Магнат. Люди войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"
Вот же чертов гений, это ведь схема «матрешек», которую придумают лет на пятьдесят позже…
— Надеюсь, ты никому об этом не говорил?
— Только мы трое. Ну и еще неплохие новости по другим фишкам.
До самой ночи считали наши активы — по всему выходило, что Grander Inc стоит порядка трехсот миллионов, но это только на поверхности. Еще вдвое больше у нас во владении и распоряжении через всякого рода прокладки, не считая свободных средств. Ради такого можно закрыть глаза на какие угодно постельные закидоны.
Тем более Ося отлично отработал в следующие два дня, когда мы бодались за контракты с уважаемыми господами из Schneider-Creusot, Hotchkiss, AMX и Etablissements Brandt*. Больше всего их напрягали бешеные неустойки за просрочку и отказ от выполнения заказа, но в конце концов мы договорились. Теперь французские оружейники первыми выступят против любого эмбарго и «невмешательства».
Schneider, Hotchkiss, AMX, Brandt — французские производители артиллерии, военной техники и минометов.
Но зато все они, да еще впридачу SOMUA, дочерняя компания Schneider, и даже Renault, очень хотели войти в долю танкового производства в Овьедо, а еще лучше — закрыть его в Испании и перенести во Францию. Вполне понятное желание — кругом депрессия, надо обеспечивать заказами свои заводы, но мне нужно производство именно на Пиренеях. Так что мы разошлись без формирования партнерства, я даже отказался от небывало выгодных предложений стать акционером французских компаний, деньги нам нужны для другого.
Из-за плотного расписания мой поезд не смогли принять на вокзале Аустерлиц, погрузку всего табора организовали в ближайшем пригороде Иври-сюр-Сенн, куда мы выдвинулись аж на пяти автомобилях.
На небольшой площадке перед сортировочной станцией меня накрыло дежа-вю — две наэлектризованные толпы стояли друг против друга, одна чисто пролетарская, во второй преобладали зеленые и синие рубашки.
— Merde, — выругался сопровождавший нас полицейский агент, едва выйдя из авто — опять коммунисты с мятежными лигами воюют!
И он раздраженно сплюнул на асфальт.
Будто этого и ждали — замелькали кулаки, дубинки, трости, блеснул металл кастетов, от криков рванули врассыпную птицы с деревьев.
За побоищем флегматично наблюдали десятка два ажанов в форме.
Куча-мала заткнула проход к поезду и постепенно смещалась в нашу сторону. Агент забеспокоился, охранники выдвинулась вперед, а Ларри попросту вынул пистолет и дважды пальнул в воздух.
Эффект получился волшебный и мгновенный — все драчуны кинулись врассыпную, а полиция решила нас арестовать. Но агент предъявил свои полномочия, и мы, наконец, взгромоздились в поезд.
— И что это было?
— Правые и коммунисты, — охотно объяснил Эренбург. — Вот, успел сорвать, это листовка «Лиги патриотов».
Пробежал текст — ничего нового, еврейский капитал, спасение в твердой власти, интересы нации в первую очередь, долой парламент, усилить армию…
— Так здесь же явно пролетарский район, какого хрена?
— Они намеренно лезут на «чужую территорию»
— «Они» это кто?
— О, имя им легион. Action Francese, «Католическая федерация», зеленорубашечники, «Огненные кресты».
— А в синих рубашках кто?
— «Патриотическая молодежь». Они копируют стиль партии Муссолини — форму, парады и так далее.
Час от часу не легче. Оказывается, во Франции навалом своих фашиков…
Разобравшись с вещами и немного приведя себя в порядок, я уселся в салон-вагоне читать подготовленную Панчо справку о хозяйке и гостях предстоящей вечеринки.
Так, Луиза ван Аллен, двадцать два года, родня Асторам и Вандербильтам, унаследовала два миллиона долларов. Ее муж, князь Алекс Мдивани. Князь? Из всех грузинских князей я знал только Багратиона, да еще своего армейского сослуживца Гиви, над чем он сам прикалывался — дексать, было у прапрадедушки десять баранов, вот и записали в князья.
Кто еще… Коко Шанель! Неожиданно. Впрочем, Кокоша Нель все время вертелась рядом с аристократией, как и прочая приглашенная золотая молодежь, наследники и наследницы. В их ряду выделялась размером состояния двадцатилетняя Барбара Хаттон, — после смерти деда, создателя розничной империи Woolworth, ей досталось шестьдесят миллионов.
Так… Русудан или Русси Мдивани, подруга Кокоши и сестра Алекса, двадцать шесть лет, замужем за богатым каталонским художником Сертом, сама скульптор и женщина весьма свободных нравов: живут втроем с первой женой Серта, такое должно понравиться Осе. Я поднял на него взгляд — так и есть, роняет слюну над фотографией блондинки Русси:
— Панчо, а эти Мдивани точно князья?
Но ответил Эренбург, оторвавшись от своей писанины на угловом столике салон-вагона:
— Самозванцы. Из документов одна сомнительная бумажка, а их отец, бывший генерал Свиты, сам шутил, что он единственный в мире человек, который унаследовал титул от детей, а не от родителей.
Тут уж я не удержался:
— Отличная компашка для барона Шварцкопфа и графа де лос Андес, зря мы беспокоились…
Ося закашлялся, но быстро справился:
— И что, помогает им титул?
— Еще как! — воодушевился Панчо. — Старший брат Серж женился на кинозвезде Поле Негри, но когда Пола разорилась в 1929 году, бросил ее и сошелся с оперной певицей Мэри МакКормик, сейчас Пола с ним разводится. Второй брат, Дэвид, женился на Мэй Мюррей, тоже кинозвезде, стал ее менеджером и потребовал расторгнуть контракт с MGM, на чем ее карьера и закончилась. Сейчас тоже разводятся, а шафером на свадьбе у них был сам Рудольфо Валентино…
Пришлось остановить Панчо взмахом руки, иначе этот киноман перескажет нам всю историю Голливуда.
— Увлекся, — извинился Панчо, — не скажу, что Мдивани брачные аферисты, но точно охотники за богатыми невестами и наследниками. Алекс раньше пытался жениться на дочери испанского графа Кастийеха, потом была интрижки с моделью Тото Копман и Кэй Френсис, звездой Warner Brothers, она играла в…
— Панчо!
— Молчу-молчу.
Приглашение упоминало «свободный стиль» в одежде и ребята ограничились светлыми летними костюмами с шейными платками вместо галстуков, а я пошел немного дальше и нарядился в хлопковую куртку-сафари, в которой чувствовал себя гораздо удобнее, чем в пиджаке. И, надо сказать, не ошибся — по саду большой виллы шатались человек пятьдесят в рубашках-поло, джемперах-аргайл, мелькали брючные костюмы у нескольких девушек, но круче всех выступила Русудана в комбинезоне скульптора. От Шанель, как мне с непонятной гордостью сообщила хозяйка.
Луиза ван Аллен, симпатичная, насколько это возможно при ее генеалогии, лучезарно улыбалась и таскала нас по всему саду, знакомя гостей — спортсменов, плейбоев, гонщиков, англичан, испанцев, французов, американцев — «с тем самым Грандером», бароном Шварцкопфом и графом де ла Серна де лос Андес.
Едва я успел схватить коктейль с подноса, как она повлекла нас дальше, к столу под развесистым деревом, за которым кокетничали лопоухий красавчик примерно моих лет и миловидная девушка.
— Это Барбара Хаттон и мой муж Алекс.
Женщинам нравятся прилизанные мачо такого типа, особенно если у них хорошие манеры и таинственный ореол князя, бежавшего от страшных большевиков. Вся глубоко провинциальная элита Америки пока ведется на титулы, потом такие будут разве что альфонсами при пожилых миллионершах в Монако.
Ося невпопад брякнул первую пришедшую в голову шутку, Алекс натянуто улыбнулся, а Барбара готовно и заливисто рассмеялась, после чего хлопнула полбокала шампанского.
— А я про вас знаю! — она нашла меня расфокусированным взглядом. — Вы тот Грандер, что взорвал Гарвард! Мне рассказывал кузен, очень на вас ругался!
И она снова расхохоталась и чуть не упала со стула, но ее ловко придержал Алекс. Странная девочка — приятная, но неуверенная, смеется, а глаза невеселые. Такое впечатление, что она хочет забыться и ради этого хватается за любую возможность.
