Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

— Луиза, Джонни, господа, — сзади неслышно появилась Русудан, — гости хотят вас видеть!

Она изящно вклинилась между нами, подхватила под руки и развернула к общему веселью, где по натянутому поверх газона брезенту заскользили пары, танцующие под живой оркестр.

— Сеньор Серна, а что вы скажете насчет вспыхнувшей войны между Перу и Колумбией? Перу это же ваша родина?

— Это родина моих предков, — элегантно поклонился Панчо (и откуда что берется?), — наша семья давно уехала в Штаты, и я не слежу за событиями южнее Рио-Гранде.

Непрерывно жужжали разговоры, звучала музыка и звенел хрусталь у фонтана с шампанским.

— Смотри, это тот Грандер, у которого свой поезд и самолет!

— Позвольте вас пригласить…

— А она, как последняя дурочка, ему поверила…

— Я так и думала, что встречу вас здесь!

— Муссолини! Вот пример для нас всех! У него не могло произойти такого безобразия, как с «Армией надбавки»*! Уж он бы разогнал всю эту свору!

— Дэвид, не здесь же! Увидят!

— Как обидно, Серж, что вы проиграли этот гейм, вы заслуживаете приз больше, чем Энтони!

— Муссолини не допустил бы сборища, поскольку фашизм, по сути, модель классового примирения… Это дисциплинированное и эффективное движение.

— Он примчался с бриллиантовым кольцом, а она возьми и откажи…

— Но каков прогресс Италии при Муссолини! Вы слышали, что его министр авиации Бальбо готовит грандиозный трансатлантический перелет целой эскадры гидропланов!

— Гувер тоже не дурак…

— Можете не сомневаться: сто двадцать процентов.

— Дэвид!!!

— Возможно, эта модель годится для Европы, в особенности где высоко социальное напряжение, но у нас, в Америке, фашизм не сработает.

— Это Шанель? Хм… Какое у нее грубое лицо…

«Армия надбавки» — Bonus Army, голодный марш на Вашингтон ветеранов Первой мировой, разогнан полицией летом 1932 года с применением танков.

Неслышные и почти невидимые слуги обновляли фуршетные столы и сновали по саду с подносами.

— Пролетит ваш Гувер, вот увидите, низшие классы его терпеть не могут после краха…

— А Рузвельт слишком красный.

— И что? Вон, Грандер тоже красный.

— Среди миллионеров красных не бывает.

Развеялся, называется. Гадюшник, что здесь, что в Вашингтоне. Там Рузвельт немного вытянул, а потом вот эти унаследовали власть, деньги и влияние, после чего все закономерно покатилось к рейганам-бушам и клинтонам-байденам.

Я развернулся и пошел в сторону того столика под деревом, где оставил Алекса и Барбару, но меня немедленно вернула в круговерть гостей Русси — чтобы познакомить с Шанель.

Мы вежливо поулыбались друг другу и почти разошлись, но черт меня дернул спросить Коко, почему Хаттон так странно себя ведет.

— Вы разве не знаете? — густые брови Коко взметнулись на лоб. — Ее мать покончила самоубийством, Барбара первой обнаружила тело.

— О господи…

— Да, для девочки пяти лет это колоссальное потрясение…

Дальше наш разговор свелся к дежурным фразам, но меня перехватил Панчо:

— Джонни, тут дело нечисто.

— Само собой, такой змеюшник…

— Нет, хуже. Ты заметил, что Русси не дает никому приблизиться к Алексу и Барбаре?

— Да, но зачем?

— Ты порой как ребенок, Джонни, — присоединился Ося. — Шестьдесят миллионов всяко больше, чем два.

Блин. Охотники за приданым!

Не знаю, то ли жалость к Барбаре, то ли неприятие подленькой интриги Мдивани подвигли меня на действие. Я выскользнул из коловращения золотой молодежи и, старательно обходя Русси по большой дуге, оказался под деревом.

Стол был пуст, если не считать пяти или шести бутылок шампанского и дюжины бокалов. В густеющих сумерках Алекс уводил висящую у него на плече тряпичной куклой Барбару в летний домик у пляжа. Я оглянулся, встретил подбадривающий взгляд Панчо и через несколько минут двинулся следом.

Дверь открыл, как учил Ларри, слегка приподнимая ее вверх, чтобы не скрипела.

Так и есть — Алекс настойчиво втирал Барбаре мантру «когда я впервые встретил вас, я почувствовал себя утомленным путником, который на жизненном пути узрел на озаренном солнцем поле нежную фиалку» и ловко освобождал ее от одежды.

Барбара только пьяненько смеялась и слабо отпихивала руки Мдивани. Блин, вот сколько раз на моей памяти в общаге Желтогорского политеха точно так же хихикали домашние девочки, впервые напившиеся на студенческой вечеринке и попавшие в лапы мачо со старших курсов…

— Что это ты делаешь, биджо*? — ввернул я словцо от Гиви.

Если честно, я не собирался осложнять ситуацию, все получилось само собой. В самом деле, будь тут банальная интрижка, слова бы не сказал, но этот чертов жиголо буквально выбесил меня.

— Вон! — яростно заорал князь, покраснев от ярости как задница при запоре. — Вон, я сказал!

Не иначе, вожделенные миллионы совсем затмили ему рассудок — ну какой дурак будет так нарываться?

— Ты ничего не спутал, маймуни виришвили? — я разозлился не на шутку.

— А-а-а-а! — князь без промедления с ревом кинулся на меня, вытянув вперед обе руки.

Биджо — мальчик, приятель; маймуни виришвили — обезьяна сын осла.

Ничего изобретать не пришлось, я просто ушел от захвата и придал грузину дополнительное ускорение. Он пролетел мимо и с грохотом врезался в пляжный шкафчик. Но сразу же кинулся снова, бестолково молотя руками — как боец лопоухий Алекс ничего из себя не представлял.

Платком из нагрудного кармана хлестнул Мдивани по глазам, а когда он отшатнулся и зажмурился, незатейливо врезал коленом по яйцам. Князь согнулся пополам, а далее, бережно ведомый за шиворот, вылетел вместе с деревянными жалюзи на песочек пляжа.

Барбара весело расхохоталась и захлопала в ладоши, а я подумал, что слишком часто стал выкидывать людей в окна…

Я присел на диван и приподнял Барбару, чтобы одеть и сдать на руки хозяйке, но Луиза явилась раньше.

В большой и сильно поддатой компании, под водительством Русси.

Сестрица Алекса уставила на меня палец, но обличающее выражение на ее лице сменилось на растерянное, а потом на злобное.

Мозг внезапно заработал со страшной скоростью — ну да, если бы тут застали Алекса, то Луиза подает на развод, а «князь» женится на скомпрометированной Барби. Пятьдесят восемь миллионов профита.

— Это вам так просто не сойдет, Грандер! — прошипела Русси.

Я посмотрел в непонимающие глаза Луизы, в жадные до сенсации лица гостей, в спокойное лицо Шанель…

Джон Грандер, миллионер, с полуголой наследницей Вулвортов в уединенном домике.

Скандал.

Теперь, как честный человек, я обязан жениться.

Глава 4

Сельская идиллия

Грузопассажирский пароход дошел от Сеуты до Альхесираса меньше чем за сутки, и все это время Михаил Крезен, бывший советник при Испанском легионе, проклинал себя за уступку капитану Ромералесу.

— Мигель, ты должен поехать в Касос-Вьехос со мной! Я познакомлю тебя с родней!

— Это, наверное, не очень удобно, — попытался отказаться Крезен.

— Мои родители никогда не видели русского!

— Вот спасибо, я что, цирковой медведь?

Ромералес не смутился ни на секунду:

— Я хотел сказать, что они будут рады тебя видеть! А моя матушка готовит потрясающий рабо де торрос из бычьих хвостов!

И вот теперь Крезен расплачивался за слабость — слушал бесконечное зудение капитана. Пухлый живчик, вопреки своему обыкновению, не хохмил, а жаловался:

— Carajo, проклятые шпаки из Мадрида наверняка работают на масонов!

— Может, на большевиков?

— На большевиков само собой! А эти сволочи из тылового управления засунули нас на эту калошу!

Ромералес доковылял к умывальнику и поплескал в лицо, чтобы хоть как-то справиться с морской болезнью:

— Мерзкая каюта, даже нет горячей воды! Дева Мария, как мне хреново!