Илья Кирюхин - Искушение. Книга 2. Старые письма
— Ладно, ладно, сэр Артур, не стоит обижаться. А как прикажете заставить Вас поскорее принять человеческий облик? Я не только должен Вам вернуть предмет, но и обсудить один очень важный вопрос.
— Предлагаю устроиться в ближайшем кафе. Чашка капучино с маритоцци[33], и я к вашим услугам! В Риме надо есть римскую пищу.
Стоило спутникам завернуть за угол, как они уткнулись в столики маленького открытого кафе, уютно расположившиеся в тени здания. Народу, к счастью, не было. Из-за стойки доносились ароматы свежей выпечки и кофе.
— На Вашем месте, Артур, я бы предпочел хороший стакан холодного пива.
— Генри, я Вам отвечу замечательным афоризмом из одной советской книжки — «Не учите меня жить!»[34]. Утренний стакан пива с похмелья — первый шаг к алкоголизму.
Пока англичанин делал заказ, объясняя официанту, что он хочет увидеть на столе, Баркер уже запивал пивом ароматный кусок пиццы.
Когда булочка и пицца были съедены, а капучино и пиво — выпиты, Генри заказал по двойному эспрессо. Убедившись, что официант ушел, он протянул Уинсли бархатный мешочек с фигуркой Агнца.
— Извините за задержку.
— Задержка — пустяк. Скажите лучше, со щитом или на щите. Хотя, подозреваю, что второе. Иначе, Вы объявились бы еще пять дней назад. Рассказывайте, что случилось?
— Словами это передать сложно, лучше посмотрите сами. И Баркер протянул ему включенный iPad.
Съемка велась с четырех камер. Картинки выводились на экран одновременно, и это немного рассеивало внимание, но через мгновение Артур приноровился. Он увидел медленно прогуливающуюся пару, в которой сразу узнал Ильина и его жену. К супругам приближался Баркер.
— Генри, в перчатке у Вас Агнец? — не отрываясь от гаджета, спросил Уинсли.
— Да, а в другой руке Медуза.
Заметно было, что каждый шаг и Ильиным, и Баркеру давался с трудом, складывалось впечатление, что им что-то мешает двигаться. Несмотря на это расстояние между ними сокращалось. Неожиданно в невнятный уличный шум вклинился отдаленный лай. Звук постепенно нарастал, но собаки видно не было. Тем временем Ильины и Баркер уже стояли друг перед другом. Расстояние не позволяло услышать, о чем они говорят, но по искаженному гневом лицу американца Артур понял, что операция проваливается. Не успел он спросить Баркера в чем дело, как на экране появилась собака и вцепилась в руку Генри. Неожиданно на всех мониторах начались помехи. Сначала исчезло изображение, а затем крики и ругань американца сменились громким треском. Через несколько секунд изображение стало восстанавливаться, шум помех исчез, и перед глазами Уинсли предстала странная картина. Работал только один монитор. Видимо, это был летающий аппарат. Весь район операции был как на ладони. Ильины медленно уходили прочь, поддерживая друг друга. За ними трусила странная нелепого вида собака. В клубах пара неподалеку лежали два искореженных черных внедорожника. Баркер сидел у придорожной канавы и разговаривал с кем-то рации. Последнее, что Уинсли услышал, был крик американца: «Отставить! Все отставить!», — дальше он не слушал. Артур не мог понять, зачем Баркер показал ему свой провал. Он протянул американцу планшетник и пригубил крепкий кофе.
— В нашем общении наметилась одна закономерность — каждый раз, как мы встречаемся в последнее время, Вы мне показываете занимательное кино. Только не возьму в толк, в чем сейчас эта занимательность?
— Обеспечить визуальный контроль! — продолжал кричать из планшетника Баркер.
— Артур, даже эта бесчувственная железяка призывает Вас быть внимательней. Не ленитесь, посмотрите до конца, — американец откинулся на алюминиевом кресле и вернул гаджет Артуру.
На экране устройства репортаж закончился. Видео без звука стало прокручиваться вспять. Ильины попятились к сидящему Баркеру. Разбитые автомобили стали «всасывать» пар под искореженные капоты. Изображение стало приближаться. Перед Уинсли проплыли, вырастая, ноги Баркера, его лицо с шевелящимися губами. Появились две лежащие рядом фигурки Медузы и Агнца. ОНИ ШЕВИЛИЛИСЬ! Видео замедлилось. Артефакты, плавно теряя форму, устремились друг к другу и слились в один бесформенный комок. Англичанин с вытащенными глазами оторвался от планшетника и вопросительно посмотрел на собеседника.
Глава 4
11:00. 20 октября 2012 года. Москва. Центральный офис Андрея Гумилева.
Помощник показал Ильину выделенный ему кабинет, оформил пропуск в лабораторные помещения и предложил вместе пообедать. Во время обеда Ильин узнал, что у него будет свободный график работы. До ноябрьских праздников у него есть время оглядеться и определить направления исследований, которыми он хотел бы заниматься в корпорации.
Ильин ощущал себя в каком-то волшебном сне. Огромная, по его представлениям, зарплата. Свободный научный поиск. Мог ли он раньше об этом мечтать?
— Мечтать-то мог, но не более того, — мрачно подумал он. Тогда, в уже далеких 70-х, с этими возможностями он бы провернул мир. Тогда, более 40 лет назад, в его голове клубились идеи, которые его самого поражали своей смелостью. Но «человек предполагает, а Бог располагает», как говаривала бабушка Софья.
Отец, Иван Кириллович Ильин, умер рано. Деньги в их семье не копили никогда. И со смертью главы семейства пришлось жить на пенсию «по потере кормильца» да на вещи, продаваемые через ближайший комиссионный магазин. Институт он выбрал, чтобы поступить наверняка. Распределился в «ящик», там доплачивали за «секретность». С тех пор жизнь его покатилась по ровной и неспешной колее. Выдающихся открытий он не сделал, да и не особенно к этому стремился.
Кирилл Иванович, будучи трезво мыслящим человеком, прекрасно понимал, что столь чудесные изменения в его судьбе не могут продолжаться долго. Эти мысли ввергли его в грустное состояние, и он не придумал ничего лучше, как позвонить жене. Он делал так всегда, когда на душе было сумрачно, а в голове наступала неразбериха. Достаточно было услышать голос Ксении, как настроение менялось. Мир расцветал яркими красками, даже ее тревожное: «Что случилось? У тебя что-то срочное?» — сразу умиротворяло его, изгоняя из сердца тревогу неопределенности.
— Наконец-то кое-кто обо мне вспомнил! — в голосе жены слышалось беспокойство, — ну, как у тебя?
Как всегда звук ее голоса поставил все на свои места, и лицо Кирилла расцвело улыбкой.
— Все отлично. Даже лучше, чем я мог себе представить. У меня даже есть свой отдельный кабинет. Дома расскажу. Ты когда домой? Я тебя встречу, — ему хотелось особо похвастаться, что у него свободный график, и он может в любой момент «слинять» с работы.
— Ладно-ладно, у меня еще работы полно, но к шести можешь подъезжать, — деланно проворчала Ксения, но в ее голосе довольный муж слышал нескрываемую ласку и умиротворенность.
Услышав в трубке гудки, он послал воздушный поцелуй в сторону телефонного аппарата и откинулся в кресле.
Сегодня он не будет ни о чем думать, будет лениться и отдыхать.
В горле пересохло. Видимо придется спускаться в столовую. Во время обеда с помощником Гумилева Ильин заметил большой сверкающий зеркалами и разноцветной подсветкой буфет — там, возможно, можно будет разжиться чайком. К сожалению, с деньгами у Ильина было туго, после обеда оставалось только на чай. На пирожок или булочку он мог не рассчитывать.
Неожиданно его взгляд упал на кулер с красно-зелеными «глазками» и кассетой пластиковых стаканчиков, скромно притаившийся за шкафом у окна кабинета.
— Супер! — восхитился про себя Кирилл, — и в буфет ходить не надо. Завтра принесу пакетики с заваркой, баночку растворимого, сушки…
Продолжая мечтать о крепком чае с сушкой и карамелькой, Кирилл подошел к кулеру, выдернул из стопки пластиковый стаканчик и, опершись на теплую трубу отопления, попытался налить холодненькой воды.
Рычаг оказался тугой. Стаканчик смялся. Кирилл поднажал.
Последнее, что он почувствовал, был обжигающий холод водяной струи, превращающийся во всесотрясающий удар тока, разрывающий его тело на куски, и отсутствие воздуха.
На его счастье распределительный щиток находился в кабинете. Когда электрик, который пришел выяснить причину короткого замыкания, заглянул в кабинет, перед ним лежало распростертое тело Ильина без признаков жизни.
Сознание возвращалось постепенно. Первое, что он осознал, были звуки человеческой речи. Слова он разобрать был не в состоянии, но то, что говорили двое понять смог. Следом звуки стали сливаться в слова, и Ильин понял, что говорят о нем. Вызвали «скорую», которая отвезет его в больницу. «Только не в больницу!» — эта мысль окончательно вернула его к жизни.
— Смотрите! Он очнулся, — радостный голос помощника главы корпорации заставил всех присутствовавших оглянуться на лежащего Ильина. Надо признаться, такое количество озабоченных его самочувствием людей польстило самолюбию ученого.
