Следующая станция – Луна (СИ) - "Генрих"

Все прощальные и напутственные слова сказаны, великолепная семёрка скрывается в раскрытом зеве «Виманы». Во главе Игорь Овчинников, который с трудом скрывал своё волнение. Бывший морской пехотинец не мандражирует, нет, его переполняет кураж. Напоследок отдал ему запечатанный конверт. Такие дают командирам крупных соединений в Генштабе на случай чрезвычайных ситуаций. Для них всех расписаны необходимые действия на случай войны.

«Симаргл» медленно и непреклонно погружается в глубокую нору, из которой чуть позже выпрыгнет на пару сотен километров вверх. Куда там до него мифическим драконам, мелко плавают эти жалкие ящерицы.

Не совсем стандартный, замедленный запуск. Перегрузку больше восьми «же» категорически не приветствую. Отправлять ребят «Тайфуном» тоже не рискую. Всего три раза его запускали. и ребята говорят, что какие-то несущественные мелочи всё-таки находят. На нём ускорение на пике всего четыре «же». Это только для пенсионеров и беременных женщин может опасность представлять. Более важный момент есть: причаливание к «Оби» пока не отрабатывалось.

Отработаем в ближайшее время, зашлём туда партию Карин, а потом они вместе отправятся на Луну.

За лёгкими разговорами и моими фоновыми размышлениями время и проходит. Удаляемся на полторы сотни метров в сторону и назад. Сегодня можно так близко, звуковой барьер будет пробит на удалении в несколько километров. Грохот услышим, но барабанные перепонки не выбьет.

— Так что думаете, друзья, по поводу возможной национализации Агентства? — сознательно и систематически вбиваю в головы соратников этот неприятный гвоздь.

Пусть он там сидит и зудит.

— Может, и не будет никакой национализации, — Таша говорит не слишком уверенно, уже хорошо.

Песков помалкивает. Зато к нам подтягиваются лунатики, прислушиваются. Я их не гоню, они начинают входить в прослойку самых посвящённых.

— О четвёртом законе Мерфи помнишь? Если приготовимся к четырём неприятностям, то случится пятая, к которой мы не готовы. Из него есть следствие Колчина. Если мы принимаем меры против какой-то неприятности, мы тем самым переводим её в разряд недействительных. Она не случится. А к этой мы не готовы.

Все молчат, думают, и вдруг Куваев вбухивает такое, что я подпрыгиваю от неожиданности:

— Объявим независимую Байконурскую республику, гы-гы-гы!

Все смотрят на него круглыми глазами.

— А что? Армия у нас есть, космодром есть, орбитальная станция есть. Вить, назначишь меня министром по делам андроидов? Гы-гы-гы…

— Я подумаю, — поддерживаю его смехом.

Не можешь остановить какую-то хрень — возглавь её.

— Но ты, Сань, тоже подумай. Мы ведь тогда вступим в конфронтацию не с одним государством, а сразу с двумя, Россией и Казахстаном.

Так-то ясно, что он ерунду предложил, но пусть все над этим думают, не только я.

— Как там твоя Даша поживает? — Таша меняет тему на более ей близкую.

— А чего ей? — пожимаю плечами. — Ест, пьёт, спит, орёт.

О том, что я разговариваю с дочкой исключительно по-английски, умалчиваю. Это наши семейные технологии воспитания.

15 февраля, среда, время 09:35.

США, Флорида, Космический центр Кеннеди.

— Хай! — загоревший под жарким солнцем Невады Веклер приветственно вскидывает руку.

— Заходи, Майкл, — Брендон, хозяин кабинета, как и присутствующий Алоиз Ремплинг сокращают приветствие до ленивого жеста.

— Мы продолжаем держать тебя за главного эксперта по русским, — налёт легкомысленности не скрывает прозвучавшего уважения.

— Спасибо, Джеймс! — Веклер отвечает признательным взглядом и, немного подумав, выбирает не вступать в спор.

Как-то глупо будет выглядеть, если он начнёт возражать против лестного для себя мнения. Они так считают? Ну что ж, кто он такой, чтобы спорить с начальством.

— Алоиз, введи его в курс дела.

Перед рассказом Ремплинг поджимает губы, по одному его виду Веклер догадывается, что новости не очень. Внимательно слушает.

— «Сириус» на следующем обороте успел зафиксировать целостность русской базы. Данные мы получили обрывочные, связь на таком расстоянии не очень хороша, но на одном кадре рядом с нашим модулем-камикадзе был замечен аппарат необычной конструкции. Мы раньше таких у русских не видели. Поэтому версия о том, что вмешался русский спутник-инспектор, приобретает полноту и силу.

— Позволь угадаю, Алоиз? — приподнимает руку Веклер.

Ремплинг с интересом кивает.

— Пари? На сотню долларов. Угадаешь — получишь.

Джеймс Брендон забирает у каждого из мужчин по сто долларов.

— Второго удара по русской базе не было, — с подобающей случаю мрачностью заявляет Веклер. — «Сириус» после первого выстрела сделал не более двух оборотов, затем перестал выходить на связь. Скорее всего, он уничтожен.

Ремплинг мрачно наблюдает, как две банкноты перекочёвывают из рук Брендона в карман Веклера.

— Ты фактически сам всё рассказал, Алоиз, — сочувствующе произносит Веклер. — Я всего лишь сложил два и два.

— Парни, давайте к делу! — требует хозяин кабинета. — За неудачу нас, кстати, по головке в Вашингтоне не погладят. Изрядные деньги на ветер выброшены.

— Мы обязаны были попробовать, Джеймс, — протестует Веклер. — Других способов просто нет. Если только Вашингтон не решится на удар «Томагавками» по Байконуру.

Мужчины грустно улыбаются.

— Хотя я думаю, что уже и «Минитмены» не помогут, — мрачно заключает Веклер.

— Что будем делать, джентльмены? — вопрошает Брендон.

— Могу сказать, чего мы не будем делать, — Веклер делает паузу, привлекая внимание. — Мы не станем имитировать метеоритный удар ещё раз. Кстати, Брендон… — Веклеру приходит в голову удачная мысль: — «Сириусу» надо было ударить залпом. У него же не один спутник-камикадзе был?

— Три, — подтверждает Ремплинг.

— Вот оно! Как обычно, ошибка исполнителя.

Брендон и Ремплинг переглядываются. Веклер понимает, что дал им в руки козырь для самооправдания. Слетит чья-то голова, главное, что не их. А вот его ценность снова, хоть и немножко, подросла.

— Итак, — как опытный капитан корабля Брендон возвращает обсуждение на прежний курс. — Имитация случайного метеорита отпадает. Тогда что?

— К сожалению, хороших вариантов не вижу, Джеймс. Если русские отбили атаку, то пытаться вновь просто бесполезно. И надо признать, мистер Колчин опередил нас во многом. Мы проиграли и на короткой дистанции и на средней. У нас остаётся только долгосрочная перспектива.

Веклер берёт паузу, ему надо понять, как принимаются его не радующие любое американское ухо слова. Его внимательно слушают.

— Русских с Луны мы уже не вышибем. Надо сосредоточиться на том, чтобы высадиться самим.

— Вы можете ускорить строительство тоннеля? — тут же вклинивается Ремплинг.

— Нет. Не смогу сам и никому другому не дам. Ускоряться надо иначе. К моменту ввода в действие тоннеля нам уже надо иметь аппараты для запуска оттуда.

— Других вариантов не видите? — удручённо спрашивает Брендон.

— Если вместо одного «Сириуса» послать целую эскадру, — криво улыбается Веклер. — Только пилотируемую. Ни одна автоматизированная система не заменит человека. Но если мы сможем это сделать, то можем и элементарно высадиться. Что, кстати, будет безопаснее, чем затевать орбитальную войну.

— Как будут вести себя русские дальше?

— Обо всех русских не скажу, но мистер Колчин Луну из своих рук уже не выпустит. И он потрясающе стремительно набирает силу. Во всех смыслах. Это надо признать, джентльмены.

Веклер не выдаёт все козыри. По мере углубления тоннеля, вывозить породу становится всё дольше. Темп строительства неизбежно и запланировано снижается. Но сейчас после пятого километра он делает в тоннеле карман. Там станут размещаться пустые вагонетки, а когда заполненные пойдут наверх — их тут же заменят на порожние, и работа прерываться не будет. Выигрывается часа три за сутки. А время — это деньги. Вернее, не только деньги.