Игорь Чужин - Уйти, чтобы не вернуться
Помимо землянок и многочисленного полезного имущества в них я также обнаружил лошадиные следы и, сопоставив очевидные факты, понял, что в банде не менее двадцати конных бойцов, которые в данный момент отсутствовали. Лошадиные следы уходили в лес и пропадали в русле лесной реки, надежно прятавшей от посторонних глаз дорогу к лагерю.
По всем раскладам, у бандитов возле дороги имелся наблюдательный пост, который высматривал купеческие караваны, а затем банда уходила из лагеря по дну русла реки и грабила купцов совсем в другом месте. Нападение на меня, скорее всего, являлось колхозной самодеятельностью стороживших лесной лагерь бандитов, которые в отсутствие начальства решили поживиться за счет одинокого путника. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять всей опасности положения, в котором я оказался, и не сделать из этого правильных выводов. Бандиты могли вернуться любой момент, и тогда мне станет не до смеха, поэтому нужно было срочно сматывать удочки из лагеря.
Эта здравая мысль придала прыти моим действиям, и я в спешке начал запихивать в свой короб наиболее ценное, на мой взгляд, имущество. Все трофеи в короб не поместились, поэтому я связал в узел понравившуюся одежду, схватил котомку с плотницкими инструментами и побежал к реке, по которой ушли бандиты. Чтобы максимально обезопасить себя от погони, мне пришлось путать следы до самой темноты и устроить привал на маленьком топком островке на краю какого-то болота. Костер разводить было опасно, поэтому я продрог этой ночью буквально до костей.
Весь следующий день мне пришлось просидеть на острове, пугаясь каждого постороннего шороха, и заниматься сортировкой собранных на скорую руку трофеев. Вещей оказалось слишком много, поэтому лишнее пришлось выбросить, а оставшееся упаковать для длительного перехода. Как ни странно, но спешка не сказалась на качестве выбора трофеев, и я в принципе утащил у бандитов все самое необходимое.
Увы, но из денежной наличности мне удалось найти в лагере только горсть серебряных монет с арабской вязью и два слитка серебра с полкило весом. Различного барахла в землянках имелось навалом, что говорило об удачливости бандитов, однако золота и драгоценностей среди добычи не оказалось, скорее всего, я просто не смог их найти. Деньги всегда прячут наиболее тщательно, я и эту-то заначку обнаружил случайно, когда пересыпал из мешка перловую крупу. Реальная стоимость местных денег мне была неизвестна, и я решил, что навряд ли сильно разбогател.
Упаковав местную валюту в кожаный мешочек, я занялся сортировкой добытой в лагере одежды. Двое штанов оказались мне немного велики, но это не являлось большой проблемой. Нижнее белье, или, как говорили в старину, исподнее, тоже не требовало подгонки, единственное, с чем мне не повезло, – это с сапогами. Мало того что сапоги были на одну ногу и без каблука, так еще не лезли в подъеме, поэтому мне пришлось остаться в своих лаптях, пустив сапоги на опорки. Опорки я запихнул в лапти, и теперь у меня появилась более или менее надежная обувка. Среди трофеев нашлись две пары холщовых портянок, которые меня несказанно обрадовали, потому что носки, прибывшие со мной из двадцать первого века, уже фактически померли. Как ни душила меня жаба, но две портянки пришлось пустить на онучи, без которых ходить в лаптях неудобно.
Драпая из лагеря, я хватал фактически все, что попадет под руку, и сам толком не помнил, что мне удалось «захомячить», а потому я разбирал трофеи с большим интересом. Особо меня порадовала одежка, отдаленно смахивающая на буденновскую шинель с «разговорами» на деревянных пуговицах. Правда, рукава шинели мне были коротки, но я не выбирал ее в магазине и сдать обратно этот лапсердак возможности не имел. Разобравшись с одеждой, я переоделся согласно нынешней моде, а одежда двадцать первого века отправилась на самое дно заплечного короба.
Из еды мне достались от бандитов примерно три кило перловки, где-то с килограмм мелко порезанного сушеного мяса с какими-то специями, кусок соленого свиного сала и два каравая черствого хлеба. У меня были серьезные подозрения, что перловка служила также и кормом для лошадей, потому что я наткнулся на нее рядом с загоном для них, но меня это не напрягало.
В принципе если не шиковать, то имеющийся запас харчей можно растянуть недели на полторы и при этом не особо страдать от голода, к тому же всегда можно заняться привычной рыбалкой. Во всех реках, которые мне попадались на пути, рыбы было немерено, и если не корчить из себя гурмана, то вполне можно было пережить тяжелые времена на рыбной диете.
Закончив разбираться с харчами, я занялся трофейным инструментом. Плотницкий инструмент этого времени оказался довольно примитивным. В наборе отсутствовали рубанок и привычная ножовка, а без них сложно сделать даже обычную табуретку. Этот изъян компенсировали четыре разнокалиберные стамески и три винтовых бура со сменной деревянной ручкой. Среди инструмента мне попались два скобеля, предназначенных для обработки бревен сруба, и кусок бечевки с узелками, которая, видимо, заменяла рулетку. Я также увел у бандитов два неплохих топора – один большой плотницкий, а второй поменьше, для мелкой работы.
Однако наиболее ценной добычей оказались два кованых полотна для пил, изготовленных из металла неплохого качества. Пилы были немного длиннее метра и имели зубья с разной по величине насечкой. Скорее всего, эти полотна предназначались для лучковой пилы, но сам деревянный набор отсутствовал. Сделать каркас для лучковой пилы в принципе не проблема, ну а пока придется обходиться топором.
На зоне судьба заставила меня научиться нехитрому плотницкому ремеслу, и первые полгода после посадки я обрубал сучки на пилораме. Рулил нами бригадир из вольных, который заметил, что руки у зэка Томилина растут из правильного места, и вскоре мне доверили рубить срубы для бань. Я еще почти год махал топором, пока меня не перевели в службу главного механика, где я занялся ремонтом оборудования деревообрабатывающего цеха и механической мастерской.
Наличие профессионального набора плотницкого инструмента и полученные на зоне навыки явно указывали мне на доступный способ заработка, а потому в голове стал вырисовываться план легализации в новом мире. На первых порах Александр Томилин вполне может закосить под плотника, ушедшего на отхожий промысел, главное – держать язык за зубами и учить язык. Конечно, этот план изобиловал многочисленными прорехами, но другого у меня не было, поэтому придется брать его за основу, а там видно будет.
Визит в разбойничий лагерь обеспечил меня материально всем необходимым для физического выживания, а теперь передо мной стояла задача плавно вписаться в окружающий мир.
Вторую ночь на островке я провел уже с относительным комфортом, а поутру отправился в сторону дороги, чтобы максимально далеко уйти в лес на ее противоположной стороне, пока бандиты не обнаружили мое убежище.
Глава 4
Весь следующий день я на рысях уходил от бандитского лагеря, путая за собой следы, и настолько преуспел в этом деле, что сам заблудился. Конечно, я и раньше толком не знал, куда иду, и просто придерживался юго-западного направления, но на этот раз была потеряна даже ориентировка по сторонам света. Пока погода стояла ясная, мне удавалось ориентироваться по солнцу, но небо затянуло тучами, и пошел мелкий дождь.
По здравом разумении мне нужно было переждать плохую погоду, но я решил продолжить путь. Правильно говорят, что дурная голова ногам покоя не дает, вот и мне пришлось бессмысленно отмахать лишний десяток километров, по собственной глупости. Переоценив свои возможности, я полдня наматывал круги по лесу, пока не наткнулся на собственные следы. После такого пассажа мне ничего не оставалось, как устроить привал и дожидаться, когда погода улучшится. Однако дождь лил весь следующий день, и мне волей-неволей пришлось продолжить свой путь. На этот раз судьба сжалилась надо мной, и на пути попалась хорошо наезженная дорога, по которой я к вечеру дотопал до околицы какой-то деревни.
Дождь практически прекратился, но уже начало темнеть. Соваться на ночь глядя в незнакомую деревню я не отважился и заночевал в лесу. Жизненный опыт подсказывал, что редко кто обрадуется ночному визитеру и на незваного гостя без церемоний могут спустить собак. Если верить историкам, то в древние века безродного бродягу могли прибить просто для профилактики преступности, а моя жизнь была мне дорога как память!
Проснулся я довольно поздно, когда солнце уже полностью поднялось над лесом, и сразу забрался на нижнюю ветку дуба, под которым ночевал. Мне нужно было осмотреться, чтобы сориентироваться на местности и прикинуть возможные пути отступления.
Деревня, к которой меня вывела лесная дорога, оказалась довольно большой и имела две перекрещивающиеся улицы. Первая улица шла вдоль берега реки, а затем под прямым углом поворачивала в поле к дальнему лесу. Вторая улица шла параллельно первой и пересекалась с ней в полукилометре от реки, образуя площадь. Река, на берегу которой стояла деревня, была не особо широкой, но судоходной. На этот факт четко указывало наличие пристани на берегу, где пришвартовались несколько больших лодок, с которых на берег что-то сгружали. Рядом с пристанью располагалась заставленная телегами рыночная площадь, и там уже вовсю кипела жизнь. Если судить по дыму многочисленных костров, торговцы и приезжие покупатели готовили себе завтрак.
