Серая крепость (СИ) - Гор Александр

Следующий прыжок в прошлое совершили тоже километров за двадцать от Каменных могил. Но уже к северо-востоку.

Степь переменилась сильно. Теперь это уже была не плоская тарелка, а слегка всхолмлённая равнина. И сразу же пришлось стрелять по оказавшемуся неподалёку монгольскому дозору, узнаваемому по низкорослым лошадкам и лисьим шапкам на головах всадников, надетым, несмотря на жару.

Таким способом очистив себе наблюдательный пункт на одном из холмов, Беспалых приказал десантникам внимательно глядеть по сторонам, чтобы товарищи убитых неожиданно не оказались поблизости. А сам приложил бинокль к глазам.

В летописях указано, что войска стали выстраиваться к битве «утром». Ясное дело, часов тогда ни у кого не было, поэтому точное время начала сражения никто не зафиксировал. Но солнце ещё стояло низко и светило в глаза русско-половецким воинам. И строились они кое-как. Половецкая конная орда уже стояла сплошной стеной. Ещё не монолитной, поскольку внутри неё наблюдались какие-то перемещения. Но уже можно было сказать, что в целом она к бою готова. В отличие от русских пеших отрядов, лишь слегка разбавленных всадниками в сверкающих на солнце доспехах. Кто-то уже выстроился в длинные, но неглубокие боевые порядки, кто-то неторопливо двигался колонной, чтобы пристроиться позади конницы, кто-то и вовсе ещё перебирался через реку или только подходил к ней. А в одном из лагерей и вовсе лишь наблюдалась утренняя суета, очень далёкая от выдвижения на поле боя. Скорее всего, это были работы по укреплению лагеря, чем сборы к присоединению к общему войску.

Навстречу «нашим» выдвинулись лёгкие конные отряды монголов, и половцы, увлекая за собой передовой отряд центра, рванулись в яростную атаку. И сразу же стало не разобрать, кто где. Четверть часа рубки, и монголы дрогнули, отходя к своим основным силам, стоявшим неподвижно. Пешие рати, стоявшие непосредственно за кочевниками, бросились вдогонку союзникам. Но разве же пешему угнаться за конными? Ровные линии пехотинцев нарушились, люди смешались.

И тут, повинуясь рёву сигнальных труб, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, вперёд двинулись основные силы монголов. Их передовые отряды, только что драпавшие во все лопатки, стали разворачивать коней и присоединяться к атакующим товарищам. Недвижным остался лишь приличных размеров отряд, стоявший у подножья холма с большим шатром на вершине, возле которого развевались какие-то знамёна.

Удар был огромной силы. Половцы, преследуя бежавших противников, уже давно лишились строя, а по ним била скачущая бок о бок сплошная лавина. И, увидев, как опередившие их товарищи гибнут сотнями, отставшие стали разворачивать коней. Эта толпа бегущих врезалась в пехотные цепи, так и не успевшие выстроиться, топча пеших и разбрасывая их конскими телами. А спустя какую-то минуту в них же врезалась всё ещё сохраняющая строй монгольская конница.

Фрагмент 5

9

— Командир, может уже пора? Наших же бьют! — взмолился кто-то из братков.

— Пора! По машинам! Всем укрыться под бронёй, огонь через бойницы. И патронов, чёрт возьми, не жалеть!

На две приземистые, почти сливающиеся по цвету с весенней травой, движущиеся уступом коробки, лишь немногим превышающие по высоте рост человека, далеко не сразу обратили внимание. И хотя, начиная с дистанции около километра, пули сразу шести пулемётов десятками выкашивали монгольских всадников вместе с их низкорослыми лошадками, в том, что это они виноваты в таких неожиданных потерях, никто долгое время не мог догадаться. Лишь когда БМД приблизились к стремительно тающим замыкающим рядам конных отрядов, кто-то из командиров бросил им навстречу свои сотни. А стрелы, только изредка цокавщие по алюминиевой броне, стали звучать как град.

— Толик, давай! — крикнул капитан Жилину.

И тот рванул болтающуюся справа от него верёвочку с узелком на конце.

От рёва теплоходного гудка-тифона в радиусе доброй сотни метров от боевой машины пехоты не осталось ни одного сидящего на коне всадника. Лошадки взвивались на дыбы, делали невероятные прыжки в стороны и даже падали замертво. А зелёная коробка продолжала мчаться сквозь массу конницы, каждые две-три секунды издавая громогласный рёв. За ней и её спутницей оставалась лишь пустая, усеянная человеческими и конскими трупами полоса. Те же, кто оказался чуть в стороне и удержался в седле думали уже не о сражении, а о том, как бы спастись от невидимого дракона, оказавшегося у них за спиной.

— Хватит, Толя! Иначе весь воздух из ресивера стравишь.

Тем не менее, монголов было ещё очень много. И даже в паническом бегстве им удалось смять пеший полк, прикрывавший брод через реку. А потом врезаться в частично рассеянный бегущими половцами другой, тот, что находился за рекой. Там кипела жаркая сеча, но основная масса монголов всё-таки осталась на этом берегу и, не обращая внимания на пытающихся сбиться в кучи русских, растекалась вправо и влево.

Части монголов всё-таки удалось пробиться сквозь войско за бродом. Но это уже были не организованные сотни, а разрозненные всадники, лишь старающиеся не потерять друг друга.

Десантники, уже откинув верхний люк, ещё немного постреляли из автоматов по мечущимся по полю монголам, но без особых успехов. И Беспалых, дав команду снова укрыться под бронёй, приказал водителю медленно приблизиться к русскому полку. Ощетинившемуся копьями, когда БМД оказалась поблизости.

— Уходите к Днепру! Татары снова соберутся и нападут. Уходите! Вместе уходите! Порознь вас перебьют.

Поняли Сергея или нет, он выяснять не стал. Просто скомандовал водителю, чтобы он медленно отогнал боевую машину назад, и лишь потом развернул её в направлении холма, к которому стягивались уцелевшие монгольские конники.

— Может, и по ним вдарим? — предложил кто-то из бойцов.

— Не, не надо! Просто постоим, пока наши хотя бы за реку отойдут. Монголам ещё нужно в «Бараньей битве» жидко обосраться.

— В какой? — удивился браток.

— В Бараньей. В которой волжские булгары, предки наших татар, захватят много пленных монголов. И обменяют их у Субэдея по головам на баранов: один монгол на одного барана.

— Га-га-га! — дружно грохнул весь экипаж.

Тем временем, русский пеший полк выстроился в колонну и дружно зашагал к броду. К нему присоединялись здоровые и раненые воины, стягивающиеся со всего поля.

У монголов тоже происходила какая-то тусанина. Одиночки и небольшие группы всадников концентрировались, образуя отряды. Эти отряды сливались друг с другом, выстраиваясь по обеим сторонам от того, который не принимал участия в сражении.

— А не так уж и мало их уцелело, — резюмировал Жилин, тоже вылезший из-под брони покурить.

— Кого? Наших или монголов?

Толик оглянулся назад.

— И тех, и других.

Стоять на месте наскучило уже через час. Но монголы всё никак не решались ни атаковать, ни отступить.

Русские же, остановившись на какое-то время возле укреплённого лагеря отряда, не участвовавшего в сражении, возобновили движение на запад.

— Долго ещё нам торчать? — начал ворчать народ, и Беспалых пришлось разрешить людям по очереди, по два человека из каждого экипажа, взять себе какие-нибудь трофеи.

Хапали, чаще всего, кривые степняцкие сабли, которые можно прикрепить где-нибудь на стене дома. Ну, и ножи, оказавшиеся откровенно дерьмовыми по качеству металла. Практичный Жилин подобрал прилично выглядящий лисий малахай (или как там у монголов называются эти шапки?), но тут же его брезгливо выбросил.

— Да на нём же вши кишат!

— Привыкай к средневековым реалиям: вши, блохи, гнилые зубы, грязь под ногтями и прочие прелести антисанитарии, — хохотнул Сергей. — Ты, Юрка, кстати, это тоже учти, когда соберёшься пробовать «красных девок половецких». Сифилис из Америки, кажется, ещё не привезли, но какой-нибудь триппер уже вполне может бродить.

— Га-га-га! Гы-гы-гы! О-хо-хо!

— Тащ капитан, гляньте! Тут целый рыцарь, только монгольский! И не кольчуга на нём, а халат, обшитый какими-то пластинками. Кажется, костяными…