Георгий Юленков - Степной рассвет
— Товарищ капитан госбезопасности, я их вижу!
— Хорошо, что ты их видишь, но плохо то, что кричишь об этом. Где транспорт их, где броня?
— Легковушка и полуторка вон за той сопкой мелькнули, а броневика не видно.
— То-то и оно, что не видно. Значит, вылезет он где-то ни к селу, ни к городу. Там, где мы его не ждем. А это, между прочим, пушка и пулемет. А монголов ты видел?
— Видел их обычные посты и патрули.
— Обычные?! Митрофанов! Я чему тебя, лентяя, все время учу?! А?! Пять минут тебе, чтобы уточнить информацию и доложить мне ее заново! Бегом!
— Есть, уточнить информацию!
«И когда он только повзрослеет? Я из него, понимаешь, нормального комбата ОСНАЗ готовлю, а он тут спит на ходу. Проспал усиление монголов. Кстати, не нравится мне оно, совсем не нравится! Что-то тут не так. Печенкой чую, не должно быть этого. Хотя вроде бы все та же самая часть. Товарищ комиссар Лхагвасурэн их как самых-самых надежных называл, да и монгольский полковник за них тоже ручался. Командир у них правда заболел недавно, и теперь другой за него приезжает, но подразделение ведь то же самое. Бред какой-то… И встали они в этот раз так, словно… Словно не наружу, а вовнутрь они обороняться будут. Это против кого же? Гм. Надо будет наш резерв к ним поближе расположить. А то сердцу что-то совсем неспокойно. И так мне все это не нравится, что хоть прямо сейчас подкрепления вызывай…»
— Марьянин, связь с капитаном Полынкиным.
— Минутку, товарищ капитан госбезопасности. Связь установлена. Прошу.
— Я «Мангуст», «Змея» приближается, выезжайте. Повторяю – выезжайте. Да уже. Ждем.
«Лучше пусть они к нам зря прокатаются, чем мы все вместе свою же приготовленную ловушку просрём».
Осназовец взглянул на часы, колонна охраны с танком должны были прибыть в течение часа.
***
Капитан следил за первой стычкой, которая должна была стать завязкой этой операции.
— Ваше благородие, господин капитан, баргуды увязли. Сейчас их там красные раскатают.
— Не так быстро, поручик. Баргуды тоже не дети. Кроме того их патрули сюда не допустят никаких подкреплений, а это для нас главное. Но вот затягивать бой с охраной крайне нежелательно. А мы пока сидим тихо и ждем.
— А почему мы вообще не захватили их еще на маршруте? Перестреляли бы эту горсть чекистов, и вот он, самолет.
— Во-первых, поручик, место его аварийной посадки нам было известно лишь приблизительно. Разминуться могли или наткнуться на какую-нибудь тыловую часть. Во-вторых, по поводу повреждений нет полной уверенности, что самолет вообще пригоден для полета. Пусть красные сначала сами проверят его, и приготовят к вылету, и вот уже тогда… А кто там перегонит его на место не так и важно. Нам-то все едино, что пленные японцы, что этот немец.
— Кстати как он там, не подстрелят его?
— Не волнуйтесь, баргуды обо всем предупреждены. Имитация налета полная. Их задача всего лишь ранить несколько чекистов, пробить скаты машинам и быстро отойти. А вот их вторая группа начнет уже вместе с нами.
— Господин капитан, может, нам уже пора выдвигаться на рубеж?
— Сам вижу, что пора. Не рычи, просто не спеша, разгоняйся. Приготовиться к стрельбе и ждать сигнала!
Диверсионная группа аккуратно и неторопливо занимала позицию вне зоны видимости аэродрома.
***
Колонна машин с погруженным в кузов одной из них хвостом самолета, уже почти приблизилась к аэродрому. В сторону людей и техники тут же развернулись зенитные пулеметные установки. Ствол «максима» выглядывал из-за выложенного мешками с песком бруствера. К головной машине, быстро подъехал мотоциклист и попросил предъявить документы. Документы были ему предъявлены, после чего колонна продолжила путь. Над аэродромом в это время раздавался гул моторов. Два учебных истребителя продолжали свою карусель. Сопровождаемые стволами зенитных установок, машины уже почти проехали аэродром, как внезапно началась стрельба. Зенитчики дернули прицелами и убедились, что огонь ведется не со стороны колонны. Наоборот, огонь по колонне и по аэродрому открыли совсем с другой стороны. Охрана колонны повыпрыгивала из машин и заняла оборону. Пара круживших над головами самолетов, быстро открыли огонь по засевшему в сопках противнику.
Бой был скоротечным. Несколько минут длилась пулеметная дуэль, но вот за дело взялись учебные истребители и пулеметная точка очень скоро замолкла. Машины стояли всего лишь в полусотне метров от КПП, и майор, делая вид, что так и надо громко скомандовал.
— Куницын, заноси раненых в постройку, пусть их там перевяжут.
— Товарищ майор, они нас не пускают. Говорят допуск на этот аэродром только по пропускам. Если нет пропуска, не пустят. Тут и на воротах вон написано.
— Как это не пускают. Они что там совсем охренели?! Охрана, кто тут старший?!
— Старший я. Ваши документы.
— Представьтесь, старший лейтенант или для вас уже Уставы не писаны?!
— Охраняя этот объект, я вообще не должен вести с вами разговоров. Указатели вы видели. Окрик часового слышали. Дальнейшие попытки попасть на объект я вправе расценить как нападение. Предъявите документы, товарищ майор. У вас есть разрешение на посещение данного объекта?
— Глядите. Вы удовлетворены, или вам подписи командующего ВВС на приказе недостаточно?
— У вас нет разрешения.
— Как это нет?! Что этот аэродром относится к особому авиаполку? Кто тут вообще командует?
— Я не обязан отвечать на ваш вопрос. Командует аэродромом капитан Горлов, а за охрану объекта отвечаю я, старший лейтенант Борисов. А вас прошу обратиться за разъяснениями к своему командованию.
«Я тебе покажу «к командованию». Жаль, что наша рация действительно разбита, а то можно было бы напугать его разговором с Смушкевичем. Еврей бы ему мозги прочистил. Впрочем, так даже правдоподобнее получается. Так я буду вправе потребовать телефонной беседы с командиром особого полка майором Горелкиным».
— Товарищ старший лейтенант, я ОЧЕНЬ ПРОШУ оказать моим раненым медпомощь и предоставить нам связь с соседним аэродромом. Хоть это вы можете сделать?!
— Товарищ майор, я еще раз вам повторяю, это секретный объект, и я не могу впустить вас на эту территорию.
— Лейтенант, вы вообще бой видели? У меня люди ранены! Кстати, это они отразили налет на ваш аэродром. А вот ваши «герои» в бою толком и не участвовали.
— Товарищ майор, я прошу вас предупредить ваших людей, что вы все под прицелом, поэтому, пожалуйста, не приближайтесь к территории аэродрома, и не делайте глупостей. Помощь вашим раненым окажут непосредственно на месте. Там, где они сейчас находятся.
«Если он будет стоять на своем, то вся миссия провалится. Нужно что-то придумать. Что?».
— Этого мало, товарищ старший лейтенант! С нами секретное имущество особого авиаполка, которое нельзя вот так бросать в опасности. А у нас пробиты шины у нескольких машин и повреждена рация. Доложите о нас вашему командованию. Я уверен, они не откажут в разрешении доставить его к вам. И если такое разрешение будет дано, то немедленно приступайте к ремонту аппарата. Так как, перевозить самолет по земле гораздо опаснее, чем перегонять своим ходом.
— Вы не можете отдавать мне приказы. Еще раз прошу вас покинуть территорию объекта.
— Ах, так, значит! Либо вы сейчас впустите нас на территорию аэродрома, либо нам придется уничтожить самолет прямо тут, во избежание его захвата врагом. А ответственность за потерю данного самолета нести придется не только мне, но и вам. Вам все ясно!?
Непроницаемое лицо старшего лейтенанта неуловимо изменилось, но глаза смотрели твердо. Он чего-то ждал, и майор пустился на последнюю уловку.
— Иванцов! Вместе с Куницыным, приказываю немедленно приготовить самолет к взрыву! Раненых оттащите в сторону.
— Есть приготовить к взрыву!
— Подождите, товарищ майор. Сейчас я созвонюсь с особым полком, возможно, вашу проблему удастся решить более эффективно. И все-таки прикажите вашим людям пока отойти от поста на двадцать шагов.
— Хорошо, мы будем ждать. Но через десять минут, не получив от вас никаких сигналов, я отдаю приказ о взрыве самолета. Иванцов, приказываю оставаться в готовности к подрыву аппарата.
— Есть оставаться в готовности!
Начальник охраны повернулся спиной к гостям и ушел в сторону штабной постройки.
***
«И вновь продолжается бой! Та-та-та-та. И се… Куда, Боренька?!!! И сердцу тревожно в хруди! И… И Боря… Ну такой молодой, и… А ну стоять! Стоять, я сказала! И юный ахтяпрь впереди! Э-эх! Рано тебе ишо, товарищ композитор… Ой, рано тебе меня по носу щелкать! Но в целом, уже намного лучше стало получаться. Еще пяток таких вот учебных боев, и ты для японцев в настоящую грозу превратишься. А ну-ка, давай еще разок».
