой ответ достаточно понятен?

— Понятен, — усмехнулась в трубку сестра. — Только патетики поубавь, а то я чуть не испугалась.