Времена не выбирают (СИ) - Горелик Елена Валериевна

Командующие переглянулись.

— Ну, что ж, Борис Петрович, — хмыкнул Алексашка, — быть по слову государеву. Пускай Карлус за нами по морозу побегает, авось согреется!

6

Карла трясло от ярости. Все доводы разума были прочно забыты, едва стало ясно, в какую цену обошёлся неудачный штурм русских позиций.

Нет, он не особенно жалел о потерях живой силы. У него много славных солдат, хоть в полках индельты[2], хоть в гвардии; хватит, чтобы поставить на колени всю Россию. Но обоз! Кто и как сумел его поджечь? Почти половина съестных припасов безнадёжно испорчена огнём, порох в части зарядных фур был подорван, довершив начатое пламенем. Расспрошенные часовые уверяли, что с того берега прилетели огненные снаряды, после взрывов коих и начался пожар. Учинили расследование, в котором приняли участие и гости. Эти сразу обнаружили, как они выразились, кое-что знакомое. Притащили в палатку обгорелые части помянутых снарядов, которые больше всего напоминали короткие твёрдые крылышки с рублеными краями, крестообразно прикреплённые к обломанному куску трубки из очень толстого многослойного картона. Обозвали сие словом «стабилизатор».

— Ручаюсь, там и на головных частях ракет были такие же …крылышки, — уверенно заявил Хаммер. — Никаких сомнений: тут поработали наши противники.

— Они работали, — прошипел Карл. — У них для этого было почти шесть лет. А вы чем занимались всё это время? Добывали бобровый мех за океаном и выясняли отношения с краснокожими? Крайне полезное времяпрепровождение! Окажись я на вашем месте, Швеция уже владела бы миром!

— Мы, ваше величество, делали, что могли…

— Это я понял! — разъярился король. — Также, как и то, что ваши возможности весьма ограничены!

— Так дайте нам шанс сделать то, в чём наши возможности практически безграничны, — спокойно ответил Хаммер. — Мы ждём только вашего приказа.

— Вы получите приказ, как только я смогу убедиться, что моя армия вновь готова к сражению, — надменно проговорил Карл. — Ступайте.

Битва у Головчина не была поражением, но и не стала победой. Все остались при своих позициях, хоть и понесли ощутимые потери. Но нужно признать: король едва унёс ноги с того берега. Генералов в том не винил: сам хорош. Крепко подозревал, что сейчас в русском лагере идёт выяснение, кто больше виновен в случившемся. Если так, то ещё не всё потеряно.

Лёд на речке был переломан ночным обстрелом, между льдинами чернели многочисленные полыньи разных калибров. По такому «мосту» на тот берег не переправиться, только наводить подобие понтонных мостов. Но делать это под огнём русских пушек — занятие, прямо скажем, чрезмерно рискованное. Нужно ждать, пока мороз не прихватит открытую воду, а это потерянное время, за которое к русским может подойти подкрепление. Впрочем, тоже не худший вариант. Пусть подойдёт Петер и наконец даст генеральное сражение по всем правилам.

Гости с их методами войны — подождут. В конце концов, их черёд может и не настать, если на то будет Божья воля.

…А на рассвете следующего дня короля разбудили словами:

— Ваше величество, вставайте! Русские ушли!

Как — ушли? Куда ушли?!!

Карл был настолько ошарашен подобным известием, что едва не задал эти вопросы вслух. Спал он полностью одетым, оставалось лишь накинуть тёплый плащ и надеть шляпу, чтобы выйти из палатки и убедиться самолично… Лютый холодный ветер сразу подхватил полы его плаща, едва не сдул треуголку. Алый рассвет, заливавший противоположный берег нездоровым, словно бы гнойным светом, не обманывал: сколько ни смотрел его величество в подзорную трубу, столько видел, что разбудили его не зря.

Русские полки действительно ушли.

— Какого дьявола… — у него поневоле вырвалось богохульство. — Почему они отдали мне победу?

— Возможно, ваше величество, они подсчитали свои силы, — ответил вездесущий Лагеркруна, также обозревавший окрестности. — Потери, понесенные ими, могли оказаться существеннее, чем мы думали.

— Но это же прекрасно! — воскликнул Аксель Спарре. — Нам остаётся только догнать их и добить!

— Это не основные силы русских, — осадил его король. — Но ты прав: бить врага лучше по частям… Готовить переправы!

Стужа обещала, что очень скоро полыньи на реке затянутся льдом. Однако шведы не станут ждать милостей от природы. Впереди ждала победа, а значит, нельзя было медлить.

Интермедия.

Из дневника Петра Алексеевича:

«…А слов от них я набрался немало. Нравится мне язык потомков наших, как они изъясняются — коротко и понятно. То-то они носы морщили, слушая нас поначалу.

Голландия? Нет более для меня Голландии, кроме верфей и мастеров корабельных.

Шведская армия? У них есть чему поучиться, однако ж такая манера сражений долго не проживёт. Тому порукой и оружие нового образца, и сама тактика боя, что принесли с собой люди из грядущего. Сие через двадцать лет изменит мир более, чем всё прочее.

Что привлекает меня в людях из грядущего? Их немыслимая ныне свобода духа, широта познаний, стремление учиться далее, краткость и ясность речи.

Что злит меня в них? Желание всё и всякий раз сделать по-своему…»

7

Очень много слов было сказано и написано по поводу роли личности в истории. Но наблюдать это своими глазами… А уж когда одна личность как следует изучила другую и строит свои планы исходя из результатов исследования, то зрелище получается ещё то.

Иными словами, Пётр Алексеевич поймал Карла Карловича за его самые большие недостатки — самоуверенность и честолюбие. Государь ни на минуту не сомневался, что, узнав об уходе корпуса Шереметева, швед бросится вдогонку, притом, скорее всего, ради скорости марша ещё и от обозов оторвётся, поручив их сопровождению кого-нибудь из генералов. Другое дело, что у Бориса Петровича и Александра Даниловича тоже обозов, считай, не было, но их-то как раз отправили в путь первыми. По дороге нагонят. А вот у Карла ситуация обратная: обозам придётся догонять «хувудармен» короля, которая стремглав помчалась за русскими.

Шведы рассчитывали пополнить продовольственные запасы по пути — проще говоря, отобрать зерно и мясо у местных крестьян — но здесь, на территориях, юридически принадлежащих Речи Посполитой, местные жители почему-то исполняли приказы русского царя. А именно — загодя попрятали своё зерно, угнали скот в леса, да и сами там схоронились от греха подальше… Словом, когда шведы узрели русский арьергард в пределах досягаемости, зубы у них уже постукивали от мороза, а животы нешуточно так подводило от голода. Только раз за несколько дней им повезло найти плохо спрятанную яму с парой десятков мешков зерна. И надо отдать шведам должное: они не передрались за провиант, а найденное до последнего зёрнышка поделили на всех поровну, не чинясь, кто солдат, кто офицер. Ибо так приказал сам король, который разделил скудную трапезу со своими драбантами. Грелись в брошенных жителями деревеньках, рубили на дрова всё, что было способно гореть. Иначе говоря, не особенно они были рады тому, что выступили в поход зимой.

Арьергард русских шведы попытались атаковать сходу, но там не дремали. Застучали выстрелы, появились убитые и раненые с обеих сторон. Вскоре подтянулась шведская конница, однако на узком пространстве лесной дороги особо развернуться ей было негде, а русские ещё и применили по ней маленькие, но очень громко взрывавшиеся ракеты, пугавшие лошадей. Когда же подошли передовые полки, русские и вовсе сцепили несколько телег в вагенбург и встали насмерть, прикрывая отход основного корпуса… Бой приняли около четырёх сотен солдат. А когда стало ясно, что через этот редут раньше ночи шведам не пробиться, так как расположился он крайне неудачно — прямо на дороге меж двух поросших густым лесом склонов — в живых оставалось не более трёх десятков его защитников. Лишь половине от этого числа удалось уйти с наступлением темноты. Но шведов они задержали качественно, подарив своим несколько часов форы.