Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита
— Вот это привычнее, — Орлов обрадовался и побежал за автоматом.
— Фамилия, имя, отчество? — тем временем спокойно и невозмутимо спрашивал Якут у злодея, усевшись за своё место.
— Моё? — начал тупить рыжий.
— Моё я знаю, — таким же тоном произнёс Филиппов.
Китайская шариковая ручка неприятно скрипела, но старший спокойно продолжал записывать.
А потом бац по столу ладонью! Рыжий вздрогнул.
— Лексеич, — Якут посмотрел на меня. — Вспомнил тут. По делу Репейникова, помнишь, тогда пропал магнитофон двухкассетный с места преступления? Мужики с имущественного тут недавно накрыли одного гада-скупщика, у него такой же двухкассетник стоит. Я чё думаю, надо его колоть, кто принёс — и найдём гада.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Сегодня, значит, два дела решим, с мафоном и с этим, — я показал на рыжего, — киллером доморощенным. Кстати, вот, из больницы показания, — я приподнял валявшийся листок. — Тот стрелок уже заложил их, можно долго не допрашивать. Так только, для приличия, всё уже есть. Можно не заморачиваться.
Этот листок, вырванный из блокнота, лежал у телефона, туда я записывал всё необходимое во время звонков. Но с такого расстояния киллер не увидит, что там накалякано.
— Кто заложил? — возмутился рыжий и уставился на меня мутными глазами.
— Так кто у вас в жиге сидел, — я хмыкнул. — Раненый, вы его бросили. Говорит, белобрысый из нагана палил, а рыжий из автомата…
— И чё ты молчишь? — Якут приподнялся над столом и взревел на рыжего: — Киллер хренов! Стрелял по менту? Ну, ты попал… ты попал, я за себя не отвечаю. Сейчас тебе такое…
— Да ладно, Сергеич, — я махнул рукой. — Я думаю, тот косой в больнице врёт как дышит.
— Врёт он, — прошептал рыжий, уставившись на меня как на спасителя. — Он сам с калаша палил, его подбили, мы подумали, что всё, п***ц котёнку. А он, гад, стучать начал… и чё он отпирается-то? Он стрелял! Он сюда нас сманил! Если бы не он…
Рыжий начал петь, а Якут записывать. Я вышел в коридор, дошёл до РУОП, а там белобрысый уже вовсю писал признательное, пока довольный Устинов стоял у него над душой, скрестив руки, и даже правил ошибки. Работа идёт вовсю. Не, такие бандиты умом, сообразительностью и твёрдостью характера не отличаются, вот и быстро раскололись.
— Вот опять, я как чуял, — ко мне подошёл отец, и мы с ним вышли в коридор. Взгляд у него был злой. — Я этому Туркину, что тебя дёргает по своим делам, ноги из жопы вырву, раз подставляет так под пули…
— Я сам туда пошёл, — успокоил я его, — а заодно многое узнал о своих делах, не просто так время потратил. Всё с пользой. И увидел, что Сафронов этот тот ещё гад. Но не за ним охотился, а за одним из его компашки. Ну а стрелять, батя, в нас и так стреляют. Но вот перед Толиком смежники пусть вину заглаживают, ему вообще ни за что прилетело…. Ну и как этот у вас поёт? — я кивнул на открытую дверь, где киллер писал бумагу.
— Красиво поёт, — отец полез за сигаретами.
Только сейчас заметил, что у него руки чуть тряслись. Волнуется отец за меня, слишком всё внезапно случилось, он не ожидал.
— Но Сафронова не сдал, — продолжил он, — якобы его вообще не видел и не слышал, зато другого назвал, из их кодлы. Барсук у него погремуха, знаю, про кого он. Сейчас пойду прокурора душить, чтобы санкцию давал, он всё равно здесь крутится.
— Пошли, я с тобой.
Сначала зашли ко мне в кабинет, где Якут передал нам лист с чистосердечными признательными показаниями второго киллера. Тем проще, и он тоже указал Барсука.
Прокурор Путилов и правда всё ещё был в ГОВД, но мы едва его нашли, он пил чай с сушками у бухгалтеров. Ему мы и предъявили всё, что напели захваченные киллеры. Оба они прибыли из Амурской области, а вот третий, которого ранил Витёк, приехал из Читы. Уже в Верхнереченске им этот Барсук дал пушки, объяснил, чтобы искали мента в кожанке, и даже дал мой нечёткий снимок. Аванса не дал, обещал заплатить после дела два миллиона рублей.
Меня они вели по городу несколько часов, но когда рядом со мной оказался Толик, запутались и решили гасить всех. Но несколько секунд они потеряли, и на этом их операция закончилась неудачей.
— И как я тебе на Сафронова санкцию выпишу? — Путилов швыркнул чаем. — Он тут вообще не упоминается.
— Барсук — его шестёрка, он у нас давно в разработке, — спорил отец. — И он же держит спортивный клуб, где обитает вся банда. Давай поедем хоть за Барсуком, распотрошим их клубешник, вот там и найдём доказательств, чтобы главного прижать к ногтю. СОБР наготове ждёт, один приказ — и они там шороха наведут. А то расслабились бандюки. Обнаглели, суки.
— А если не найдём? А потом как наедут журналюги, что мы якобы не даём продвинуться кандидату в мэры! — возмутился прокурор и стукнул кружкой чая о стол. — И опять устроят.
— Ну если так будем журналистов слушать, — влез я, — то ничего не добьёмся, а в нас в так и будут стрелять. У нас отличного опера ранили, чуть не убили, а до этого другая банда, в сентябре ещё — Верхушина Олега порешили, ваш же следак-то был, хороший мужик, кстати. А если бы тогда сразу был подозреваемый, тоже бы на журналистов оглядывались?
— На меня, Васильев, — прокурор недобро сверкнул глазами, — ваши ментовские штучки не действуют, можешь не давить, — он снова отпил чай и шумно выдохнул через нос. — Ладно, берите Барсука, и остальных там задержите. Будем смотреть уже по факту, что найдёте на месте. Скажу нашему следаку, пусть постановление на обыск накалякает, а санцкцию поставлю сегодняшним числом, — тряхнув рукой, он посмотрел на часы, — а пока можете начинать так, будет вам бумага.
Отец незаметно подмигнул мне, мол, быстро ты его убедил. Но я понимал, что жопой шевелить прокурору бы пришлось в любом случае, потому что Москва уже проснулась и требует результатов. Однако всё же процесс я ускорил, немного времени у меня получилось выгадать, а то бы он ещё ломался. Просто прокурору здорово прилетело, когда погиб Верхушин, вот я и напомнил ему о том случае, чтобы не повторялось, не дай бог.
Так что сегодня расквитаемся за Толяна, покажем местным бандюганам, что в ментов стрелять нельзя, а заодно я проверю свои догадки по поводу Миши, брата бывшей девушки Толи и того самого парня, который «воспитывал» зеленоглазую проститутку. Связан он как-то с этим, не с одним, так с другим.
У нас были первые подозреваемые, у нас появился план действий, обсудили рабочие версии — в общем, есть всё, что полагается. Генерал Суходольский, мордатый мужик среднего роста в гражданском костюме, очень похожий на типичного начальника, даже не нашёл, до чего докопаться, только махнул рукой, мол, занимайтесь, и продолжил полоскать Шухова у того в кабинете.
— Не завидую я ему, — хмыкнул Устинов уже на улице, кивая на окна кабинета руководителя отдела уголовного розыска. — У нас тут настоящий Чикаго начался, стрельба, вот и дёргают. А его-то чего дёргать? Выбрали на должность красивого начальника, а спрашивают, как с умного.
— У него фактура-то и правда, как у большого босса, — Сафин закивал, с трудом сдерживая смех. — Он в кабинете как влитой смотрится, чистая статуя, хотя только бы бумажки подписывал. Но работать требуют и от него.
Я поправил тяжёлый бронежилет, давивший на плечи, и проверил оружие. Довольный Орлов нёс на плече сумку из кожзама, в который был выданный ему АКС-У, остальные были вооружены пистолетами. Кроме СОБРа едет и почти весь уголовный розыск, кто был под рукой. Всё-таки задели-то нашего, надо разбираться всем, спускать такое нельзя. Большая толпа у нас вышла.
Но сразу уехать не вышло, пока решали какие-то организационные вопросы, в дежурке появился подозрительный тип.
— А ты чё здесь забыл, барыга? — опер Федя Останин, из наших «наркоманов», насел на невысокого мужика в сером пуховике, стоящего у окошка дежурного. — Сдаться решил, никак?
— Нет, — тот испуганно затряс головой. — Заявление писать. Нападение, типа, было.
— И как напали? — спросил опер.
