Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность
– И куда прикажете уходить?
– Сначала в Берхтесгаден, если там еще нет американцев, а затем в горы. Или… почетно капитулировать, – добавил он, попытавшись избежать слов «сдаться в плен».
– Мне надо посовещаться с гарнизоном, – ответил Виттельсбах.
– При создавшейся ситуации вы обязаны это сделать, – признал генерал.
– И поговорить с самим рейхсмаршалом.
– Попытаетесь выяснить, желает ли он покинуть ваши подземелья?
– Он не в подземелье. Я сделал для него исключение. Просто хотелось бы еще раз переговорить с ним, теперь уже не как с заключенным, а как с государственным деятелем, которому найдется место и в послевоенном правительстве или в рейхстаге.
– Думаю, десяти минут вам достаточно, – проговорил генерал. – И ворота оставляйте открытыми, вдруг ваш СС-гарнизон вздумает противиться выдаче рейхсмаршала.
– Постараюсь убедить.
– Даже силой личного оружия. Знаете, как-то не хочется утруждать моих засевших на скалах снайперов. Виттельсбах появился минут через пятнадцать. Судя по его раскрасневшемуся лицу, обсуждение и в самом деле было бурным.
– Гарнизон решил, что арестованных мы должны выдать вам, поскольку письменного распоряжения о казни не последовало. – И, наклонившись к Коллеру, полушепотом проговорил: – О том, что было устное распоряжение о казни Геринга оберштурмбанн-фюрера Франка, я своим солдатам не сообщал.
– Правильно сделали, обер-лейтенант, оно и не стоило этого.
– Но гарнизон остается. Мы не можем уподобляться русским партизанам. Если мы и капитулируем, то как полагается капитулировать регулярным войскам. Скорее всего, это произойдет тогда, когда акт о капитуляции будет подписан нашим руководством в Берлине.
Для встречи рейхсмаршала генерал Коллер и оберштурмфюрер Виттельсбах построили своих людей по обе стороны дорожки, ведущей от крыльца жилого здания до ворот укрепленного замка. При этом комендант решил, что сначала он освободит только Геринга, чтобы генерал со своими солдатами мог встретить его, как полагается встречать рейхсмаршала, а уж затем волю вдохнут его адъютанты и в последние дни сильно разболевшийся Ламмерс.
Рейхсмаршал предстал перед своими освободителями осунувшимся, бледным, в измятом мундире и с какой-то подаренной ему комендантом тросточкой с серебристым набалдашником вместо маршальского жезла в руке. Впрочем, теперь все выглядело так, словно уже не было в этом бурге ни тюремщиков, ни освободителей. Перед ним предстал разномундирный и разношерстный гарнизон небольшой горной крепостушки, у стен которой вот-вот должны появиться лавины врагов.
– Господин рейхсмаршал, – строевым шагом подошел к нему с рапортом генерал Коллер, – сформированный мной и майором Хартманном специальный отряд люфтваффе прибыл, чтобы сопровождать вас к вашей ставке в Берхтесгадене! Сейчас, когда фюрер уже мертв…
– Это действительно так – фюрер мертв?! – вскричал Геринг, прервав его рапорт.
– Так точно, господин рейхсмаршал. Еще первого мая он покончил жизнь самоубийством.
– Это официальные сведения?
– Не вызывающие сомнений. Было официальное сообщение Германского радио.
– Такое сообщение действительно было, – поспешно подтвердил оберштурмфюрер Виттельсбах.
– И вы до сих пор скрывали от меня столь важный исторический факт?! – заорал на него рейхсмаршал так, словно перед ним стоял не бывший комендант тюрьмы, получивший приказ о его казни, а нерадивый дежурный по части.
– Господин рейхсмаршал!… – укоризненно остепенил его генерал Коллер, вспомнив, что они все еще находятся на территории тюремного замка, у окон-бойниц которого стоит добрый десяток автоматчиков.
– Извините, рейхсмаршал, я не имел права сообщать об этом, – вежливо склонил голову Виттельсбах, снимая неловкость ситуации. И только его извинение как-то сразу же умерило пыл Геринга.
– Вы же понимаете, что мы потеряли массу времени, – набыченно покачал он головой, выказывая этим свое крайнее разочарование и сожаление, – которое я вполне мог использовать для переговоров с американским генералом Эйзенхауэром и английским командованием – с целью спасения рейха.
Генерал едва заметно ухмыльнулся: своей напыщенностью речи, амбициозным видом и странноватой мимикой Геринг очень напоминал ему сейчас незабвенного дуче Бенито Муссолини в те первые часы, когда его – уже лишенного всякой власти и только чудом спасенного от казни – личный агент фюрера Скорцени доставил в Берлин.
«Вот из кого, – подумалось ему, – получился бы новый нацистский диктатор Германии, достойный преемник идей традиций фюрера и дуче!» – У вас появится возможность вступить в эти переговоры уже сегодня, – несколько запоздало напомнил ему генерал-майор Коллер. – Причем вместе с гросс-адмиралом Деницем, которого перед смертью фюрер назначил своим официальным преемником.
– Так все же Деница, а не Бормана?! – возрадовался рейхс-маршал.
– Именно так. Фюрер, как всегда, оказался мудрым.
– Это же хорошо! С Деницем – при всей сумбурности его характера – найти общий язык мы сумеем. Это не Борман. Уловив, что генерал ни словом не обмолвился ни о его несправедливом аресте, ни о мужественном освобождении, расчувствованный Геринг тоже сделал вид, что ничего такого, чтобы унизило его рейхсмаршальское достоинство, не произошло. Обойдя строй, он пожал руки почти всем, кто в нем стоял, в том числе и эсэсманам из тюремной охраны, а затем, вернувшись к стоявшим во главе строя офицерам, объявил всем благодарность за верную службу фюреру и рейху.
– Но особую благодарность я хочу выразить коменданту этого замка, в котором я нашел приют, оберштурмфюреру СС Отто Виттельсбаху. Кстати, пользуясь случаем, сообщаю, что обер-штурмфюрер является членом той самой императорской династии Виттельсбахов, которая дала нам кайзера Вильгельма II и многих других прусских и всегерманских правителей.
Строй бойцов растерянно промолчал: эти люди все еще не осознавали, что фюрера уже нет и что гитлеризм, при котором всякое упоминание об императорской династии чуть ли не приравнивав лось к измене фюреру, уходит в небытие. Впрочем, Геринг был слишком увлечен осознанием собственной свободы, чтобы обращать внимание на такие мелкие конфузы.
– В Берхтесгадене пока еще нет американцев? – поинтересовался он у генерала.
– Уверен, что еще нет.
– Тогда чего мы тянем? Отправляемся в Берхтесгаден.
– А что прикажете делать нам? – растерянно и почти оскорбленно спросил майор Хартманн, который удостоен был только сухого пожатия руки Геринга, наравне с тюремщиками. А ведь таким образом сбывались его самые худшие подозрения о грядущей неблагодарности Геринга.
– Вы, майор, отправляетесь вместе с нами в Берхтесгаден, – ответил вместо Геринга генерал Коллер. – Остальные могут решать: то ли возвращаться с нами в город, то ли на время рассеяться по горным селам, чтобы переждать там первую волну оккупантов или погибнуть в боях с ними.
– Но возможен и третий вариант: все желающие могут влиться в гарнизон нашего замка, – объявил оберштурмфюрер Виттельсбах.
И уже через несколько минут спецотряд генерала Коллера, в самом деле распался. Около двух десятков солдат, в основном из тех, кто не принадлежал к люфтваффе, а пристал к майору Хартманну по пути в Берхтесгаден, осталось в замке, еще столько же решило уйти в Баварские Альпы, кое-кто даже с надеждой на то, что удастся пересечь швейцарскую границу.
И все же около пятидесяти людей, в основном вооруженных автоматами офицеров и унтер-офицеров военно-воздушных сил, составили личную охрану рейхсмаршала, с которой уже через час тот прибыл в прифронтовой Берхтесгаден97. В эти минуты Геринг казался себе триумфатором, въезжающим в столицу сотворенной им империи после решающей битвы, в которой все пророчили ему не только поражение, но и гибель.
48.
Конец апреля – начало мая 1945 года. Германия. Земля Шлезвиг-Гольштейн. Ставка гросс-адмирала Деница в морской школе в Мюрвике, вблизи Фленсбурга.
Когда комендант морской школы сообщил адъютанту Деница капитан-лейтенанту Наубе, что гросс-адмирала срочно просят зайти в радиорубку, тот был несказанно удивлен.
– А вы ничего не путаете, обер-лейтенант? Если бы нас кто-либо и пытался разыскивать, то радировал бы в Плен98, избранный гросс-адмиралом в качестве своей временной ставки.
– Именно там радисты ставки фюрера и искали вас. Но в Плене им подсказали, что вы здесь. Не исключено, что теперь этот Богом забытый Плен может стать и временной столицей Германии.
– То есть? – не понял Фридрих Наубе. Они с гросс-адмиралом и несколькими штабистами кригсмарине прибыли сюда только два часа назад, причем в дороге трижды попадали под налеты англо-американской авиации, и теперь оба мечтали только об одном – хотя бы часик подремать. Чем, собственно, и занят был теперь главком кригсмарине.
