Владимир Романовский - Добронега
— А Эймунд? — спросил Хелье.
— Я же говорю — в плечо я его, по твоей методе.
— Да, — сказал Хелье.
— Что-то не так?
— Все так. Но если бы ты случайно, отступя от методы, проткнул бы его или зарубил, было бы спокойнее.
— Ты же сам сказал, что убивать — последнее дело. Что нужно иметь достаточно умения, чтобы обходиться без смертоубийства.
— Всё так. И всё-таки, особливо ежели случайно… Он меня запомнил, хорла. А перспектива иметь Неустрашимых в качестве врага мне нисколько не импонирует. А вы налегайте на весла, налегайте. Вот так, правильно.
— Эх, — сказал Гостемил, — Беда с этими веслами. Наверное мозоли сделаются, хуже, чем от упражнений со свердом. Все-таки активная жизнь очень утомительна. Созерцание гораздо удобнее.
— Я вот все думаю… — произнес Борис.
Гостемил и Хелье молчали, ожидая продолжения. Продолжения не было — Борис просто уведомил их, что мыслительные процессы ему не чужды.
Местом они ошиблись, но ненамного.
— Дальше пешком, — сказал Хелье. — Где-то вон там.
Полторы аржи они следовали вдоль берега, перешли вброд какой-то ручей (Гостемил пожаловался, что теперь из-за мокрых портов натрет себе в паху). За ручьем ждали их три лошади, привязанные к тополю.
— Ну, что же… теперь я поеду один, — сказал Борис.
— Ты поедешь с нами, — возразил Хелье.
— Куда?
— Куда мы тебя отвезем.
— Ты не приказываешь ли мне?
— Нет. Я говорю тебе то, что есть.
— Я думал, вы меня спасали бескорыстно.
— Не рассуждай, — сказал Хелье.
— Гостемил…
— Борис, — вмешался Гостемил, — мы доставим тебя в надежное место, и очень скоро ты будешь совершенно свободен и в полной так называемой безопасности. Если ты сейчас отправишься куда-нибудь один, не пройдет и двух часов, как тебя схватят и убьют.
— Но я должен быть в Киеве…
— Совершенно незачем, — возразил Хелье. — В Киеве и так народу много, к тому же там беспорядки и безобразие.
— Да, ужасно, — подтвердил Гостемил. — И качество кухни ухудшилось. К сожалению, средства не дают мне возможности выписать личного повара из Познани или Рима, а врожденная деликатность не позволяет делать каждому повару выговор до того, как он начинает готовить. Впрочем, — добавил он, поразмыслив, — это не деликатность, а скорее лень.
— Так куда же мы направляемся? — спросил Борис.
— Есть в предместье избушка, — объяснил Хелье.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. НУЖНЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
К утру Эймунд причалил к левому берегу Днепра в трех аржах южнее Киева, по договоренности, возле домика с соломенной крышей. Святополк, с неохотой согласившийся на предприятие, обещание выполнил — ждал Эймунда, и с ним ждали десять конников. Шестеро варангов вылезли из лодок на берег. Святополк подошел к ним.
— Что же? — осведомился он, не здороваясь.
— Плотник не прибыл еще? — спросил Эймунд, ища что-то или кого-то глазами.
— Какой плотник? — холодно спросил Святополк.
— С телом. Борис убит, а тело везет… вез… плотник.
— Это такая шутка? — спросил Святополк.
— Какие шутки, что ты, князь, — голос Эймунда звучал несколько растерянно. — Разве сюда не приставала ладья? С плотником…
Он понял, что если еще раз скажет «плотник», Святополк решит, что у него, Эймунда, помутился разум.
— В общем так, — сказал он. — Дело сделано. Теперь самое время идти в Киев с войском, ибо Ярослав…
— Приказы здесь отдаю я, — сухо сказал Святополк. — И планы составляю тоже я. Ты не справился с поручением и весьма нелепым способом пытаешься это скрыть, не так ли.
— Я не справился… — Эймунд поперхнулся от возмущения. — Я потерял четверых!
— Это не делает честь твоему умению следовать планам.
— Бориса нет в живых.
— Не верю, — возразил Святополк. — Где тело? Что-то действительно произошло, это точно, судя по виду твоих горлохватов. Но дело явно кончилось провалом. Теперь Борис объединится с Ярославом и вдвоем они обвинят меня в попытке братоубийства. Великую службу ты мне сослужил, Эймунд. Пользы от дальнейшего общения с тобою и Неустрашимыми я, честно говоря, не вижу. Тайное общество, которое занимается лишь производством шума — хороша тайна, хорошо общество!
— Я предъявлю тебе доказательства, — почти крикнул Эймунд, сверкнув глазами. Он уже понял, что обманут, понял, что плотник подослан — но что ему оставалось делать и говорить?
— Сделай милость, — сказал Святополк.
Эймунд некоторое время переступал с ноги на ногу и кусал усы и губы.
— Пойдем в домик, поговорим, — предложил вдруг Святополк. — Наедине.
Эймунд прищурил один глаз.
— Что ж, пойдем. Рагнвальд!
— Лучше без него, — сказал Святополк. — Разговор очень важный и очень тайный.
Эймунд колебался только мгновение. Гордость взяла свое. При нем сверд, и если его решили убить, тихо это сделать не получится. Он последовал за Святополком.
Войдя в домик, он быстро оглядел помещение. Два подслеповатых окошка. Свет пасмурного дня едва пробивается. Стол, две лавицы. Святополк сел на одну из них. Эймунд остался стоять.
— Я никогда не просил Содружество ни о чем, — сказал Святополк. — Вы сами навязали мне содействие. Был заключен договор, подписанный нами обоими, в котором говорится, что никакие действия, как-либо касающиеся меня и моего будущего правления, не будут предприниматься без моего ведома. Так?
— Да, — ответил Эймунд. — То, что мы сделали с Борисом, было с тобою согласовано.
— Я пока что не знаю, что вы с ним сделали, и сделали ли что-нибудь.
— Я представлю…
— Это потом. На что я точно не давал согласия, так это на убийство моей жены.
— Твоей жены!
— Не надо смотреть на меня такими глазами, я не испугаюсь, Эймунд. Я вообще не из пугливых. Меня, видимо, решили подчинить. Применив обычные методы. Единственное, чего я не знаю — сделано ли это было тобою лично, или кем-то еще.
— Ты пожалеешь об этом, Святополк, — сказал Эймунд. — Не вижу смысла продолжать разговор. Прощай.
— Дир, — позвал негромко Святополк.
Между дверью и Эймундом возникло препятствие. Человек был на голову выше Эймунда и раза в полтора шире в плечах.
— Дир, — обратился к нему Святополк, — я не закончил разговор с сиим мужем, а он хочет уйти. Это невежливо.
Дир кивнул и взял Эймунда за горло. Эймунд хотел крикнуть, но не смог.
— Будешь сидеть и слушать, что, заметь, говорит тебе Великий Князь, — сказал Дир тихо. — Иначе я тебе зубы изо рта в арсель переставлю.
Не выпуская горло Эймунда, он доволок его до лавицы, швырнул на нее, и, схватив рукоять эймундова сверда, вытащил его из ножен. Оглядев и оценив сверд, он одним движением, чуть присев, вогнал его в земляной пол по самый кильон и снова отступил в тень.
— Что… сказал Эймунд и закашлялся. — Что это значит.
— Это значит, — объяснил Святополк, — что я считаю себя свободным от договора. Более того. Если тело Бориса не будет мне представлено, и пойдут слухи, и меня обвинят в убийстве брата, я представлю все это на суд Неустрашимых, которые не замедлят избрать себе другого предводителя в этих весях.
Святополк замолк. Эймунд заставил себя успокоиться и подумать.
— Тело Бориса я тебе найду, — пообещал он. — Его украли.
— Да, — сказал Святополк. — Наверное. Все воруют, ничего без присмотра оставить нельзя. Кто же его украл?
— Человек Ярослава, — ответил Эймунд после паузы.
— Зачем?
— Чтобы поссорить тебя со мной. Я знаю этого человека в лицо, и мои люди тоже его знают. Я его найду и он расскажет мне, где находится тело. Я найду этого человека сегодня. Поеду в Киев и найду. Он наверняка там, у Ярослава.
— Ты поедешь в Киев, но только со мной.
— Пока мы тут ждем твое войско из Берестова, мерзавец улизнет.
— Не думаю, — заверил его Святополк. — Я же не все войско поведу в Киев, это было бы глупо. Человек пятьсот всего.
— А они…
— Они скоро сюда прибудут.
— Все равно, пятьсот человек двигаются медленнее, чем двое или четверо.
— Это так.
— Я поеду…
— Ты — не поедешь.
— Хорошо. Но я пошлю Рагнвальда и остальных.
— Если хочешь. Позови его сюда.
— Позвать Рагнвальда?
— Ну да, — сказал Святополк. — Не мне же его звать. Я не бирич и не холоп твой.
— Но ведь…
— Что?
— Ведь я твой пленник.
— Ты? Вовсе нет.
— Но как же.
— Я уберег тебя от нарушения правил приличия, — объяснил Святополк. — У нас с тобою есть общее дело, и негоже тебе бросать его, не закончив. Либо ты предоставляешь доказательства, либо признаешь, что план твой не удался. В любом случае ты сразу становишься совершенно свободен.
