Шаровая молния 3 (СИ) - Гор Александр

Мужики после того, как Демьянова амнистировали, принялись пытать Матвея Кузьмича, не родственником ли ему был тот капитан. Не родственником. Не было среди его братьев Николая, а фамилию Кузьма Тимофеевич, дед Егора, получил от деревенского прозвища, пошедшего из-за большой любви того варить уху и угощать ею всех желающих. Не так назойливо, как герой басни Крылова «Демьянова уха», конечно, но деревенские языки «приклеили» кличку намертво.

До весны отец так и работал на заводе, а едва снег сошёл, выписал леса и поставил ниже всех поселковских домишек сруб на берегу Сержанки: всё-таки в валянии шерсти без кислоты не обойтись, и нечего людей, черпающих воду для питья и поливки огородов, травить. Так и провозились с мастерской-пимокатней до середины лета, отвлекаясь то на огородные дела, то на первые ягоды. Потом покос. Доделывали в дождливые дни, когда на покосе делать нечего. Так что заработала пимокатня уже в сентябре, когда картошку выкопали.

Середина лета… Середина лета — это война. Нежданная, негаданная. И, судя по сводкам Советского информбюро, очень нелёгкая. Уже в первые её дни в окрестных посёлках молодые мужики и парни получили повестки. Было мобилизовано несколько человек и в Урал-Даче, но на тех, кто работал на заводе распространили бронь: продукция, выпускаемая у подножья Главного Уральского хребта попала в список важной для фронта. Не пушки, не снаряды, не танки или самолёты, а самые обычные телеги и сани, но и они позарез нужны Красной Армии для подвоза боеприпасов и эвакуации раненых. Так что, когда Егорка, едва ему исполнилось восемнадцать, написал заявление об отправке на фронт, ему отказали, сообщив, что он нужнее в тылу. Да ещё и поселковый фельдшер, крупная, носатая армянка Галина Акоповна (на самом деле имя у неё было другое, тоже армянское, но она то ли стеснялась его, то ли не хотела, чтобы русские, башкирские, татарские, чувашские и прочие ссыльные его коверкали, и при знакомстве с новенькими представлялась Галиной) подкачала. В справке о состоянии здоровья написала, что Егор Матвеевич Данилов 1923 года рождения не совсем оправился от перенесённой на сенокосе надсады.

Ну, было такое, когда в одиночку волок срубленную берёзку, чтобы вокруг неё сложить скошенное сено, «сметать стог», как принято тут, на Урале, говорить. Только ведь организм у Егора молодой, быстро восстанавливается.

Изменение статуса семьи Даниловых со ссыльных на «вольных» принесло и другие перемены. Например, Егор вступил в комсомол, а следующего по возрасту сына Матвея Кузьмича, Данилу, приняли в пионеры. Глава семьи, в отличие от верующей матери, тут же принявшейся ворчать про безбожников в доме, по этому поводу не возражал, а ворчание Анны Петровны оборвал тем, что напомнил ей: он и сам безбожник, и это не мешает ей жить с ним аж с восемнадцатого года.

Приехала в Урал-Дачу и старшая сестра по отцовскому первому браку Александра с двумя детьми. Она с мужем-лётчиком жила под Смоленском, и когда к аэродрому стали приближаться немцы, семьи военлётов отправили в эвакуацию. Помыкавшись по эшелонам и железнодорожным станциям, Шура решила ехать к отцу на Урал. За сыновьями девяти и шести лет (вот так у отца получилось, что самый младший сын на шесть лет и на три года младше внуков!), если что, мачеха присмотрит, а на заводе ей работа точно найдётся. Да и мужу Акиму Ляховому, если живой с войны вернётся, не придётся искать семью по всему свету.

А пимокатня, построенная бывшим ссыльно-поселенцем, оказалась для посёлка очень даже кстати. Мало того, что в валенках, скатанных Демьяновым, теперь чуть ли не половина Урал-Дачи щеголяет, так ещё часть готовых валенок завод закупает, чтобы отправить на фронт. Не за деньги закупает, в счёт оплаты за шерсть, о поставках которых директор завода договаривается с башкирами. Тем ведь тоже телеги и сани в хозяйстве нужны, вот и расплачиваются за них овечьей шерстью. В общем, всем хорошо: и башкирам, и заводу, и Демьянову, и красноармейцам на фронте, которым демьяновские валенки достаются. Ведь зима нынче суровая: даже речка Сержанка насквозь промёрзла, что, по словам старожилов, с момента основания посёлка только однажды случалось, и Егору с тринадцатилетним Данилой приходится воду на санях километра за полтора возить.

Фрагмент 5

9

На приём к бывшему подчинённому, а ныне наркому боеприпасов, майору ГБ Демьянову удалось пробиться с большим трудом. Загрузка Дмитрия Фёдоровича была такой плотной, что в приёмной пришлось трясти мандатом Уполномоченного ГКО. Впрочем, таких бумаг помощники Устинова повидали немало, но совсем игнорировать их обладателей не могли. Так что Николай всё-таки прорвался на пятнадцать минут в заветный кабинет. С письмом на председателя Совнаркома товарища Сталина с просьбой принять решение о начале мелкосерийного выпуска патронов размерностью 23×115 миллиметров для новых авиапушек конструкторов Нудельмана и Рихтера. С приложенными актами испытаний этих пушек и описанием техпроцесса переобжимки снарядов в гильзу от патрона противотанкового ружья.

Акты испытаний… Полноценные заводские испытания и частично лётные удалось провести лишь на «одностволке». На «двустволке» же — толькол заводские, да и то не по полной программе, поскольку не хватала патронов. А Яковлев, нутром почуявший перспективы новой, необычайно скорострельной «машинки», ждал, когда ему предоставят образцы для установки в крылья его истребителей (кстати, и его визой на документах Демьянов запасся).

Устинов почти не «отбрыкивался», пока Николай рассказывал ему о возникших проблемах. Но и особой поддержки идее не высказал, поскольку его отрасль едва справлялась с заявками фронта. В общем, согласился с тем, что бывший заместитель начальника ОПБ-100 нереализуемыми прожектами не славится, а окончательное решение всё равно будет приниматься «наверху». В оставшиеся же две-три минуты приёма посочувствовал Демьянову, потерявшему жену, и поинтересовался, как это горе перенесла Анастасия Кирилловна, несколько лет назад преподававшая ему в институте иностранный язык.

— Крепится. На неё же теперь и почти все заботы о нашей с Кирой дочке свалилась. И преподавание языка в военном училище она не бросила.

Так что теперь и нарком боеприпасов, можно сказать, не возражает. «Осталось уговорить дочь Рокфеллера», как говорили в анекдоте времён первой молодости Демьянова. Ну, вы понимаете, кто подразумевается под дочерью Рокфеллера. И всё-таки закончить цикл испытаний авиационного орудия, в котором отдача одного ствола частично поглощается в процессе перезарядки второго.

Для этого пришлось ехать в ОКБ-16 и в очередной раз орать на Таубина, проявившего ревность к успеху подчинённых. Орать, грозиться полномочиями Уполномоченного ГКО, обвинять во вредительстве.

— Вы хоть знаете, Яков Григорьевич, что ходили по лезвию бритвы? Что если бы не я, то к середине мая прошлого года были бы уже арестованы как вредитель, потративший огромное количество народных денег и не принёсший никакого результата? То, что сделали вы с Михаилом Никитовичем, мало чем отличается от поговорки «гора родила мышь». Догадываетесь, что стало бы с вами, когда враг приблизился к Москве? И теперь, когда представители вашего конструкторского коллектива создали по-настоящему революционное оружие, способное многократно увеличить боевые качества советских истребителей, вы вставляете им палки в колёса. Думаете, после доводки МП-6 и удачных испытаний гранатомёта вы выпали из поля зрения соответствующих о́рганов? Самим работать нужно и не мешать работе других.

Была, конечно, у Демьянова и «замануха» для начальника ОКБ-16, но он её приберёг до того момента, когда Таубин пообещает «дать зелёную улицу» изделию Нудельмана и его помощников. Нет, не поддерживать на всех уровнях, как можно подумать, а просто перестанет мешать.

— Это ещё нужно доказать, что их авиапушка способна хотя бы стрелять.

— Так не мешайте тем, кто пытается это доказать. Или вы думаете, что пока я лежал в госпитале, ваши указания «боеприпасникам» оставались без внимания? Вот подписанные бумаги на то, что нужные Нудельману, Рихтеру и Суранову патроны они теперь получат и без вашей помощи, — вынул из планшетки стопку документов Николай. — Пусть позже, чем это могло бы быть, не противодействуй вы им. Но если испытания пушки, которую ждёт Яковлев и другие авиаконструкторы, ждёт фронт, не возобновятся немедленно, за задержку их выпуска вам придётся ответить. Это я вам обещаю. И уж извольте сделать так, чтобы возникающие при их проведении трудности решились немедленно.