Владимир Прягин - Волнолом
На очереди была третья книжка, однако едва Генрих ее открыл, раздался звонок - лекционный час завершился, началась перемена. Не дожидаясь, пока в библиотеку потянутся посетители, Генрих сказал:
- Фройляйн, книгу про Жженый Лог я тоже возьму. Можете даже записать ее на меня. Я, между прочим, ваш абонент.
- Вот как? - она изогнула бровь. - Сотрудники Третьего департамента испытывают тягу к печатному слову?
- Мы очень разносторонние личности. Но, напомню, детали нашей беседы никому сообщать не нужно. И особенно про рукопись.
- Я поняла! Какой вы все-таки...
- Нудный, - закончил за нее Генрих. - Мне много раз говорили.
- Я хотела сказать - добросовестный.
- Ценю вашу тактичность. Кстати, нельзя ли книги во что-нибудь завернуть? Чтобы в руках не тащить? Ага, спасибо, вот так. Что ж, фройляйн Майреген, благодарю за содействие.
- Только не забудьте наш уговор! Если что-то еще понадобится...
- ...то я непременно к вам обращусь. А пока позвольте откланяться.
Он снова шел по длинному коридору, только теперь здесь было шумно и людно. Студенты, галдя, покидали аудитории. Попались навстречу двое смутно знакомых профессоров. Генрих кивнул им, порадовавшись, что учился и преподавал в другом здании, - разговаривать ни с кем не хотелось.
Но к ректору все-таки надо заглянуть на прощание, чтобы не обижался. А то обиды он помнит долго. Подумав об этом, Генрих со вздохом шагнул в приемную. Секретарь, завидев его, замахал рукой и затараторил кому-то по телефону:
- Да-да, он здесь! Одну секундочку!
И уже Генриху:
- Это вас!
- Спасибо, - Генрих взял трубку. - Слушаю.
- Что-нибудь выяснили? - спросил генерал.
- Пока ничего конкретного. Я тут как раз закончил, собирался в контору.
- В контору не надо. Встретимся на железнодорожном вокзале, я сейчас туда выезжаю. Предупрежу Кольберга, он вас подберет по пути.
- Почему на вокзале?
- Найдена третья жертва. Так что поторопитесь.
Паровозы тянули к небу дымные руки, шарили в стылой мгле, пытаясь нащупать солнце. Семафоры отмахивали сигнальными крыльями, вагоны катились с тяжелым гулом. Рельсы, блестя, похотливо переплетались. Депо разевало черную пасть, глотая очередную груду железа.
Уголь и пар. Смрад и сажа. Искры и лязг.
Труп лежал за пакгаузом - мужчина лет сорока пяти в разодранном длиннополом пальто. На горле зияла рваная рана. Кровь растеклась вокруг, прежде чем ее прихватил мороз; она почти не выделялась на бурой, закопченной земле.
Да, рана явно осталась от таких же шипов, как в профессорском доме. Вот только сами шипы отсутствовали.
- Погодите, - сказал Генрих. - Я что-то не совсем понимаю...
Генерал посмотрел на Либхольца. Тот неохотно принялся объяснять:
- Судя по всему, эта жертва - первая, просто ее обнаружили позже всех. Засветка меньше, чем в аптеке и, тем более, у профессора. Шипы сразу распались. А сам убитый пролежал, как минимум, сутки. Нашли сегодня случайно. Сюда почти никто не заглядывает, вход в пакгауз - с другой стороны.
Генрих еще раз огляделся. И правда, закуток довольно глухой. До ближайшего перрона - пара сотен шагов, оттуда ничего не увидишь. Да никто и не смотрит - как раз началась посадка, паровоз уже под парами.
- А личность установили?
- Да, у него были при себе документы. Старший механик в таксомоторном парке. Ехал по служебной надобности в Тильзит. Точнее, собрался ехать - билет мы тоже нашли. Поезд ушел вчера в 15.15, но он на него не сел. Зачем-то сошел с перрона и оказался здесь, у пакгауза.
- То есть, получается, если по хронологии...
- Сначала убили этого господина. Потом аптекаря. Потом историка. Мощность выброса каждый раз нарастала.
- И связь между ними установить, конечно, не удалось?
Либхольц пожал плечами.
Генрих попытался проанализировать ситуацию, но голова отказывалась работать. Слишком много он увидел за этот день. Хотелось сесть где-нибудь, закрыть глаза, и чтобы никто больше его не трогал. Еще не мешало бы пообедать, но ведь кусок не полезет в горло после таких картин.
Он отошел на несколько шагов, поднял лицо к небу, вдохнул дымно-морозный воздух. Стало немного легче.
- Что в университете? - генерал остановился рядом.
Генрих пересказал беседу с библиотекаршей. Развернул свой пакет, показал книгу и рукопись генералу. Тот бегло пролистал их, прочел оглавление. Спросил:
- Есть мысли, как нам это поможет?
- Пока нет. Надо отдать какому-нибудь историку. Особенно рукопись - она тут явно важнее. Ну и, конечно, с автором нужно поговорить.
- С автором - да. Расспросим его сегодня же. А вы пока прочитайте рукопись. Прикиньте по содержанию, с кем еще можно проконсультироваться. Но, самое главное, я хочу услышать ваше личное мнение. Вы знаете нашу специфику и поймете, на что обратить внимание.
- Хорошо, Теодор. Только, если не возражаете, я поеду домой. Раз уж мы все равно на вокзале... Нет, серьезно, так будет больше толку. Я сяду в тишине, почитаю и поразмыслю. Если наткнусь на что-то сверхважное, сразу вам позвоню. Мой поезд через двадцать минут.
Генерал посмотрел на него с некоторым сомнением, но все же кивнул:
- Поезжайте. Завтра изложите ваши выводы. Утром меня в конторе не будет - ждут на доклад, - генерал возвел глаза к небу, демонстрируя уровень предстоящей аудиенции. - Так что звоните ближе к полудню.
- Договорились. И, Теодор, еще вопрос напоследок. Зачем вы сейчас приехали лично? Сюда, на место убийства? Ну, первый раз - понятно, случай слишком неординарный. Но теперь-то история уже повторяется. Новости вам и так сообщили бы.
- Не хотите вокруг да около, Генрих, - генерал усмехнулся. - Спросите прямо.
- Ладно, пусть будет прямо. Вы, по вашему утверждению, ощутили мой отсвет в аптеке. След моего присутствия. И наверняка решили проверить в других местах. Вот я и хочу узнать, каков результат. Что вы почувствовали у профессора дома? И здесь, на вокзале?
- У профессора - ничего. Но там и засветка самая мощная. А здесь...
- Ну, Теодор, не тяните же.
- Снова мимолетное ощущение. Но слишком слабое, будто отраженное от чего-то. Нет, вас тут не было, это ясно. А была... как это сформулировать?.. словно бы мысль о вас. Только не переспрашивайте, я сам пытаюсь понять. Главное, что к убийствам вы непричастны - теперь я стопроцентно уверен. В этом смысле можете работать спокойно.
- Что ж, и на том спасибо. Но все равно я готов об заклад побиться - вы что-то недоговариваете. Знаете больше, чем сообщили мне.
- Ну естественно, Генрих! - охотно подтвердил генерал. - Начальство всегда знает больше, чем подчиненные. Неужели вы еще не привыкли? Подчиненным же надлежит не гадать о тайных мотивах, а всячески демонстрировать рвение.
- Спасибо, Теодор, - буркнул Генрих. - Прикосновение к вашей бюрократической мудрости меня исцелило. Поеду работать, пока пыл не угас.
Он заглянул в кассу, купил билет и выбрался на перрон, откуда уходили пригородные поезда его направления. Кондуктор чинно кивнул ему, и Генрих шагнул в вагон. Сейчас он путешествовал вторым классом - отдельных купе тут не было, но кресла вполне удобные.
Свободных мест оставалось много - повезло, что уехал днем. Вечером картина была бы совсем иная. Железная дорога все больше входила в моду. Многие теперь приезжали в столицу утром, а к ужину возвращались обратно. Такие поезда уже окрестили 'маятниками', и Генрих с тревогой думал, что будет, если билеты станут еще дешевле.
Он сел у окна. Поезд тронулся. За окном проплыл злосчастный пакгауз, потом депо. Вдаль колеи громоздились штабеля пропитанных шпал, топорщился мерзлый бурьян, чахли голые липы и тополя.
Мелькнул переезд. Перед шлагбаумом понуро стояла лошадь с телегой. К путям подобрались неуклюжие постройки без окон - военные склады. Длиннейшая глухая стена полностью перекрыла обзор. На ее темном фоне Генрих увидел в стекле свое отражение - физиономия недовольная, на лбу залегли морщины.
Дама, выглянувшая из-за его плеча, тоже отразилась в окне. Ее зеркальный двойник улыбнулся Генриху, и он узнал брюнетку с королевского бала.
ГЛАВА 6
Вздрогнув, он резко обернулся, но кресло рядом с ним пустовало. Несколько секунд Генрих тупо таращился на коричневую обивку. Наконец, преодолев ступор, поднял голову и оглядел вагон. Пассажиры занимались своими делами, никто не обращал на него внимания. Дородный господин, сидевший через проход, читал 'Приморский курьер'. Позади него две матроны в безвкусных шляпках чинно переговаривались.
Брюнетка же исчезла бесследно. То есть, вряд ли она вообще существовала в реальности - больше похоже на очередную галлюцинацию. Весьма убедительный, жизнерадостный морок.
На всякий случай Генрих снова глянул в окно, но тоже безрезультатно - стена снаружи отступила, стало светлее, и зеркальное изображение растворилось бесследно.
