Старые недобрые времена 3 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"

— Что-то, что можно перевезти на спине у мулов, разобрать и собрать в пыли, под дождём, — добавил он чуть позже. — И чтобы при этом не ломалось от первого же удара молотком или падения с повозки.

— Нам нужно разработать модульные компоненты. Переносные, обслуживаемые на месте. Минимум деталей, максимум надёжности. Я уже составил список — завтра покажу.

— А измерительный инструмент? — едва заметно нервничая, спросил один из молодых техников, переглянувшись с одним из стариков и подавая чертёжи. — Можно поставить на поток наши калиброванные шаблоны.

— Годно, — кивнул Георг, бегло глянув в бумаги, — будет востребовано в инженерных частях и артиллерии, в оружейных мастерских.

— И подумайте, — бросил он в сторону чертёжников, — о комплектах для ремонта телеграфа. Эти линии будут резать, рвать, они критичны. Работающих на месте будет мало, квалификация их — самая сомнительная, так что инструменты должны быть самыми простыми.

— Запомните, господа, — сказал после короткой паузы, — Я не просто ваш начальник, — мы в одной лодке. Если вытянем — поднимемся. Если ошибёмся…

Он не договорил, давая время осмыслить, и видя с радостью, что идея команды нашли в рабочих отклик.

— Хорошо, господа, — подытожил он, — За дело! Работайте пока, думайте, а вечером обсудим.

Работы возобновились, но тише обычного, звук будто вязнет в мыслях, ожиданиях и чаяниях.

Георг, чуть постояв, подошёл к верстаку, где над чертежами корпел Йозеф Кляйн, худощавый, молчаливый мастер с тонкими прокуренными пальцами и привычкой зажёвывать карандаш.

— Что скажешь, Йозеф?

— У нас есть задел, — медленно отозвался тот, Старые чертежи. Я когда ещё в Ганновере был — видел прототип быстросборного токарного станка для сапёров. Полевой вариант.

— Надёжный?

— Если довести прототип до ума и собрать правильно — да. Вес — меньше двух центнеров. Можно перевезти на повозке, устанавливается на три упора, без фундамента, работает от ножного или ручного привода.

— А работа? — поинтересовался хозяин мастерской.

— Стандарт, — пожал плечами Йозеф, вытащив наконец изо рта обмусоленный карандаш, мельком взглянув на него с недоумением, и, чуть смутившись под весёлым взглядом Георга, отложил на верстак, — Мы сделаем свой комплект, на шесть операций. Можно точить втулки, вал, резьбу подгонять… всё, что у полевой артиллерии или телеграфистов слетает.

— Бронзовые направляющие выдержит? — поинтересовался попаданец.

— С натяжкой, но выдержит, — уверенно отозвался Йозеф, — Главное — посадка, ну и бронза должна быть хорошего качества, а с этим мы справимся, не впервой, литейщики у нас отличные.

— Тогда работай, — приказал Георг. В голове уже складывался заказ — армейские мастерские, походные лагеря, ремонтное обеспечение артиллерии, телеграфных линий, даже флотских баз. Пора подумать о расширении производства…

— Сколько времени тебе нужно?

— На сборку прототипа? — Кляйн задумался, — С неделю, может, десять дней. На подготовку партии — три, максимум четыре недели, если металла хватит, и дёргать никто не будет.

— Хватит, — чуть помедлив, пообещал Георг. — Начинай. Назови троих, кого хочешь в помощь, полный приоритет.

Йозеф не улыбнулся, но в его глазах мелькнул огонёк. Он встал, отложил чертёж, потянулся за новым листом.

— У меня уже есть идея, как упростить передачу крутящего момента. Без шестерни, прямая муфта.

— Тогда действуй, — кивнул попаданец.

Георг отдал ещё несколько распоряжений, развернулся и пошёл прочь из мастерской, на ходу перебирая в уме, кому показать прототип, с кем обсудить возможный контракт. Вариантов немало, и, с учётом капиталов, родственных и дружественных связей, политических пристрастий и амбиций, равно как и деловых качеств, это то ещё минное поле!

Выйдя из мастерской, он решил не ловить извозчика, а пройтись по городу, подышать городским смогом и настроениями, своими глазами посмотреть, как реагирует Нью-Йорк на начало войны. А отреагировал он болезненно…

— Конгресс продал душу дьяволу, — орал какой-то долговязый желчный тип в потёртом сюртуке, взобравшись на перевёрнутую тележку молочника, собирая толпу, — Они покусились на частную собственность!

Попаданец, чуть нахмурившись, остановился, не совсем понимая контекст, но потом речь зашла о живом имуществе, то бишь чернокожих невольников, и он, скривившись, пошёл дальше. Ничего нового… отношение к людям, как к скоту, притом нередко в буквальном смысле, не только с продажей, но и с принудительной случкой, ему осточертело.

Сердце Нью-Йорка лихорадочно бьётся, на каждом перекрёстке митинги, вспухающие гнойники уличных проповедников, неистово вопящих о Конце Света. Студенты за Север, и студенты за Юг, типографские агитки, пачкающие пальцы свежей краской, паникующие обыватели и герои, которые боятся опоздать на войну…

… на той или другой стороне. Здесь, в Нью-Йорке, хватает сторонников южан!

А ещё — городская беднота, чуть ли даже не трущобные жители, вылезшие из своих крысиных нор и в кои-то веке оказавшиеся близко к деловому центру, не гонимые полицией прочь. Озирающиеся, жадные, с завистливыми нехорошими глазами.

— Чарльстон — последний оплот христианства! — надрывается лысоватый господин, размахивая цилиндром, задвигая слушателям ядрёную смесь надёрганных из Библии цитат и ядерного расизма, — мы должны…

… и гнилой помидор влетел ему в физиономию, а моряк, бросивший его, засвистел оглушительно.

— Рабовладельцы — вон! — тут же заорал какой-то паренёк, явно не вышедший ещё из школьного возраста, и…

… к нему тут же подскочил низкорослый толстяк, и, без всяких разговоров, влепил в ухо.

Драка завязалась почти тут же, безобразная, жестокая, уличная, как она есть. Георг, не желая участвовать в ней, начал проталкиваться сквозь толпу, короткими тычками освобождая себе дорогу. Какой-то почтенный немолодой джентльмен, никак не меньше сорока лет отроду, с какого-то чёрта налетел на него с воинственным воплем, далеко занеся руку для удара…

… и тут же прилёг отдохнуть, получив хороший джеб в выставленную вперёд челюсть.

Брезгливо переступив через него, Георг увернулся от удара короткой дубинкой по голове, врезал агрессору по печени, не жалея сил и умений, и, наконец-то выбравшись из свалки, поспешил прочь, не забывая оглядываться.

Проходя мимо Принс-стрит, он заметил проповедника — бородатый, словно ветхозаветный пророк, в грязной сутане, с безумными глазами фанатика. Д ержал на головой ветку можжевельника, ветхозаветный персонаж орал неистово сорванным голосом:

— 'Прокляты будут те, кто держит раба и те, кто позволяет держать! Юг и Север падут, и зверь выйдет из пасти города! Покайтесь, братья!

В толпе кто-то засмеялся, кто-то подбросил монетку. Кто-то швырнул тухлое яблоко, но нашлись и те, кто поддержал проповедника, так что, пока не началась драка, Георг поспешил уйти.

' — Дерьмо! — стиснул зубы он, — Ситуация ещё хуже, чем я думал! Не город, а натуральный пороховой склад, в котором дураки и блаженные играют с огнём! Ох ты ж… это, к гадалке не ходи, аукнется беспорядками, да такими, что как бы войска вводить не пришлось!'

На углу Бродвея он увидел толпу, скандирующую « Down with the Negro! i» — подростки, рабочие, пара приличного вида мужчин в шляпах. В центре — растерянный, перепуганный чернокожий подросток, с трясущимися губами и слезами в больших глазах

— Повесить ниггера! — веселясь, крикнул один из подростков, и, подскочив, ударил чернокожего по уху.

— Мать вашу… — прошептал Георг, и уже сделал было шаг назад, не желая ввязываться в противостояние с толпой, но поймал взгляд чернокожего мальчишки, отчаянный и безнадёжный, и…

… он вспомнил себя, всего несколько лет назад — такого, каким был в первые месяцы после попаданства.

' — Вмешаюсь — пожалею, — подумал он, — а не вмешаюсь, пожалею ещё больше!'