Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)
В целом, обратная дорога шла … скучно. Ровный свежий ветер гнал клипер по ухабам Норвежского моря, вода заливала палубу, отменяя приборку, и висела пеной на такелаже, пытаясь заледенеть, но у нее это не получалось, так как октябрь выдался на удивление теплым, для этих широт.
Этот фокус удался воде только в конце нашего перехода, когда Ястреб уже рвался к устью Двины через горло Белого моря. Но ветер для нас уже стал попутный, и было наплевать, что на канатах такелажа, палубе, да и вообще всех выступающих частях, наросла тонкая наледь, хрустящая под рукой и осыпающаяся дождем льдинок с парусов. Мы теперь дойдем, даже в шубе изо льда. Хотя, до такого, ни один корабль доводить не стоит, и команды весело взялись за колотушки, применяя их периодически не только по назначению, но и по юнгам, устроившим на палубе филиал ледового катка. Ну и что, если адмирал немного покатался!? Что позволено Юпитеру, не позволено быку! Еще римляне об этом знали. Вбили в юнг и эту истину. Капитан — первый после бога на судне. Даже цари ему не должны быть указом в море! Так колотушками и вбивали. Нежно, и любя.
Рейд Архангельска радовал обычной суетой. И апостолами, присутствующими в полном составе, да еще и под присмотром Сокола. Небольшой камешек отвалился от глыбы, давящей на душу, но легче не стало. Что же опять то не так!
Велел пока не отпускать команду в город, сам ринулся к воеводе, выяснять, как дела, как османы. Даже не знаю, на что еще думать.
До воеводы не добрался, заскочил в Гостиный двор, куда собственно и вел причал. Меня, для начала и слухи устроят. Без подробностей.
С радостным криком «… Кого я вижу!!!..» бросился к первому, смутно знакомому, купцу, распекающего приказчика у перекошенного лотка. Имени купца откровенно не помнил, что не помешало нам выказать обоюдную радость от встречи. Обычные вопросы — «Ну ты как?» и более для меня актуальный — «Как тут дела?». Дела были нормально. Нет не так. Дела шли плохо, торговля в этом году слабая, поясницу прихватывает, приказчики — полные идиоты. Но в остальном — все тихо, османы зашевелились, но пока еще замирены, крымчаки не шалят. Государь мудр — это само собой — и готовиться смести шведов с ижорских земель. Сил собрал тьму! Даже архангельскую, холмогорскую дружины забрал вместе с полком из Вавчуга. Стоп! Чегоооо???
… Как чего? Присылал государь полковника с бумагою — под его начало много люда ушло. Еще летом. К началу осени, помолясь, двинулись в обратный путь. С обозами. А что там, в бумаге было, то купцам неведомо …
Сжал до хруста кулаки, с трудом удержав совершенно нецензурные определения, где видел этого полковника вместе с бумагами. Внутреннее напряжение достигло пика, и лопнуло, окатив мозг жаром бешенства. Чтоб какая-то иностранная тварь, а других у нас в полковниках почти и нет, закинула моих бойцов в мясорубку, а потом пошла дегустировать бокал вина, рассуждая, какие все русские тупые варвары? Пристрелю суку!
Купец даже отстранился под молчаливым напором выплескивающейся из меня ненависти. Откланялся, стараясь не сказать ничего лишнего — он ведь тут не причем.
Тузик летел к Ястребу как на моторе. Морпехам на веслах бросил только одну фразу — какая-то штабная крыса, словом государя, увела наши полки из Вавчуга, а так оно или нет — неведомо, надо скорее домой. Прониклись.
Еще на подходе к Ястребу гаркнул на весь рейд — «Боевая тревога!». Забегали. Причем, забегали и на Соколе. Тузик втягивали на палубу практически одновременно с выборкой якорей.
Такой гонки Двина еще не знала — оба клипера, неслись по стылой реке как призраки, в своем сумасшествии растопырив полный комплект лиселей на выдвинутых шпиртах.
Доведись нам налететь на мель — напряженные мачты наверняка сложатся как сухие прутики. А мне все казалось, что парусов мало, и время безвозвратно утекает. Глеб мялся за спиной, не рискуя воззвать к моему разуму. Но пару часов гонки привели меня более-менее в чувство. Дал команду сбрасывать летучки и добираться до Вавчуга просто максимально быстро. Глеб вздохнул с видимым облегчением.
Спустился в трюм, сел в своем закутке, и стал с остервенением втыкать кортик в разлохмаченный моими нередкими раздумьями угол стола. Картина складывалась мрачная, и вместо стола было, кого представить.
Значит, Петр решил, что нечего добру на севере пропадать?… стук, стук… Все для победы, говоришь? … стук, хрясь… Судьба все же отыгралась на мне за решение не водить флот на Нарву. Злопамятная тварь.
Ладно. Бешенство кристаллизовалось из раскаленного железного расплава в ледяную сталь. Такой толпой они пошли под Нарву пешком — это к гадалке не ходи, столько судов быстро не собрать, особенно после нашей прошлогодней экспедиции. Птицы закинут меня и лошадей максимально далеко по Двине, и ничего, что немного провоняют при этом. Зато у меня будет шанс догнать этого …! …! … полковника и задать ему пару вопросов. Главное, чтоб на все вопросы и свиту патронов хватило. Дар возьму. Два Дара, чтоб наверняка. Одернул себя, все же полковник вряд ли занимается самодеятельностью. Но Дар все же захвачу.
Птицы маневрировали у причала Вавчуга, уходя выше их по реке и, сбрасывая оставшиеся паруса, сплавлялись по течению на остатках инерции, чтоб вписаться точно к причальным сваям. Ювелирная работа. Наблюдал за ней с интересом.
Несколько принятых решений и произведенный прикидочный расчет запаса времени, которое мне дало пешее войско, а заодно и точки перехвата — сдернули красную пелену бешенства с сознания, оставив после себя стальную, сжатую до предела пружину, в глубине души. Теперь сам себя боюсь — капкан на динозавра и то выглядит более мирно чем то, что поселилось у меня внутри. Однако, пообещав своему капкану много крови и скоро — заставил его затихнуть и не мешать спокойно мыслить. Мыслил о животных — о зебрах, исключительно в черную полоску и о козлах, с которых хоть шерсти клок. Еще было немного жаль полковника, по большому счету он просто оказался в неудачное время не в том месте — но это уже лирика.
Ястреб поймал причал выбросками, и команда бодро начала травить толстые швартовы с барабана шпиля. Дома.
На этот раз встречающая толпа выглядела пожиже, хотя на радости встречи это ничуть не отразилось. Надо речь. Надо, и плевать, что не хочется, и мысли об ином.
Спустился до середины сходен. Оглядел ожидающий слова народ, вытянувшийся по широкому настилу причала, будто ножка гриба, с расползающейся по берегу грибной шляпкой.
— Виктория православные! Побил адмирал Памбург флот свеев у Дании. Весь как есть побил. Трудами вашими та победа завоевана! И корабли не подвели, и припасу в достатке было. Низкий поклон вам за то. Потери наши невелики, хоть и есть — но о том у Глеба пытайте, а мне надобно с мастерами через час в управе совет держать — передайте всем, кто не слышал — буду там их ожидать.
Спустился на причал и двинулся к казармам полка, отвечая кивками на поклоны и благословения. Сложным было не через народ проталкиваться — дорогу мне старались уступить — а удержаться на обледеневшем настиле. Зима поморья начинала заявлять о себе.
Прошелся по пустой казарме, благосклонно кивая на доклад. Тихо поразился про себя обиде в голосе дневального, что его оставили тут, не взяв на «большое дело». Какое большое дело? На убой — то вернее будет. Заглянул в оружейку. Обалдеть, даже пневматику забрали — а ее тут под сотню уже должно было быть. Значит, совсем дело плохо.
С офицерами в полку у меня была напряженка — основные обязанности висели на капралах, и то, что в полку оставили на хозяйстве десяток подранков из пехотных рядовых, без капрала, под руководством одного морпеха — говорит о многом.
Вытрясти из морпеха подробности такого исхода не удавалось — по его словам, приехал полковник со свитой и бумагами царя, заявил, что «неча тут хлеб казенный проедать», на что только хмыкнул, так как казна должна была мне весьма прилично. Звали полковника — князь Лобанов-Ростовский, и он требовал от всех почитания своей персоны, с положенными поклонами и подношениями. Так как свой полк и завод в этом отношении несколько распустил — возникли нешуточные трения, и дело дошло до порок. Моя совесть замолчала, перестав вздыхать по будущему полковника. Хорошо.
Выяснить подробности про бумаги и самого князя у морпеха не получалось, он просто был не в курсе. Оставалось только расспросить управляющего — на заводе этот князь также успел покуролесить.
В заводоуправлении раздеваться пришлось чуть не догола — знатно они натопили. Заглянул к подмастерью, в заводской архив — велел делать мне выписку, что было поставлено в полк, и в каком количестве. Оружие, амуниция, боеприпасы. Так как расходные ведомости полка капралы, зачем-то, забрали с собой — оставалось ориентироваться только на косвенные данные.
Управляющий уже дожидался в зале заседаний, обложенный бумагам — похоже, зря озадачивал подмастерья, тут народ с понятием.
