Павел Дмитриев - Время "собирать камни"
— Парижская молодежь, леваки и анархисты! — не выдержал Петр Нилович Демичев, слегка задетый вторжением Шелепина в идеологию, область, которую он уже считал своей. — Да эти выкидыши Сорбонны даже Че освистали! Каждый второй фанатик-маоист!
— Не считая каждого первого, — охотно согласился Косыгин. — Впаять бы "десятку" идиоту, который перевел с китайского "красную книжечку" Председателя!
— Давайте выпьем, наконец! — Геннадий Иванович поднял стопку и попробовал увести обсуждение подальше от опасных вопросов. — Нечего сказать, вовремя любитель больших скачков на корм червям пошел.
В свое время вопрос о участии компартии в "Красном мае" больно ударил по самолюбию ЦК КПСС, неожиданно для себя обнаружившего, что в Европе помощи от "новых русских царей" никто не ждал и не хотел. Великое противостояние в Западном Берлине, агрессивная помощь Насеру, военная база в Сирии, ракеты с термоядерными боеголовками и готовые к рывку до Ла-Манша танковый армады сделали свое дело. Реальные французы, далекие от финансовой помощи по партийной линии, атомные бомбы "почему-то" сильно недолюбливали и СССР попросту боялись. Крайние же радикалы, подогретые изрядно приукрашенными рассказами о "Культурной революции", давно сориентировались на нового лидера — яркие цитаты Мао Цзедуна им были намного ближе и понятнее.
Так что Советскому МИДу, можно сказать, повезло. Бунт на улицах Парижа получился на столько скоротечным и бурным, что вертикаль принятия решений "в Москве" не успела вовремя среагировать. И когда де Голль сумел переломить ситуацию в свою пользу, ведомству Громыко оставалось лишь делать вид, что СССР с самого начала рассчитывал своим бездействием оказать помощь "другу Шарлю".
Между тем Демичев продолжал высказывать обиду на французов, не забывая, впрочем, ответить на тост:
— До бомбежки Шанхая эти бездельники симпатизировали СССР, и обожали Мао. А после — половина ненавидит Линь Бяо и остатки КНР, остальные жалеют Великого Кормчего. Но нас, мягко говоря, недолюбливают и те, и другие.
— Все лучше, чем танки к Амуру стягивать, — небрежно отмахнулся Шелепин. — И КВЖД забывать не надо, чуть не трое суток валютные контейнеры по ней отыгрывают!
— Будут отыгрывать, — поправил Леонид Ильич, подворачивая для удобства расправы с глухарем рукава роскошного свитера, явно привезенного в подарок из какой-то скандинавской страны. — Там после китайцев хозяйство нужно в порядок пятилетку приводить.
— Быстрее управимся, — парировал Александр Николаевич. — Первые составы уже пошли… Пусть с половинной загрузкой и на паровозной тяге, но доходная часть не страдает, зарплаты в Маньчжурии уж очень низкие, фактически, за еду работают.
— Ну что за термины! — поморщился Петр Нилович. — Вместо поддержки пролетариата МСР, получается какая-то капиталистическая эксплуатация. Еще где-нибудь обмолвишься…
— Да не ворошите вы старое, — к заминанию больной темы подключился Косыгин. — КВЖД мелочь по большому счету, главное, из-за снятия китайской угрозы мы смогли засунуть в долгий ящик проект строительства БАМа[30]. И что ни говорите, хорошо все год назад вышло[31], хоть и несколько неожиданно.
— Ох, Алексей, да твой с Сашей новый проект обойдется дороже обхода Байкала с севера, — негромко проворчал в усы Микоян. — Этож надо, две отдельных скоростных колеи вдоль всего Транссиба! Еще в план вписали "в девятой пятилетке довести скорость перевозки транзитных контейнеров до полутора тысяч километров в сутки"[32].
— А что? — Председатель Совета Министров СССР попытался придать лицу удивленное выражение. — Нам еще шоссе асфальтированное из Москвы во Владивосток необходимо, в Сибири люди как на островах живут, до соседнего поселка — или грунтовка, или поезд! Скоро двести тысяч одних только Жигулей в год делать будем, и это только первая очередь! Где, спрашивается, трудящиеся на них ездить будут?
— Сначала новый мост через Амур достройте, трансконтейнерщики, — улыбнулся Анастас Иванович, но его слова по-прежнему были полны скепсиса: — Благодарите Николашку Романова, что Тарманчуканскую дыру[33] сразу двухпутной сделал, да товарища Сталина за тоннель под Амуром[34].
— Слушать дальше будете? — дожевывая кусок дичи, осведомился Шелепин, успевший "под Мао и БАМ" не только выпить "для смелости", но и закусить. — Так на чем я остановился? Ага, значит, свой народ империалисты подкупили более чем успешно. Надо признаться хотя бы самим себе, уровень жизни пролетариата в США или Франции как минимум не ниже нашего. Думаете, это уменьшило прибыли корпораций? — президент СССР деланно развел руками: — Как бы не так! Они вынесли фокус эксплуатации в другие страны!
— Вот на этом их и надо ловить! — снова отреагировал Демичев[35]. — За сателлитов еще не принято ядерное оружие в ход пускать. Сколько успешных революций произошло в мире за последние десять, двадцать лет?
— Не спорю! — шутливо поднял руки Шелепин, не выпуская вилки с насаженным на нее соленым груздем. — Прекрасные возможности, но… Слабые места неоколониализма Никита Сергеевич успел отыграть сполна. Там, — Александр Николаевич небрежно ткнул грибом в сторону заката, — совсем не дураки, они приспособились. Бедных стран чуть не три континента, капиталу достаточно отщипывать только самые удобные части для обслуживания "золотого миллиарда"[36]. Причем ломать не строить, поэтому США и их приспешники, обжегшись на Вьетнаме, практически перестали бороться с нами за влияние, для них куда дешевле отбрасывать "неудобных" в какую-нибудь бесконечную гражданскую или религиозную войну.
— А мы как дети радуемся, дескать революция! — немедленно подхватил Микоян. — Деньги даем, чтоб хлеб и хоть какой-то порядок у людей наконец-то появился. А чем они рассчитываться будут? Да у нас уже затоварка идет по многим импортным позициям. Заметьте, товарищи, даже тут стулья из ротанга успели поставить вместо прежних деревянных! Хотя так удобнее, — Анастас Иванович демонстративно подпрыгнул на стуле, — но старые куда лучше подходили по стилю!
— "Золотой миллиард", говоришь? — Брежнев, не слушая привычные стенания генерального секретаря, покатал слова на языке. — Красиво! Но неужели капиталистов так много?
— Вот мы и подобрались к интересному выводу, — Шелепин явно ожидал подобного вопроса, и был очень доволен, что его задал именно Леонид Ильич. — Основные положения теории Маркса незыблемы! — в голосе Председателя Верховного Совета прорезались патетические нотки. — Теоретик коммунизма прямо говорил, что капиталистическое индустриальное производство разбивает работу на множество мелких операций, а значит отдаляет рабочего как от контроля над процессом труда, так и от его результатов. И многие, даже слишком многие, допускают страшную ошибку, когда считают, что современная промышленность требует от рабочего более высокой квалификации, нежели раньше. Все не так!!!
По большому счету это был удар не в бровь, а в глаз. Реальность социализма сильно отличалась от покрытых пылью догматов, да и не слишком сильны были члены ЦК в теориях, ведь уже много лет на вершину власти в СССР вела одна лишь практика. Последняя, кстати, на первый взгляд прямо показывала — большая часть производственных проблем идет от низкой квалификации рабочих, и вообще, в условиях повсеместной автоматизации и механизации стране нужно огромное количество инженеров, а это, очевидно, требует куда большего опыта и знаний. Поэтому над столом повисло вязкое молчание, в котором явственно выделялись "бульки" наливаемой в стакан "Боржоми".
Освежив горло, Шелепин с улыбкой продолжил:
— Что, не ожидали? Не верите? Зря! Статистические и социологические расчеты западных экономистов показали, что общий "рост образования и квалификации" — всего лишь статистический выверт. Ведь прямая связь между образованием и умением работать давно потеряна, школа и даже ВУЗ учат как жить в обществе, строят развитую личность, а не специалиста. Тогда как мастер в средневековой мастерской учился десятилетие, но он должен был знать о своей профессии все от начала и до конца. Мануфактура прошлого века разделила работы по специализациям, и без проблем поглотила толпы полуграмотных крестьян, впрочем, как и конвейер времен Форда. Сейчас этот процесс дошел до крайней стадии, часто для обучения хватает пары часов. И то, две трети времени занимает инструктаж по технике безопасности. То есть чем выше автоматизация, тем проще научить человека работать, и тем меньше результат зависит от его опыта и навыков. При этом, разумеется, для обслуживания техники нужны все более и более грамотные специалисты, но их требуется мало, особенно если относить их к количеству изготавливаемой продукции. Так что средняя квалификация рабочего не растет, а падает. И никак иначе![38]
