Учитель. Назад в СССР. 2 (СИ) - Буров Дмитрий

В принципе, можно выпросить у Почемучки миниатюрные лампочки вроде как для гирлянды, но ещё мельче. Ну а что, покрашу и в красный цвет, и все дела. Для демонстрационной модели вполне подойдёт. Если директору понравится моя идея, для большего масштаба будем искать фотолампочки. Либо приспособлю красный фотофонарь под свою задумку.

Собственно, раздобыть «гирляндные» светильники в советское время не очень сложно, если знать, где искать в чужом городе. Но времени у меня оставалось маловато, не за горами первое сентября. Поэтому я решил убить двух зайцев одни звонком: и Геннадий Анатольевича уважить, рассказав про свою идею, и заодно помощи попросить.

Помимо мелочёвки, которую я смогу достать у себя в селе, мне жизненно необходим переключатель режима работы. Чтобы, значит, щёлкнул пимпочку один раз, светильник загорелся, нажал «флажок» дважды — лампа мерцает. А где можно раздобыть транзисторы и прочие детали для моей модели? Правильно! В Академгородке. Потому что там этого добра, как дров возле бани.

С этими мыслями я оказался в вестибюле и огляделся по сторонам, разыскивая телефон-автомат. Улыбнулся, вспомнив свою же фразу, которую регулярно говорил своим ученикам: «И как мы раньше без телефонов жили? В глаза друг другу смотрели!»

Вот он красавчик, висит на стене, ждёт меня. Я похлопал по карманам в поисках мелочи, но нигде не зазвенело. Прикинул, где могу поменять, и решил поискать бочку с квасом. Должен же в Новосибирске летом продаваться любимый советский напиток?

При мыслях о квасе захотелось холодненького разливного пива в пол-литровой кружечке да с сушёной воблочкой. Но лучше с таранкой. Есть у меня дружок закадычный на кубанской земле. Раз в год Петрович обязательно ко мне в гости приезжает и привозит рыбку собственного посола.

Хороша, зараза. Как и вечера под яблонькой в собственном дворе, когда сидишь с другом за столом, своими руками сколоченным, за тихой неторопливой беседой под баллончик разливного «Советского». Были. Но остались в прошлом.

Я отмахнулся от ненужных воспоминаний и вышел на улицу. В дверях на секунду отвлёкся на красивую девчонку с косой до пояса и в кого-то врезался. Этот кто-то чертыхнулся знакомым голосом. Я поднял портфель, который отлетел в сторону, выпрямился и радостно выпалил:

— Почемучка… Чёрт! Простите… Геннадий Ана

тольевич! А я как раз вам звонить собирался!

Глава 5

Если я и удивился, снова увидев Почемучку в холле больнице, то не подал виду, сейчас меня волновало другое.

— Вы не заболели, Геннадий Анатольевич? — озадачился я, сообразив, что преподаватель посещает больничку второй день подряд.

— А? — рассеянно переспросил Почемучка, отряхивая пузатый портфель. — Заболели… заболели… Что? Нет-нет, со мной всё в порядке. Товарища навещаю, — педагог вернулся в реальность. — Гостинцы… документы… — Лапшин потряс сумкой. — Вы-то что здесь делаете, Егор? Заболели? — нахмурился Почемучка.

— Нет, я тут в качестве сопровождающего, — пояснил педагогу. При всех неоспоримых талантах профессора его рассеянность вошла в легенды института.

— Геннадий Анатольевич, мне очень нужна ваша помощь, — начал я.

— Да-да, Егор, это хорошо… Болеть не надо… — Лапшин щёлкнул замком, залез в портфель, покопался там, стоял на левой ноге, используя правую как подставку, закрыл клапан, клацнув застёжкой, и посмотрел на меня. — Так что случилось, Егор? Чем могу помочь?

— Мне с вами посоветоваться нужно по поводу одного небольшого изобретения. Совет нужен.

— Изобретения, говорите? — Геннадий Анатольевич склонил голову к плечу, задумчиво на меня посмотрел, затем друг широко улыбнулся, хлопнул по плечу и извиняющим тоном произнёс:

— Конечно, Егор, всенепременно помогу, чем смогу. Обсудим, но позвольте, я вас внимательно выслушаю, скажем, где-то через полчасика. Договорились? — Почемучка вопросительно приподнял брови.

— Извините, Геннадий Анатольевич. Вы сюда по делу, а тут я со своими глупостями, — покаялся я.

— Всё в порядке, Егор. Я очень рад вас видеть! И с удовольствием обсужу вашу задумку. Но позже! Как только отнесу документы своему товарищу, мы сможем с вами поговорить… — преподаватель завертел головой. — Да вот хотя бы на той лавочке. Думаю, там нас никто не потревожит.

— Спасибо, Геннадий Анатольевич. Буду ждать!

Мы кивнули друг другу и разошлись каждый по своим делам. Я же задумался, как мне лучше поступить. Василий Дмитриевич прибыл за Марией Фёдоровной на машине. Как только её выпишут, загрузит Митрич свою ненаглядную половинку в авто и отчалит в родное село. До выписки времени осталось всего нечего. Утро пролетело незаметно, поскольку практически полдня я занимался своими делами.

Кинув взгляд на больничные часы, я отправился на поиски Митрича. Нужно предупредить, что я с ними не поеду, вернусь позже.

— Это чего это ты так такое удумал, Егор Ляксандрыч? — ожидаемо возмутился дядь Вася. — А ну как заблудишься? Ты в наших местах человек новый, мне потом Ильич голову оторвёт, ежели чего.

— Василий Дмитриевич, — мягко, но настойчиво прервал его возмущения. — Слово своё я привык держать. Обещал Юрию Ильичу соорудить одну занятную штуку к первому сентября. Помнится, и вы мне обещали помочь, сказали, поршень от двигателя можете раздобыть… — напомнил Митричу.

Мужичок крякнул, покрутил головой, пожевал губами, но так и не нашел, чем отговориться. Я мысленно улыбнулся и продолжил:

— Ну вот… Для моей задумки запчастей в магазинах не оказалось. С утра пробежался, ничего не нашёл. А тут случайно встретил своего преподавателя, он нынче работает в Академгородке. Так вот, хочу с ним поговорить, вдруг он мне чем-то поможет.

— Ну так-то да, нужное дело, пе-да-го-ги-чес-кое, — крякнул Митрич, смиряясь с моим решением. — А то подождём мы тебя, Егор Ляксандрыч? — закинул удочку дядь Вася.

— Не стоит, Василий Дмитриевич. Председатель, поди, тоже не в игрушки играть приехал, — отказался я. — У него дел по горло, а тут ещё меня ждать. Неизвестно, как оно всё обернётся. Если просто разговор и встречу назначит, одно дело. Может, и успею. А если ехать придётся, так день до вечера и уйдёт, нехорошо получится.

— Ну, так-то прав ты, Егор Ляксандрыч, — согласился дядь Вася.

По лицу Митрича было видно: ему очень любопытно, для чего же мне понадобился автомобильный поршень, и что же такое я искал, но не нашёл ни в одном городском магазине. Но спрашивать дядь Вася постеснялся, а сам я не стал распространяться. Сделаю, тогда и продемонстрирую, что да как.

На всякий случай попрощавшись с Василием Дмитриевичем и с Марией Федоровной, я помчался к месту встречи, надеясь, что не опоздал. На обозначенной скамейке сидела пожилая парочка и солидно так завтракала варёными яичками, хлебом с солью и пирожками, вкусно запивая всё это молоком. Я аж сглотнул, настолько смачно мужичок откусывал от пирога. И остался стоять поодаль, надеясь, что к тому времени, как появится Геннадий Анатольевич, товарищи накушаются и покинут скамейку. Ну а если нет, облюбуем другую.

Спустя сорок минут парочка действительно освободила лавочку и отправилась на остановку. Я занял стратегический объект и уставился на больничный выход, выглядывая Почемучку. Ждать пришлось недолго. Геннадий Анатольевич показался на пороге, заметил меня, махнул рукой, и едва не зашиб своим портфелем, которым активно размахивал, женщину средних лет. Минут пять смущённо извинялся перед возмущённой дамой, и, наконец, двинулся в мою сторону.

— Ух… — качая головой, выдохнул Лапшин. — Неловко получилось.

Педагог обернулся, отыскал глазами суровую даму, невольно втянул голову в плечи и выдал:

— Суровая. У такой не забалуешь.

В этот момент Почемучка очень походил на студента-заочника. Встрёпанный, моложавый, подтянутый, с несуразным, изрядно похудевшим портфелем, он ни капли не соответствовал образу советского учёного, профессора с аккуратной бородкой в круглых очёчках и костюме-тройке. И если смешливые морщинки возле глаз и глубокая между бровей выдавали возраст, со спины Лапшина легко можно было принять за старшекурсника, ну или аспиранта. Да и повадками педагог больше смахивал на студента, чем на серьёзного преподавателя с научными трудами и всякими диссертациями.