Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)
— Ты хочешь сказать, — невесело рассмеялся Виктор, — что можно попытаться переквалифицировать статью с «убийства» на «уничтожение собственности»? С переводом обвинения из публичного в частное?
— Ну, это только если ты сумеешь еще и заткнуть рот шестерым свидетелям, — отмахнулся обер-лейтенант. — Я-то имел в виду — просто потянуть время, по формальным основаниям. С такой экспертизой даже само заключение коронера о взрыве как причине насильственной смерти может зависнуть довольно всерьез.
— Ты ничего не говорил про свидетелей!
— А ты не спрашивал. Свидетели, с писанными под копирку показаниями — подстать заявителю: шестеро служителей вудуистского храма, что на окраине Старого креольского кладбища; по нашим данным, все состоят в тонтон-макутах.
— Та-аак…
— Ну, а поскольку от твоего агента-бомбиста ждать свидетельских показаний, надо полагать, не приходится — уноси-ка ты, брат, ноги из города; на что тебе, похоже, и намекают прозрачно. В женское платье переодеваться не обязательно. С формулировкой обвинения Пелипейке до завтра не управиться — мы позаботимся.
— Не могу, Фридрих: служба.
— Тогда уходи на нелегал. Мы зажмуримся… на некоторое время.
— Не могу: мне по моей должности следует быть на самом виду.
— Грохнут, отморозки ведь…
— Всё в руце Господней, — деловито перекрестился Зырянов. — Будем драться.
— Ну, удачи вам. Только деритесь поаккуратнее… в смысле закона.
— Само собой. Еще чем-нибудь порадуешь — не меня лично, а Службу?
— Порадую, а то как же… Наш разведотдел сообщает, что эскадра контр-адмирала Гудвина разделилась: на блокаде Нового Орлеана осталась одна мелочевка, а все три многопушечных паровых фрегата отошли от побережья. Куда-то…
— Ага… Только их, скорее всего, уже не три, а пять: еще два многопушечных фрегата под «матрасом со звездами» вошли в Мексиканский залив, обогнув Флориду.
— Спасибо! Поскольку весь жалкий военный флот дикси давно утоплен, задач для кораблей этого класса у берегов Юга, вроде бы, вообще не просматривается…
— Вот именно. А что — конфедераты?
— В Ориндже, на пограничной станции «Дороги жизни», спешно оборудуют пушками поезд из четырех платформ. Вашими, между прочим, пушками — штольцевыми скорострелками!
— Холера… А о приготовлениях друг дружки им известно?
— Не похоже. Просто мысли обоих катятся по одним и тем же рельсам.
— М-да… А ваши не собираются ли — так, порядку для — привести наконец армию в боевую готовность и выйти из режима демилитаризации Нового Гамбурга?
— В правительстве сочли, что поздно: в нынешнем раскладе такая ремилитаризация-де как раз и станет отличным сasusbelli… А что говорят ваши?
— То же, что и всегда: «Калифорния готова драться за Техас, как за себя — но если Техас не готов драться за себя сам…»
— Да Техас-то готов, — проворчал контрразведчик, — а вот техасское правительство с техасским президентом-миротворцем — не факт, не факт… Впрочем… — и тут он вновь помедитировал на огонек своей сигары, — впрочем, если обстоятельства вдруг сложатся так, что отступать им будет некуда — исконное техасское мужество наверняка к ним вернется.
В наступившем молчании принялись гулко отбивать «шесть склянок» часы на каминной полке. «Прям как в историческом романе, — с раздражением подумал Виктор. — А ведь он никак не мог знать о полученном уже мною приказе… Ну, стало быть — так тому и быть!»
— Могу ли я передать это в Петроград как мнение вашего Департамента — а не обер-лейтенанта Штрайхера?
— Да. И Департамента, и Генштаба. Честь имею!
…Разложив перед Швейцером с Шубравым весь возникший невеселый пасьянс, Виктор отчетливо понял, по выражению лиц старших товарищей, что эту игру ему точно придется брать на себя:
— Итак, компаньерос, мы имеем приказ Центра — с впервые, насколько мне известно, используемым грифом «зеро»: любой ценой обеспечить прибытие в Новый Гамбург некоего большегрузного железнодорожного эшелона, вышедшего вчера из Эль-Пасо. Шифровка уточняет, что «любой ценой» означает именно — любой: «Ликвидируйте кого угодно, погибайте хоть всей резидентурой до последнего человека (первое предпочтительней), но груз доставьте»; конец цитаты. Режим демилитаризации на нас не распространяется, а техасцы препятствовать транзиту не станут — хотя и помощи, в случае нападения, не окажут.
Теперь — про меня, любимого… Уходить в бега или в подполье я счел для себя невозможным: на мне замыкается слишком много связей, в том числе — связь со Штрайхером, а тут, при обострении, потребуются консультации в непрерывном режиме. Думаю, цель той провокации — как раз убрать меня из города, неважно, каким способом. И единственный для нас вариант контригры — ошельмовать обвинение мэтра Аристида встречным иском.
Моя линия защиты будет такова. Да, я действительно заказал мэтру, известному своими связями в криминальном мире, зомби в рабочем состоянии, для научных экспериментов; какового зомби он для меня успешно раздобыл (это его дело, откуда) и предъявил на встрече в порту. Однако взамен уговоренных двух тысяч клугеров он ни с того ни с сего затребовал с меня пять; я, естественно, отказался платить — деньги-то не мои, а казенные. Тогда один из телохранителей мэтра (какие-то странные нигритяне, Ваша Честь, все в черных очках и соломенных шляпах, и, похоже, крепко под веществами!..) с криком: «Так не доставайся ж ты никому!» швырнул под ноги зомби какой-то сверток. Последовал мощнейший взрыв, меня контузило, и как я выбирался из порта — сам не помню… Я бы, может, и оставил эту дурацкую историю без последствий, Ваша Честь (тем дуракам и самим, видать, досталось крепко), но, раз они на меня же еще и так в наглую переводят стрелки — заполучите-ка, ребята, встречный иск, за мою контузию! А вот — не надо, будучи обдолбанными в хлам, шутковать со взрывчаткой: техника безопасности сие решительно возбраняет!
А теперь, Карл Иванович, я попрошу вас выступить в профессиональном качестве: облечь эту историю в строгие юридические формулы и подать заявление в полицию, от моего имени — покуда сам я пребываю на одре болезни, кхе-кхе. Прямо сейчас, сегодняшним числом. Ну и насчет той экспертизы на вещества — озаботьтесь.
— Да подать-то несложно… — почесал в затылке глава «Швейцера и партнеров». — Но тут ведь не ситуация «его слово против моего слова», компаньеро резидент! Шестеро свидетелей, этих самых… служителей культа вуду — как мы ошельмуем все их показания, даже если они и впрямь «писаны под копирку»?
— Очень просто, — отрезал Зырянов. — Те шестеро должны умереть сегодня же ночью, все до единого. Причем умереть единообразно: от несчастного случая при неосторожном обращении со взрывчатыми веществами. Голову наотруб — у них в том «храме» есть и химлаборатория, не может не быть…
Повисло ошеломленное молчание: похоже, оперативники-ветераны никак не ждали от петроградского назначенца такой прыти, и теперь взирали на него… ну, не то, чтобы со страхом (таких волкодавов поди-ка напугай), но с опаской… Что, собственно, и требовалось по ситуации.
— Компаньеро резидент, — осторожно подал голос Шубравый, — в храме ведь могут случиться и посторонние… Вы только не подумайте чего плохого: я не про мораль-этику и прочую лирику. Просто в Техасе не любят, когда кто-то со стороны убивает их сограждан — будь те хоть сатанистами, хоть черными расистами, хоть кем… На тонтон-макутов Штрайхер, может, еще и зажмурится, но вот на «сollateral damage»…
— О да, разумеется, Пилип Мартинович! «Collateral damage» следует, по возможности, минимизировать, — степенно покивал Виктор и повторил с нажимом: — По возможности — именно так. Если вы еще не поняли, компаньерос — мы уже воюем!
«И раз уж на мне так и так висит теперь экипаж „Салема“, который был вообще ни сном, ни духом…» Додумывать эту мысль ужасно не хотелось — хотя и следовало.
— Компаньеро резидент, — это уже аккуратист Швейцер, — а вы прикинули, каких ресурсов от нас потребует открытая война с «Макандалем»? О способностях этих ребят рассказывают легенды, которые мне не очень-то хотелось бы проверять на своей шкуре…
— Война-то, Карл Иванович, уже объявлена! А если мы после такого наезда утремся — вот тут нам точно конец: дожмут. Раз сил у нас меньше чем у них — значит, мы должны показать себя еще бОльшими отморозками, чем они сами. А что до их легендарных способностей… У нас тут тоже нынче есть… весьма одаренные персоны; с восточными техниками, ага. Ну вот и поглядим — чье кунг-фу круче!
…А уже прощаясь в дверях — отбывали, так сказать, в окопы на передовую — Виктор окликнул Шубравого:
