Таких не берут в космонавты. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я спустился в зрительный зал, пожал Митрошину руку. Перечислил комсоргу школы наименования подготовленных музыкальных композиций: «Ленин всегда с тобой», «Прощальная комсомольская» и «Комсомольская походная».

Зосимова взглянула на Фёдора — тот кивнул.

— Неплохой выбор, — сказал он. — Уместный. Патриотичный.

— Хорошо, — сказала Лена.

Она стряхнула со своей шапки капли влаги (растаявшие снежинки), подняла на меня взгляд.

— Василий, начните с «Прощальной комсомольской».

Она улыбнулась — я почувствовал в её улыбке смущение.

— Эта песня нравилась моему дедушке, — сообщила она.

Я кивнул, вернулся на сцену. Сообщил Черепанову название первой композиции — тот кивнул, перевернул страницы нотной тетради. Повернулся ко мне, вопросительно поднял брови.

Я кивнул и сказал:

— Давай, Лёша. Начали.

Черепанов опустил руки на клавиши — школьное пианино тревожно запело.

А затем пропел и я:

— Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону… Уходили комсомольцы на гражданскую войну…

Черепанов справился со своей задачей превосходно.

Мой Голос тоже не подвёл.

Вслед за песнями «Прощальная комсомольская» и «Комсомольская походная» мы исполнили музыкальную композицию «Ленин всегда с тобой». Затем повторили уже спетую для комсомольских вожаков недёлю назад песню «Комсомольцы-добровольцы». По лицам сидевших в зале людей я понял, что отработали мы с Лёшей превосходно: глаза сидевших в зрительном зале людей блестели от полученного при нашем выступлении заряда бодрости.

Музыка ещё звучала, когда я спустился со сцены.

Я подошёл к сидевшим плечо к плечу комсомольским лидерам, спросил:

— Ваш вердикт, товарищи комсомольцы.

— Молодцы, — сказал Митрошкин.

Зосимова тряхнула головой, подняла на меня глаза и заявила:

— Замечательно. Все четыре песни превосходные. И по содержанию, и по исполнению.

Она улыбнулась.

— Я, признаться, надеялась, что выберу из них две или три, — сказала Лена. — Но теперь уже прикинула, что мы просто обязаны предъявить гостям все четыре песни. Подумаю, как вместим их в концертную программу. Посоветуюсь с ребятами.

Она взглянула на подошедшего к краю сцены Черепанова и сказала:

— Василий и Алексей, вы молодцы. Хотела сказать, чтобы вы готовились. Но вижу, что вы уже полностью готовы к концерту. Берегите себя ребята, не болейте. Чтобы к праздничному выступлению вы подошли, что называется, во всеоружии.

Зосимова взглянула на меня.

— С вашим репертуаром мы определились, — сказала она.

Поставила себе на ноги портфель, щёлкнула пряжками. Вынула из портфеля скреплённые большой канцелярской скрепкой листы бумаги — те самые списки, которые я в начале недели получил от Иришкиного отца. Показала их мне.

— Теперь то, что касается твоего, Василий, предложения, — произнесла Лена. — Со вчерашнего вечера это уже не просто предложение. Это твоё, Василий, комсомольское задание. Нисколько не сомневаюсь, что ты с ним справишься.

Она вручила мне списки — я тут же передал их Иришке.

— Комсомольский актив школы одобрил твою, Вася, инициативу, — сообщила Зосимова. — Готовь пригласительные карточки. Вот только мы с ребятами пришли к выводу, что отправлять приглашения по почте не следует.

Лена взглянула на Мирошина — тот кивнул.

— Мы рассудили, что грамотнее будет передать именные пригласительные билеты в отдел кадров завода. Туда, где подготовили список приглашённых на наш концерт работников. Пусть они уже сами передадут открытки рабочим.

Фёдор Митрошин снова качнул головой.

Я ответил:

— Понял. Так и сделаю.

— Вот и хорошо, — произнесла Лена. — Комсорга твоего класса я предупредила. Надя Веретенникова окажет тебе посильную помощь и мобилизует в помощь тебе комсомольцев класса. Обращайся к ней.

Сидевшая позади Лены во втором ряду Надя-большая тряхнула головой — будто скопировала недавний жест Митрошкина.

Зосимова дёрнула рукой — взглянула на циферблат наручных часов.

Она вновь подняла на меня свои голубые глаза и сказала:

— Василий, неделю назад ты пел нам песню о медведях. Для нашего концерта она, к сожалению, слишком легкомысленна.

Лена выразила сожаление: пожала плечами.

— Но песня прекрасно подойдёт для исполнения на танцевальном вечере, — сообщила Зосимова. — Танцевальный вечер для старшеклассников нашей школы состоится сразу по окончании праздничного концерта.

Школьники радостно загудели.

Лена снова взглянула на Черепанова, затем — на меня.

Добавила:

— Разумеется, там будут звучать грампластинки. Но я бы потанцевала и под вашу музыку, ребята. Скажите, есть ли у вас в репертуаре что-нибудь ещё, похожее на песню о медведях? Такое же зажигательное и современное.

— Разумеется, — ответил я.

Зосимова чуть склонила на бок голову и заявила:

— Мы бы с удовольствием эту песню сейчас послушали.

Она оглянулась на сидевших позади неё десятиклассников.

— Послушаем, ребята? — спросила она.

Ответом ей стало дружное многоголосое «Да!»

— Ладно, — сказал я.

Прошёл на сцену, покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Лёши Черепанова.

Уселся за пианино и объявил:

— Музыка Юрия Саульского, стихи Михаила Танича. Композиция называется «Чёрный кот».

Я сыграл бодрое вступление, повернул лицо к зрительному залу.

— Жил да был чёрный кот за углом, — пропел я. — И кота ненавидел весь дом. Только песня совсем не о том…

С Черепановым мы попрощались около школы. Договорились, что завтра он явится к нам за полчаса до полудня. Пару минут мы с Иришкой шли в компании с одноклассниками. Но уже за квартал до дома Лукиных мы продолжили путь вдвоём. Двоюродная сестра держала меня под руку, посматривала себе под ноги. Я отметил, что Черепанов и Лукина сегодня были на удивление неразговорчивы, будто мандражировали накануне важного экзамена. Поначалу я думал, что Иришка не выспалась, а Алексей трясся из-за вечернего прослушивания. Но теперь уже сообразил: мысленно они уже переживали завтрашний поход в кафе.

Будто в подтверждение моих слов, Иришка спросила:

— Вася, ты уверен, что завтра мне пригодится вся эта информация из твоих записок?

— Это то, что нам будет втирать Клубничкина, — ответил я. — Будет неплохо, если ты в чём-то поправишь её, в чём-то ей возразишь. Но сделаешь это не наугад, а со знанием дела. Так ты обратишь на себя внимание Гены Тюляева. Ты же этого хочешь?

Иришка вздохнула.

Почти пять секунд она молчала, затем всё же ответила:

— Хочу.

— Вот и прекрасно, — сказал я. — Только не будь назойлива. Открою тебе страшную тайну: мужчины охотники, а не собиратели. Они охотятся на женщин. Женщины, полученные без борьбы, ценятся ими значительно меньше. Если вообще ценятся.

Иришка вскинула голову.

— Что значит, без борьбы? — спросила она.

— То и значит. Борьба за внимание женщин мужчинам часто интересна не меньше, чем само это внимание. Иногда и больше. Мужчины соревнуются друг с другом, борются за статус в коллективе. Победы всегда повышают статус. Как и полученные трофеи.

Лукина нахмурилась.

— Я не трофей, — сказала она.

— Вот это и плохо, — ответил я. — А вот Клубничкина — трофей. За неё идёт борьба. Быть может, в этом и есть её главная ценность для того же Тюляева? Если бы Света ответила ему взаимностью — быть может, Гена и потерял бы к ней интерес.

Иришка покачала головой.

— Вася, ты говоришь неприятные вещи. Зачем ты называешь женщин добычей? Это звучит… неприятно, пошло.

— Поменяй слово «добыча» на слово «приз». Если «приз» для тебя звучит приятнее. Смысл моих пояснений от этого не изменится.

— Мне не нравится, что ты рассуждаешь о женщинах, как о вещах.

Я усмехнулся, покачал головой.

— Я рассуждал не о вещах, Иришка, а о жизни. Ты можешь сколько угодно отмахиваться от моих слов. Но только обманешь сама себя. Ведь женщины тоже в общении с мужчинами ищут выгоду. Разве не так? Ведь ты выбрала того мужчину, которого посчитала лучшим. Конкурируешь за него с той же Клубничкиной. Получишь удовольствие от победы. Женщины тоже хищницы, пусть и маскируют эту сторону своей натуры. Это не хорошо и не плохо. Это просто факт, Иришка. Такова жизнь.