Сергей Шхиян - Царская пленница
Весь день я то спал, то находился в полуобморочном состоянии. Раненое плечо тупо и нудно болело, периодически его дергало и щемило. Поднялась температура. Меня то знобило, то бросало в жар. Несколько раз в течение дня в коморку заходила интересная, полнеющая женщина с волевым лицом. Она спрашивала, как я себя чувствую — внимательно смотрела мне в лицо и, не прощаясь, исчезала. Вечером зашел хозяин. Я видел его утром, тогда он был невыспавшийся, хмурый и растрепанный. Теперь выглядел совсем по-иному, был аккуратно одет и совсем не походил на содержателя маленького придорожного постоялого двора.
— Ты кто таков? — спросил он, когда я приподнял голову с влажной от пота подушки.
— Путник, — лаконично ответил я. Вести длинные беседы у меня не было ни сил, ни желания.
— Твои деньги за постой кончились, — строго произнес он. — Плати или убирайся вон. Мне не нужно, чтобы ты здесь окочурился.
Я не стал спорить, вытащил из-под подушки тощий кошелек и дал ему золотой рубль, маленькую тонкую монетку, выпущенную в обращение нынешним императором. Вид золота зажег алчный блеск в глазах трактирщика. Он облизал губы, взял двумя пальцами монетку и попробовал на зуб.
— Коли у тебя есть деньги, то могу предоставить тебе комнату лучше этой, — сказал он. — Только платить придется втрое против прежнего.
— Это сколько? — спросил я, понимая, что и так уже сильно переплачиваю за скромные удобства, которые мне здесь предложили.
— По рублю за день, — быстро проговорил он.
— Нет, — твердо отказался я, — это для меня дорого. Если хочешь, бери рубль за два дня.
— Два за три дня! — начал торговаться он.
Для меня в нынешней ситуации такие суммы ничего значили, но ради порядка и для того, чтобы не создалось впечатление, будто у меня шальные деньги, уступать было нельзя.
— Или плати — или убирайся! — уперся трактирщик.
— Хорошо, ухожу, — согласился я, не сомневаясь, что хозяин не упустит выгодного клиента, и сделал вид, будто собираюсь подняться с постели.
— Ты, никак, хворый? — спросил он так, как будто до этого момента не видел, в каком состоянии я нахожусь. — Ладно, пусть будет по-твоему, рубль за два дня!
— Сначала посмотрю комнату, — упрямо сказал я, — тогда решу.
Трактирщик согласился, позвал полового, и они помогли мне дойти до моего нового номера. Эта комната была пристойная, даже с кроватью и столом.
— Подходит, — одобрил я помещение. — Сейчас принесу свои вещи.
— Половой сбегает, — решил за меня трактирщик.
— Нет, — чуть резче, чем нужно было, сказал я. — Сам принесу!
Хозяин удивленно посмотрел, но ничего не сказал. Я, покачиваясь от слабости, сходил в свою прежнюю каморку и еле поднял «сидор» с деньгами и замотанную в рубашку Сил Силыча саблю. Дотащил все это до нового номера и свалил в сундук, стоящий рядом с кроватью, после чего закрыл его крышкой.
— Принеси горячей воды, мыло и шайку, — приказал я половому.
Теперь, поменяв комнаты, я повысил свой статус, и половой, замызганный парень в поддевке, без пререканий отправился выполнять приказание. Пересилив слабость и встав с постели, я немного взбодрился.
Поэтому когда принесли теплую воду, я помылся и поменял повязки на ране. Против ожидания, она уже начала подживать. Я еще не знал, сохранились ли у меня после перемены внешности экстрасенсорные способности, проявившиеся после того, как я попал из своего XXI в нынешний XVIII век. Этот необычный и случайный талант помог мне выжить в новой реальности и даже вполне комфортно существовать на собственные заработки от медицинской практики.
Приведя себя в порядок, я вновь улегся и постель и начал самолечение. По первым ощущениям, после того, как я биологическим полем руки стал прогревать рану, с ней начало происходить что-то непонятное. Плечо вначале не просто заболело, его начало печь изнутри, так, как будто в рану вставили раскаленный гвоздь. Я терпел, сколько мог, и только когда больше выдерживать не удалось, убрал руку. Однако было уже поздно, сознание помутилось, и я провалился то ли в глубокий сон, то ли в беспамятство.
Когда я очнулся, дело близилось к вечеру. Как ни странно, плечо почти не болело, так что я для пробы даже рискнул приподнять руку над одеялом. Только тогда, когда мышцы напряглись, рана дала о себе знать.
Я опять расслабился и лежал, бездумно глядя в потолок, стараясь не вспоминать ни о чем негативном. Сил на борьбу с напастями, которые с завидной регулярностью последнее время валились мне на голову, у меня пока не было.
Неожиданно дверь в номер раскрылась, и ко мне без стука вошла женщина, та же, что заходила раньше и справлялась о здоровье. Я рассмотрел, что у нее красивое породистое лицо, умные глаза и волевые складки около губ.
Что ей было нужно от меня, я не знал. Она уже несколько раз забредала ко мне, спрашивала, как я себя чувствую, после чего по несколько минут молча стояла около дверей. В этот раз она со мной не поздоровалась, смотрела с какой-то внутренней тревогой, потом, так ничего и не сказав, ушла.
Предположить, что я ей внезапно понравился, было не совсем уместно — у нас с ней была слишком большая разница в возрасте. Для материнского же интереса я, напротив, был слишком взрослым. Пока я был болен и слаб, меня это не интересовало, теперь, когда мне стало легче, такое необычное поведение заинтриговало.
— Вы, наверное, хозяйка? — спросил я, после того как она опять застыла в дверях.
Женщина вздрогнула и, расширив глаза, несколько секунд боролась с желанием заговорить, потом вдруг быстро вышла за дверь.
«Что это с ней такое?» — подумал я. Хозяин и эта женщина, скорее всего, его жена, никак не вписывались в интерьер скромного постоялого двора. Они больше походили на пару небогатых чиновников, чем на обычных трактирщиков. «Наверное, выгнали со службы, — решил я, — вот они и открыли свое дело».
При том, что окружающее вызывало у меня какой-то подспудный интерес, я периодически находился в том состоянии, когда свое, внутреннее, доминирует над всеми внешними факторами, и все то, что происходит вокруг, кажется пустячным и не имеющим для тебя особого значения. Это было положение между жизнью и смертью, когда можно пойти на поправку или, напротив, сдаться и отказаться от борьбы за свою жизнь.
Скорее всего, пуля Сил Силыча, прострелившая мне плечо, оказалась отравленной, и теперь организм боролся за выживание. Периоды активности и относительного выздоровления сменялись упадком, когда все начинало казаться пустячным и ничего не значащим. То же было и с моим отношением к незваной гостье, которая, вдруг появляясь, привлекала к себе внимание, потом переставала восприниматься и делалась едва ли не предметом интерьера, таким же неинтересным, как чужая мебель в случайной комнате.
К ночи я опять расклеился — поднялась температура, и меня начало знобить. Я свернулся калачиком под одеялом и пытался согреться.
На самолечение сил не было У меня не хватило даже энергии запереться, хотя мысль об этом несколько раз приходила в голову.
Кончилось все это странным происшествием. Сознание было затуманенное, как в полудреме, когда еще не заснул, но уже и не бодрствуешь. Вдруг дверь в номер начала медленно открываться. Я услышал легкий скрип и попытался разглядеть, что происходит. В темном проеме показался силуэт.
— Кто вы? — спросил я сдавленным шепотом, пытаясь проснуться.
Мне не ответили. Темная фигура, неслышно ступая, подошла к кровати. «Это мне снится, — подумал я, — нужно проснуться». Однако сон продолжался. Послышалось шуршание одежды, и в темноте я разглядел белое женское тело.
— Ты болен, милый, тебе холодно, — прошептала гостья, — я тебя согрею.
Женщина присела на край широкой кровати и легла ко мне под одеяло. Я почувствовал мягкое тело с прохладной кожей.
— Кто вы? — вновь прошептал я, не понимая, сон это или явь.
— Неважно, я хочу тебе помочь.
Гостья обняла меня и прижалась. Она была совсем без одежды, и я, как бы сквозь сон, почувствовал запах молока и свежего хлеба.
— Вы хозяйка? — опять спросил я, не понимая, что собственно происходит.
— Молчи, — тихо ответила гостья, дыша мне в самое ухо. — Тебе скоро будет хорошо.
Я, честное слово, не понял, что она имеет в виду. Заниматься любовью в том состоянии, в котором я пребывал, было весьма проблематично. Что иного «хорошего» от ее пребывания в моей постели может быть, не представлял. Однако ничего другого, как ждать развития событий, мне не оставалось. К тому же мне не до конца было понятно, во сне это все происходит, или наяву.
Прижимаясь к женскому телу, я инстинктивно начал его ласкать, поглаживая самые заманчивые места, но ночная гостья остановила мои руки. Сделала она это не грубо, а как-то необидно, почти дружески.
— Спи, я тебя согрею, — произнесла она, как и раньше дыша в самое ухо.
