Илья Кирюхин - Искушение. Книга 2. Старые письма
Люгер отправился за спину. Передернув затвор ТТ, Иван дослал патрон в ствол и пополнил обойму еще одним патроном. Теперь в его распоряжении было 17 выстрелов и финский нож в голенище.
К дому он подошел в полной темноте. Ветер нагнал с моря облака, которые скрыли звезды и Луну. Высокая трава скрадывала звук шагов. Из сарая раздалось ржание. Ильин остановился. Это его и спасло.
— Хаген! — на крыльце в освещенном проеме двери появилась рослая фигура, — как обстановка?
При звуках немецкой речи Иван поблагодарил Бога за то, что знал немецкий. Иван знал немецкий язык в совершенстве. Еще в 20-х, когда он готовился поступить в дорожный институт, старший брат Валентин сам свободно говорящий на большинстве европейских языков, заставил его выучить немецкий и впоследствии разговаривал с младшим братом только по-немецки.
— Все тихо, — негромко раздалось рядом. От стены сарая отделилась тень. Ильин ошарашено увидел, как мимо него на расстоянии вытянутой руки прошел еще один бандит. Он не мог не заметить Ивана.
Кулон, который майор не знал куда деть и надел на шею, холодом обжигал грудь.
— Иди, отдохни, завтра будет тяжелый день.
Ступеньки крыльца заскрипели под тяжестью шагов. В свете дверного проема возникли два силуэта. Один шел прямо на Ивана, но, остановившись в паре шагов, бандит повернулся к сараю и помочился. Сердце гулко стучало в груди Ильина. Рука с пистолетом уже начала подниматься, когда облегчившийся «лесной брат», застегивая штаны, прошел опять в шаге от замершего Ивана.
Он перевел дыхание только тогда, когда бандит завернул за угол дома. Можно было допустить, что один из диверсантов ослеп, но то, что оба ничего не видят на расстоянии вытянутой руки, было совершенно невероятно.
Непроизвольно Иван посмотрел на руку — она была на месте. Грязные сапоги и измазанные в болотной грязи галифе тоже были четко видны в свете окна.
То, что на хуторе обосновались диверсанты, Иван понял сразу. Эстонцы поголовно знали немецкий язык, но их всегда выдавал своеобразный акцент.
Вывод напрашивался один — ОН НЕВИДИМКА!
Рука почесала затылок в надежде нащупать шапку-невидимку. Холод на груди напомнил о кулоне. Видимо, эта безделушка обладала фантастической способностью отводить глаза окружающих от ее владельца.
Стараясь не шуметь, Иван подобрался к окну и заглянул внутрь.
Помещение освещалось керосиновой лампой в зеленом стеклянном абажуре, которая висела низко над столом. Стены скрывались в сумраке. Только круг яркого света выхватывал из темноты двоих мужчин, сидящих за богато сервированным столом. Графин и рюмки резаного хрусталя сверкали алмазными гранями. Хозяйка в белоснежном фартуке стояла рядом со столом и разливала суп большим половником из фарфоровой супницы в тарелки. Такая красота была совершенно невозможна в такой глухомани.
Мужчины молчали, видимо, ждали, когда хозяйка выйдет из комнаты. Наконец, оставшись в одиночестве, они чокнулись под синхронный «Прозит!».
Некоторое время ужин продолжался в полном молчании. Боковым зрением Иван заметил, как мимо него прошел дозорный и замер, прижавшись к стене.
— Господин Сиил, — открытая форточка позволяла Ильину отчетливо слышать разговор. Говорящий сидел к нему спиной, но голос показался очень знакомым.
— Наше пребывание здесь весьма ограничено, — продолжал тот же голос, — операция вступила в завершающую стадию. Если завтра Вы проведете меня к объекту, то послезавтра мы будем пить пиво в Хельсинки.
Ильин готов был поклясться, что знает человека, чей голос он только что слышал.
— Слушаюсь, штурмбаннфюрер[28]! — этого человека Ильин узнал сразу. Лицо Эрика Сиила мало изменилось с тех пор, когда делали фотографию, которая находилась в его досье.
— Забудьте это слово, для Вас и для всех остальных, я — Уолт Иллайес. А Вы, с завтрашнего дня — Эрик Хеджхог.
Тот, кого Сиил назвал «штурмбаннфюрер» поднялся, и в неверном свете керосиновой лампы Иван увидел своего старшего брата Валентина, с которым не виделся с начала 30-х.
Глава 3
11:00. 20 октября 2012 года. Рим. Пересечение Via Liberiana и Via Paolina.
— Дружище, Вы хотите, чтобы я освежил в памяти исторические достопримечательности Европы? Но для этого есть более комфортное время года. Конечно, спасибо за то, даете мне возможность погреться после лондонских дождей, но я Вас ждал как раз в Лондоне.
Лицо говорившего искажала недовольная гримаса. «Тщательно» измятая льняная пара хорошо гармонировала с бледным и помятым сухощавым лицом. Юнион Джек[29], который красовался на его кроссовках, широком ремне фотоаппарата и носках, выглядывавших из-под брючины, выдавали в нем англичанина. Общую картину завершала странная прическа. Волосы с сильной проседью были выстрижены от висков почти до макушки, а их остатки образовывали на голове подобие небольшого ирокеза[30], на затылке же узкая прядь спускалась хвостом ниже плеч. Он наполнил пустую пластиковую бутылочку от минералки водой из уличного фонтанчика, вода которого струилась прямо из стены дома, и жадно большими глотками осушил ее.
— Сэр Артур Уинсли, как нехорошо злоупотреблять Скотчем на ночь. Вы хоть завтракали?
Собеседник «англичанина» представлял собой образец «бравого американца»: короткая стрижка а-ля «сержант морской пехоты», джинсы, майка и бейсболка с эмблемами Washington Nationals[31]. Он с явным неодобрением наблюдал борьбу англичанина с похмельем.
— Отстаньте, Генри! — проворчала «жертва» односолодового виски, — это все русские «товарищи».
Увидев недоумение в глазах своего визави, он нехотя продолжил:
— Вчера мы с моими российскими партнерами подписали большой контракт с очередной русской госкомпанией. Отметили подписание. Немного выпили. Так что вот… — тираду прервало нечленораздельное мычание. Уинсли решил умыться холодной водой фонтанчика. Чувствовалось, что жизнь возвращается в его истерзанное тело. Наконец, отфыркиваясь, он протер лицо и мокрую голову носовым платком (тоже микро-юнион-джек), расправил мокрый ирокез и, нацепив темные очки, приобрел человеческий облик.
— Видите ли, Генри, воспитание не позволяет мне наслаждаться уделом рантье. Несмотря на приличное состояние, которое оставили мне предки, они еще вбили в мою несчастную голову идефикс о необходимости трудиться. Поверьте, я бы с удовольствием бездельничал, но ноги сами несут меня в офис. Как всякий находчивый сын «Туманного Альбиона» я нашел выход. Возглавляемая мной компания помогает российским, украинским и прочим постсоветским чиновникам набивать карманы государственными деньгами. Это увлекательное занятие позволило «посрамить» всех моих предков, которые сколотили свои состояния «на службе Ее Величества».
— Господи, Артур, неужели Вы опустились до «отмывания» российских госсредств, — с деланным удивлением воскликнул «американец». Глава американской ложи Хранителей прекрасно знал, в чем заключается бизнес его партнера. Но ему было необходимо, чтобы собеседник разозлился, и абстинентный синдром как можно скорее оставил сэра Артура Уинсли — главу британской ложи.
— Зря Вы так, Генри, я зарабатываю свои фунты честным трудом, — обиделся англичанин. Наша компания объясняет русским, что их корпоративный стиль не соответствуем современным мировым стандартам и им необходим ребрендинг. Популярно объясняем — почему. Рисуем сверкающие перспективы, которые откроет перед ними обновленный имидж. И они уже согласно кивают головами. Никакая заоблачная цена контракта их не останавливает.
— Конечно, кое-что приходится возвращать заказчикам — у них это имеет по-русски емкое название — «откат», — ядовито откликнулся Генри. Одним словом, и им хорошо, и Вы не в накладе.
— Почему Вы такой злой, Баркер? Уверен, что Вы втайне завидуете. Мы просто помогаем друг другу. Да и ответственность перед российской Фемидой несет мой российский партнер. В случае чего, посадят его. «Моя хата — с краю», как говорят в России.
Американец внимательно пригляделся к Уинсли — окончательно ли пришел в себя удачливый имиджмейкер? Разговор, который им предстоял, требовал максимальной концентрации мысли.
— Артур, когда-то папа Либерий, чтобы паства прекратила погружаться в ересь, организовал чудо на том месте, где Вы сейчас пытаетесь залить свою жажду.[32]
— Странно, никогда не думал, что произвожу впечатление необразованного идиота, — проворчал Уинсли. — Дожить до того, что какой-то янки будет мне рассказывать историю появления Санта Мария Маджоре — одной из четырёх главных базилик Рима! Генри, мои именитые предки перевернулись бы в гробах от стыда за потомка, если бы только заподозрили его в незнании истории Вечного города.
