Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)
Управляющий уже дожидался в зале заседаний, обложенный бумагам — похоже, зря озадачивал подмастерья, тут народ с понятием.
Уселся во главе стола, бросил перед собой планшетку, уже изрядно поношенную путешествиями, но до сих пор служившую верой и правдой — не то, что вещи моего времени, которых, либо хватает на пару сезонов, либо их стоимость требует пару кошельков.
Оперся на локти, сцепив пальцы замком, постарался успокоить вновь поднимающуюся ненависть.
— Рассказывай.
И дальше только слушал. Управляющего как прорвало — отвыкли у меня мастера, что может придти человек, точнее недочеловек, и уважаемых мастеров бить по морде только за то, что те шапку не сломали.
Сама история была проста, но с подробностями. Если вкратце, то приехал полковник Казачьего полка, князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский. По совместительству еще и майор семеновцев. Хотя, еще до Азова был капитаном. Приехал забрать большую часть семеновцев, а заодно все, что соберет. И под это все он подгреб мой полк.
На этом месте остановил управляющего, уточнил, что было в бумагах. Как обычно, Петр писал расплывчато, про оказание поддержки и всяческое вспоможение. Но конкретно Двинский полк указан не был. Счет к полковнику подрос.
Далее пошло вообще откровенное обдиралово. Князь ходил по заводу и выбирал себе подношения. А заодно и своей свите. Мысленный счет к полковнику даже возрастать не стал, махнув рукой в неприличном жесте и уйдя в глубины сознания — мол, разбирайтесь без меня. Капкан в душе зарычал предвкушающе. Мдя, князь. Ты попал.
Пока управляющий живописал «… а он как заорет, как вы смерды смеете мне указывать …», через двери бочком протискивались мастера, рассаживаясь за столом. Мастера выглядели на удивление пришибленными — мяли в руках шапки и низко мне кланялись, чего раньше за ними не замечал. Вот ведь как — один напыщенный придурок может за день разрушить несколько лет трудов. Почему так? Почему ломать всегда проще, чем строить? Откуда в нас этот комплекс Геростратов? Ведь природа не закладывала в нас этого, это уже наше личное ноу-хау.
Наконец рассказ управляющего исчерпался, и в тишине особо отчетливо стали слышны тяжелые вздохи, скрипы половиц и покашливания. Народ ждал моей реакции. Ну, что ж …
— Что сказать вам, мастера. Полк буду догонять — то понятно, и в этом вы мне подсобите. А что касаемо обид ваших — то и вина ваша, за что еще спрошу с кого след. Неча было на завод секретный этого посланца впускать, коли у него, прямого царского приказа не было! Вы тут, мастера — царское дело поднимаете, и не всем о том знать положено!
Помолчал, ожидая споров — но мастера сидели молча, только поедая меня взглядами.
— Ладно, то вам наука будет, в другой раз от ворот таких посланцев гоните. А то этот в Москву приедет, подарками похваляться, а опосля от князей тут не продохнуть будет. Хотя, этот полковник сказывать о подношениях уже не сможет, то вам пообещать могу. Но чтоб впредь, без указа царского, на заводе никого не видел — хоть полк Двинский для того привлекайте, благо привез морпехов в казармы. И хватит о том. Давайте решать, как полк догонять буду.
Мою идею гнать вверх по Двине клипера мастера зарубили. Они вообще оживились после взбучки. Неисповедимы пути души русской. Может, порадовались, что никого не выпорол? Это они зря — просто еще не дошел до святых отцов, вот с ними у меня разговор другой будет. Это что за секретность на заводе? А?!
На самом деле, к погоне за полком руководящий состав завода готовился практически сразу после ухода солдат, ничуть не сомневаясь, что мне это понадобиться.
Транспортом выбрали ладьи и лошадей. Ладьи перед птицами имели преимущество в виде весел, и мастер транспортник уверял, что выигрыш будет значительный. Поверил специалистам, как поверил и тому, что выходить надо только завтра с утра. В конце концов, зачем растить профессионалов, если потом не слушать их советов?
Оставшийся день посветил заводу. Мастера, как дети, старались похвастать достижениями. Демонстрируя мне свои разработки, именно свои, хоть в них и ощущался след моих эскизов, мужики чуть ли не баюкали эти железяки, ожидая от меня только похвал. Хвалил.
Оружейники продемонстрировали мне стационарную противоабордажную картечницу. Только стрелять было нечем — весь готовый боезапас паковали для перевозки на лошадях и грузили на ладьи. Так что, подергали механизм картечницы вручную, обсудили пружину и вкладыши. Порисовали варианты крепления к станине, и перешли к следующим верстакам.
Вот тут меня мастера поразили. Неоднозначно. На верстаке, прикрытый холстиной, лежал … эээ … оружейный комбайн. Помесь Штуки и Дара, с тремя стволами расположенными вертикально друг под другом по нарастающей — 12мм, 18мм, 50мм.
Комбайн поражал сразу своей громоздкостью. Тот самый случай, когда инженерная мысль рождает нежизнеспособных монстров. Комбайну не хватало только откидной саперной лопатки в прикладе и ложки. Роль котелка вполне могла сыграть барабанная коробка. Хотя, с точки зрения развития конструкторских способностей оружейников — комбайн был вполне к месту. Они и охлаждение принудительное, предусмотрели, и скомпоновали оригинально, на общей силовой раме. Но …
Взял комбайн в руки, ощутил, как он «клюнул» носом, напрягая кисть на рукояти и начал разнос.
… А кто будет о весовой и динамической балансировке думать? Что мешало сдвинуть нарезной ствол далеко назад, и уравновесить барабаном в прикладе вес гладкоствола с барабаном? А картечницу зачем тут поставили? Так было? А голова зачем? Коли поднимаем прицел все одно высоко, так и переносили бы ее над нарезным стволом, ближе к середине — тогда и к механизму спуска не надо будет тянуться через барабан дробовика …
Одним словом — раскритиковал в пух и прах, ни словом не обмолвившись, что такой комбайн пока не очень то и нужен. Совсем не нужен. Но пусть будет. Отработаем на нем конструкторский потенциал оружейников.
Велел все переделывать, облегчать и балансировать. В идеале — чтоб уравновешивался на пальце, лежащем на спусковом крючке.
Мастера благодарили за науку и одарили подарком. Хитрецы. Подарки критиковать не принято.
Крутил в руках семи зарядный полуавтоматический револьвер калибра 9мм. Тяжеленная длинноствольная дура. Да еще с открытыми салазками скольжения механизма. И красота отделки, вкупе с гравировкой ствола — погоды не делали. К черту традиции, а то они Такое в партию запустят.
Положил револьвер на верстак, опершись руками по обеим сторонам от него, и поинтересовался, желают ли мастера моей смерти. Нет? … Так какого …! Его же полчаса доставать потребно будет, а при быстрых поворотах ствол заносить станет безмерно … а механизм … а защита руки при откате … а …
Расстались с оружейниками вполне довольные друг другом. Монстра все же пришлось забрать, чтоб не обижать мастеров. Повешу его на стену, будет родоначальником коллекции извращений. Потом повешу под револьвером комбайн. Хотя … подумаю.
Корабелы заложили «Святой дух». То есть, бронеплиты для него делали уже давно, да еще и в двух экземплярах, уравновешивая карусель — а вот сборку только начали. Посмотрел, прикрывшись рукой, на всполохи электросварки — не понравились именно всполохи, при нормальной работе дуга должна гореть ровно, а бригада работать слажено. Покритиковал.
С корабельным мастером обсудили накопившиеся вопросы. Рутина. Подумал, и велел закладывать рядом вторую канонерку. На удивленные вопросы мастера только пожал плечами. Да, были планы спустить на воду одну, а вторую строить уже с модификациями, набранными при эксплуатации первенца. Не судьба. Вон как события вскачь понеслись.
Оставил за спиной на верфи разворошенный муравейник. Неожиданная закладка второго корабля, пусть и из имеющихся деталей — это аврал, и надолго.
Остальные цеха не отставали от верфи и оружейников — слух по заводу, что завтра князю уезжать — разошелся мгновенно, и домой мне так и не удалось попасть. Может оно и к лучшему — там наверняка пеленки и младенческие протесты. Отосплюсь на ладье.
21 октября 1700 года четыре ладьи с двойными командами, морпехами, лошадьми и спящим мной вышли в погоню за умыкнутым полком. По моим расчетам, в районе Вологды перейдем на конную погоню и где-то после Новгорода должны догнать пропажу.
Сама погоня не имела ничего общего со стереотипом, вызываемым этим словом. Команды стругов лениво перекрикивались и шутковали, морпехи зубоскалили, лошади гадили на сено, укрывающее доски настила. Мимо бортов величаво и обманчиво медленно проплывала земля Русская, славная дураками и дорогами. Впрочем, дорог еще не было, были направления. Зато дураки старались за двоих. Буду постепенно сокращать их популяцию.
Слаженный плеск весел наводил на философские рассуждения. Грустные. Созвучные стихам Вознесенского.
