Расплата по счетам (СИ) - Романов Герман Иванович
И вот новая победа, оглушительная, недооценить которую невозможно — и ему она тоже пойдет во благо. Евгений Иванович спешно подготовил и отправил в Петербург телеграфом новые донесения, благо в своем послании императору и личном письме ему Матусевич «правильно» подошел к описанию подвига, на самом деле выдающегося деяния уже ставшей легендарной порт-артурской эскадры.
— Все дело в том плане войны, который я подготовил для Витгефта, и каковым воспользовался адмирал Матусевич, блестяще выполнивший их, и добившийся столь желанной для нас победы!
Привыкший лицедействовать наместник тут даже глазом не моргнул, он действительно где-то в глубине души считал, что так и мыслил на самом деле. И его потаенные желания оказались предугаданными слишком сообразительным подчиненным, который благодаря ему и получил весомый орден вместе с новым чином. А заодно возможность пользоваться всеми трофеями без всякой на то положенной отчетности, и действовать по своему усмотрению, так как Дальний находится в осаде. Этим указанием дал командующему порт-артурской эскадры полный карт-бланш на любые действия, которые тот сочтет необходимыми. И тот, судя по всему, прекрасно поймет, что на самом деле подразумевал наместник, и воспользуется его разрешением, получив в полное распоряжение, но совместно с генералом Стесселем, огромные ресурсы и ценности, накопленные японским командованием.
Сам циник по жизни, Евгений Иванович прекрасно знал, что, будучи у колодца, всегда следует из него не только самому «напиться», но и дать другим возможность для этого!
— Отправляя вам свой приказ идти встречать корабли, я решил тем самым усилить ВОК одним или парой «десятидюймовых» броненосцев из состава эскадры. И как видите, «Победа» значительно усилила состав отряда, и нанесла смертельные повреждения «Идзумо», что позволило вам добыть победу над неприятелем в том бою. Иначе бы ждало неизбежное поражение — три крейсера против четырех не смогли бы выстоять, а «Рюрик» вряд ли бы ушел. У него малая скорость, и японцы бы догнали корабль!
Нужно было немедленно «посадить в лужу» возгордившегося Скрыдлова, и, глядя на смутившихся адмиралов, Алексеев понял, что добился своего. Ведь не «отправь» он броненосец, не победа бы была, а поражение. Теперь нужно было додавить командующего Тихоокеанским флотом, чтобы не возгордился раньше времени, благо выразить свое «неудовольствие» можно в любой момент, и основания для этого имелись веские.
— «Богатырь в доке уже два месяца, но ремонт до сих пор не закончен. Я осмотрел днище — оно залатано на 'живую нитку», и все эти заплаты не только пропускают воду, но сами отвалятся, стоит кораблю дать ход. И я удивлен, что до сих пор не организованы работы, а капитан порта все время ссылается на непреодолимые обстоятельства, постоянно жалуясь на нехватку опытных мастеровых. А разве на крейсерах ВОКа нет опытных работников среди нижних чинов, чтобы с их помощью ускорить работы на несчастном крейсере, посаженном на камни по чьей-то излишней самоуверенности.
Алексеев преднамеренно не называл виновных, но тем «бросал камни» именно в «огород» командующего флотом, потому что за все происходящее отвечает именно он. Скрыдлов так и воспринял «фитиль», побагровел, но ответить ничего не мог — наместник был прав со всех ракурсов, как ни посмотреть. «Действо» не прекратилось, оно, как воронка, продолжала расширяться, затягивая в водоворот все новых участников.
— Япония островная стара, и пресечь неприятельскую торговлю является делом чрезвычайной важности, от которого зависит исход войны. Мы выводим только броненосные крейсера на коммуникации противника, и добились некоторых успехов. Пусть громких, но отнюдь не очевидных, и к тому урон крайне незначительный, если учитывать общий тоннаж судов, приходящих в порты противника. А для чего у нас тогда вспомогательные крейсера «Ангара» и «Лена» простаивают, почему они до сих пор не вышли на коммуникации. К тому же имеется пароходы, что могут развить ход в 17 узлов, и вполне пригодны для крейсерских операций — я имею в виду «Монголию», которую зачем-то решили переделать в госпитальное судно.
Наместник прямо-таки кипел праведным негодованием, и адмиралы почувствовали себя не в «своей тарелке» как говорится. Вот только Евгений Иванович прекрасно знал, что здесь его вина всецело — «Ангару» он держал в Порт-Артуре как собственную яхту, про «Монголию» вообще забыл как про таковую, а «Лене» он же прямо запретил ходить к берегам Японии. Но почему бы не найти «стрелочника», благо его и искать не нужно. Сидит во Владивостоке больше двух месяцев и не сделал ничего, даже «Богатырь» не смогли отремонтировать, в то время как в Порт-Артуре без всякого уже пятый броненосец с помощью кессона «залатали»
— В Дальнем по моему приказу сейчас переоборудуются во вспомогательные крейсера два английских и японский пароходы, с ходом в шестнадцать узлов. Это «Забияка», «Разбойник» и «Джигит» — сами клипера в виду ветхости переведены в блокшивы, а команды получили, так сказать, новые корабли. «Ангара» уже полностью готова к выходу в море, как и отбитая у неприятеля «Маньчжурия». «Монголия» переименована в «Енисей», во избежание упреков в том что она несла на себе раньше знаки Красного Креста. Итого шесть вспомогательных крейсеров, в то время как здесь до сих пор не удосужились ввести в строй хотя бы пару таких столь нужных кораблей. И вина целиком лежит на капитане порта, контр-адмирале Гаупте, которого я сегодня сместил с должности — пусть едет в Петербург! Если его помощник контр-адмирал Греве через месяц не введет в строй «Богатырь», то отправится заведовать заштатной гаванью Петропавловска, что на Камчатке. Это безобразие — девять недель ремонтировать корабль, столь нужный флоту!
Вот теперь нужный результат был достигнут — Евгений Иванович отчетливо и наглядно показал всем, кто на самом деле управляет флотом. Адмиралы прониклись, даже князь Ухтомский старательно отводил взгляд. Тут ведь главное в начальственном пригляде держать подчиненных, указывая им на все недостатки, и тем самым оставляя на свою долю только достоинства…
Началась война с Японией, Порт-Артур, март 1904 года. На крейсере «Аскольд» рядом стоят два адмирала, обладавшие крутым характером — но первый погиб не сделав того, что было нужно, а потому его помнят. А второй сотворил то, что не нужно делать — и ушел в забвение…
Глава 8
— Мне совершенно не нравятся действия генерал-адъютанта Куропаткина. Да и нашего Авелана тоже — за последние два года Федор Карлович вкупе с нашим генерал-адмиралом такого наворотили, что породили больше вопросов, чем дали на них ответов.
После затянувшейся паузы Алексеев нарушил молчание, тяжело вздохнул, и посмотрел на своего флаг-капитана — с Эбергардом можно было говорить без всяких экивоков, как и с покойным Вильгельмом Карловичем Витгефтом — Андрей Августович умел хранить тайны. И говорил также хладнокровно, произнося такие слова, что подслушай кто их, можно было лишится не только карьеры — дело пахло увольнением без пенсии и права ношения мундира. Подобного фрондерства в Доме Романовых не переносили со времен печальных событий на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, в которых моряки Гвардейского Экипажа приняли самое активное участие. Да и позже бывали казусы, вроде казненных двадцать лет тому назад лейтенантов Суханова и барона Штромберга, примкнувших к «Народной Воле». И это отнюдь не испугало до икоты молодых мичманов — сохраняя верность империи как символу, они порой не стеснялись высказываться с критикой существующих порядков, хорошо, что только на флоте. Да и что говорить, если при негласном жандармском надзоре пребывал чуть ли не десяток из нынешних командиров кораблей первых двух рангов.
— Гарнизон Порт-Артура серьезно ослаблен приказами военного министра, что стал командующим Маньчжурской армией. Из Квантунской области за полтора месяца до высадки противника полностью вывели 3-ю ВС стрелковую бригаду, которая там развертывалась в полнокровную дивизию, пополняясь мобилизованными с началом войны. А ее до этого пять лет командовал Стессель, не проще ли было оставить ему в подчинении проверенные части, с которыми он ходил на Пекин. Но, несмотря на его неоднократные прошения, Куропаткин еще из Петербурга приказал забрать у него именно эту дивизию, что попала под удар 1-й армии Куроки на реке Ялу, и потерпела там жестокое поражение. У меня после бесед с офицерами этой дивизии возникло ощущение, что их батальоны просто усадили по приказу на невыгодные позиции, и сознательно допустили, чтобы 11-й полк попал в окружение и был вынужден пробиваться штыками.
